- Ваше сиятельство, - подала голос Ирина, до сих пор молча наблюдавшая за мной. – Не прикажете ли вызвать полицию?

- Пока не надо.

Я вдруг почувствовал, что в кабинете пахнет каким-то одеколоном. Кажется, довольно дорогим. Женским? Нет, скорее мужским. Наклонившись к профессору, я принюхался. Запах не стал сильнее – значит, это не были духи убитого. Возможно, преступника. Или же профессор просто разбрызгивал их по комнате.

Итак, вчера к Зинбергу заходил его коллега из института, профессор Девятаев, и забрал у него какие-то бумаги. Я поехал к нему и нашёл в кабинете мёртвым. Похоже, он был убит буквально перед моим приходом. Из ящика стола, судя по всему, изъята часть документов.

Учитывая, что Зинберг хотел связаться со мной, нетрудно предположить, что в них содержалось нечто, о чём я должен знать. А значит, ограблен не Девятаев – ограблен я! Это оставлять безнаказанным нельзя. Нужно докопаться до правды и выяснить, что происходит.

У профессора должны быть помощники, лаборанты – люди, которые могут входить к нему запросто. Вот с них и следует начать. У Зинберга был секретарь. Возможно, он есть и у Девятаева. Я вышел в коридор и постучался в соседний кабинет под номером «86».

- Войдите! – громко ответил хорошо поставленный мужской голос.

Сделав фуриям знак быть наготове, я толкнул дверь и оказался в комнатке, очень похожей на ту, в которой у профессора была оборудована библиотека, только здесь ещё стояли какие-то металлические приборы и ворохом лежали географические карты. Невысокий плотный человечек, склонившийся над рулонами, поднял на меня вопросительный взгляд.

Он носил круглые очки с черепаховой оправой, шерстяной костюм-тройку и изрядно стоптанные коричневые туфли на толстой каучуковой подошве. Полное лицо выглядело помятым и усталым.

- Что вам угодно? – проговорил хозяин кабинета, выпрямляясь.

- Максимилиан Пожарский. Могу я узнать ваше имя?

Очкарик пару раз моргнул, открыл рот, захлопнул, а затем, спохватившись, согнулся в поклоне.

- Ваше Сиятельство!

- Оно самое. Так как вас зовут?

- Денис… Рогодин, - представился очкарик. Его глаза с любопытством и тревогой обежали мою фигуру.

Затем переместились на фурий. Тут взгляду было, на чём задержаться, но Рогодин был, кажется, слишком напуган и растерян неожиданным визитом столь высокого лица, чтобы любоваться выдающимися прелестями моей охраны.

- Вы знакомы с профессором Девятаевым? – спросил я, чтобы начать разговор.

- Это в соседний кабинет, - ответил Рогодин.

- Знаю. Я только что оттуда. Профессор у себя. Мёртвый.

Рогодин пару раз моргнул, потом издал нечленораздельный звук.

- Хотите убедиться? – предложил я.

- Что? Э-э… нет. То есть, да!

- Тогда прошу за мной.

Когда Рогодин увидел труп, ему сделалось дурно. Фуриям пришлось вытаскивать его из кабинета убитого буквально на себе.

- Дайте… там! - очкарик указал дрожащей рукой на небольшой шкафчик. - Нюхательная соль!

Ирина шагнула к шкафчику, но я её остановил. Сам открыл дверцу и окинул взглядом содержимое. Склянки из прозрачного и коричневого стекла, коробка с ватными тампонами, коробочки с пилюлями от гастрита и печёночных колик. Похоже, наука не даётся даром – усмехнулся я про себя и достал пузырёк с нюхательной солью. Перед тем, как отдать его Рогодину, убедился, что это именно она.

Очкарик отвинтил дрожащими пальцами крышку и осторожно вдохнул. Несколько раз моргнув, поморщился и поставил пузырёк на стол.

- Нужно вызвать полицию! - проговорил он.

- Чуть позже, - отозвался я, закрывая склянку с солью крышкой, чтобы резкий запах не распространялся по комнате. - У вас есть ключ от кабинета профессора Девятаева?

Рогодин отрицательно покачал головой.

- Зачем вам, Ваше Сиятельство? – проговорил он рассеянно. – Там же открыто!

- А у кого есть? – спросил я, пропустив последнюю реплику мимо ушей.

