– Я тоже… – Ваня пожал плечами. – Ничего стыдного.

– Настоясий немес! – Петруха брезгливо скривился. – Оба молда немеский…

Он до сих пор дулся из-за того, что ему отвели роль пленного.

Иван не стал отвечать и завалился спать возле костерка. Варвара легла спасть поодаль, но совершенно загадочным образом оказалась на плече Вани. Иван плюнул, встал и убрался спать подальше. Ничего против женщин на своем плече он никогда не имел, но летчица больше смахивала на мужчину… ну, сами понимаете…

А рано утром, наскоро позавтракав, они вернулись к «Кюбельвагену». Мотор покапризничал, но все-таки завелся. А еще через пару минут, машина покатила по грунтовке. Ваня сидел за рулем, Варвара рядом, а связанного Петруху уложили в багажник.

Откуда он нещадно ругал попутчиков, так и не примирившись с ролью пленного…

– Плоклятый немеский свиня! Вы навелное сами пиледателя. Мосет ты не Ванюска, а Ганса?

Иван обреченно вздохнул. Петруха не замолкал уже добрых полчаса и поливал Ивана с Варварой отборной бранью.

– Какой Валвала? Эта тосе немеский девка…

Варвара улыбнулась, а Иван снял с пояса флягу с коньяком и забросил на заднее сиденье.

– Пиледателя, спиона… – якут внезапно заткнулся, затем послышалось бульканье, сменившееся довольным бурчанием. – Если и немса, то доблый немса…

Синицына покосилась на якута и едва сдерживая смех, сказала по-немецки:

– Забавный парень, господин лейтенант. И очень колоритный.

– Кто вам разрешил ко мне обращаться, ефрейтор Вернер? – Ваня грозно покосился на летчицу. – Или вам напомнить устав?

– Вот сейчас я сама поверила, что ты немец, – Варвара уважительно покачала головой. – Удивительная способность перевоплощаться. И твой немецкий… ты не жил в Германии?

– Нет, – соврал Иван. – Просто преподавателем была обрусевшая немка из Эльзаса.

– Точно! – щелкнула пальцами Варвара. – Эльзас! Акцент эльзасский!.. – она вдруг притихла и почти шепотом поинтересовалась: – А я сильно на мужчину похожа?

Иван изобразил, что думает, а потом ответил:

– Когда в мужской одежде – да. В женской – нет.

– Ты же меня не видел в платье? – насторожилась Синицына.

– Но представлял, – соврал Ваня и тут же, нарочито строго приказал: – В чем дело, ефрейтор Вернер? Живо доложили мне знаки отличия немецких офицеров!

Летчица просияла и принялась частить:

– Как прикажете господин лейтенант! Ефрейтор… на рукаве нашивка из темно-зеленого сукна в виде равностороннего треугольника, обращенного углом вниз…

Иван вполуха слушал ее и тщательно объезжал ямы на дороге, а еще следил за кромкой леса, прекрасно помня, сколько раз нарывался на дружественный огонь.

Где-то с километр они проехали по пустой дороге, а потом пристроились к колонне грузовиков, везущих раненых и еще проскочили десять. За это время успел пройти короткий ливень, дорога сразу превратилась в болото и теперь Ивана и Варвару сплошь покрывала грязь, что добавляло маскировки. В летчице сейчас не то что женщину, даже мужчину трудно было опознать.

Навстречу шел нескончаемый поток техники, фашисты развивали контрнаступление, а Иван, наоборот хотел вырваться из мешка, в котором оказался. Но для этого надо было проскочить злополучное Синявино, так и не взятое советскими войсками. Пока все выглядело правдоподобно, полевые жандармы везли пленного диверсанта в свой штаб расположенный как раз в Синявино, а о том, что будет дальше, Ваня старался не задумываться.

– Ой… – тихонько пискнула Синицына. – Как же это так…

Кюбель догнал огромную колонну оборванных, грязных, едва передвигающих ноги пленных, бредущих практически без охраны.

– Их же почти не охраняют, почему… – Варвара запнулась.

Ваня невесело усмехнулся. Он успел побывать по очереди в двух окружениях, через считанные месяцы, но ответов на вопросы так и не нашел.

Впереди на обочине показался длинный легковой «Мерседес-Бенц» с поднятым капотом, возле которого стоял вытянувшийся во фрунт длинный, нескладный солдатик, с замазанным маслом и грязью лицом. Солдатика распекал такой длинный и нескладный офицер непонятного чина, но, судя по машине, явно немалого.

Увидев «Кюбель», он выскочил на дорогу и властно замахал рукой.

– Ох… – охнула Синицына.

– Спокойно… – Ваня прижался к обочине и затормозил.

– Отлично! Наконец машина в нужную сторону! – радостно заорал офицер, оказавшийся целым штурмбанфюрером СС. – Мне надо срочно в Синявино, а этот… – он презрительно покосился на своего шофера. – Этот недоумок…

Иван неспешно вылез из машины, откозырял и сухо представился:

– Лейтенант Холтофф, полевая жандармерия…

Майор недоуменно на него уставился, а потом закивал и тоже назвался:

– Ах да, ах да, простите, я штурмбанфюрер