- У его лаборанта, Жоры Курникова. Георгия Павловича Курникова, - зачем-то пояснил Рогодин.

- И где он?

- Не знаю, - очкарик достал из нагрудного кармана большой цветастый платок и обтёр лицо. - Вероятно, ушёл домой. Поздно ведь уже.

- Но сегодня он был в институте?

- Да, я видел его.

- А когда в последний раз?

- Дайте подумать, - Рогодин скомкал платок и запихал обратно в карман. - Кажется, часа три назад. Он заходил за картой проливов. Она была нужна профессору.

- Он вам её вернул?

- Нет. Полагаю, она ещё у… профессора.

Проверим.

- Вы не видели (или, может, слышали), приходил ли кто-нибудь к Девятаеву в течение последних двух часов?

- Нет, Ваше Сиятельство, - покачал головой Рогодин. - Я был здесь, составлял объяснительную записку для изменений в новой карте. Я же картограф, - добавил он не без гордости. - Правда, однажды я вышел, чтобы проконсультироваться с профессором относительно тёплых течений… Впрочем, неважно. В общем, его кабинет оказался закрыт. Я постучал, но профессор не открыл. Это было часа полтора назад.

- Вы сказали, что постучались. Профессор часто запирался?

Рогодин пожал плечами.

- Иногда, когда хотел сосредоточиться.

- Вы не подумали, что он мог уйти домой?

- Не попрощавшись? – удивился Рогодин. - Он всегда заходил ко мне прежде, чем уйти. Как и я к нему.

- Почему вы сегодня так задержались?

- Многие задерживаются допоздна. Не всегда всё успеваешь, а домой брать работу не хочется.

- А когда институт закрывают?

- В полночь. Но даже ночью некоторые лаборатории работают. Особенно те, которые получили гранды.

Я помолчал, обдумывая услышанное. Получалось, профессор то ли отсутствовал и был убит перед самым моим приходом, то ли преступник заперся с ним в кабинете. Возможно, он требовал, чтобы Девятаев отдал ему документы. Но было не похоже, чтобы профессора пытали. Впрочем, возможно, он не считал документы такими уж ценными или просто испугался за свою жизнь и сразу же отдал их. Бедняга, ему это не помогло. Убийца явно заметал следы – возможно, он был знаком с покойным.

- Вам говорит что-нибудь имя «Кирилл Евгеньевич Жмыхин»? – спросил я.

- Да, он работал с профессором. Кажется, механик или инженер. Участвует в подготовке к экспедиции, - Рогодин печально покачал головой. - Теперь её, наверное, отложат. Будет трудно найти замену профессору.

- А кто мог бы его заменить? Хотя бы теоретически.

- Даже не знаю, - пожал плечами картограф. - Думаю, Зинберг подберёт кого-нибудь из института. Возможно, одного из членов первой экспедиции. Например, профессора Маркова, - неуверенно предположил он.

Так, не похоже, чтобы он знал о смерти Зинберга. Значит, и Девятаева почти наверняка не убивал.

- Он работает в девяносто первом кабинете, - сказал картограф. - Но я видел, как он ушёл сразу после обеда. Сегодня в АГПРиО совещание метеорологов, и Маркова пригласили ещё на той неделе.

- Вы уверены, что он не возвращался сегодня в институт?

- Нет, но вы можете спросить его лаборанта, Ваше Сиятельство. Впрочем, он тоже ушёл. Правда, позже. Кажется, около шести или в начале седьмого.

- И не возвращался?

- Я не слежу за своими коллегами. Можно спросить у консьержки внизу: она отмечает все уходы и приходы в журнале.

Я вспомнил большую линованную тетрадь, лежавшую на проходной. Что за каменный век? У них же есть компьютеры. Хотя в них не распишешься.

- Пройти мимо неё незамеченным невозможно? – спросил я. - Она работает целый день?

- Нет, у нас три консьержки, и они сменяют друг друга.

- Давно они работают в институте?

Если хотя бы одна новенькая, она может оказаться пособницей убийцы.

- Ну… - Рогодин задумался. – Точно не знаю. Но года по два точно. А Марина Ильинична так и того больше. Лет уже, наверное, пять.

- То есть, они знают в лицо всех преподавателей, да?

- Они даже студентов знают, - усмехнулся картограф. – Настоящие церберы! Пожалуй, и правда, поговорю с ними.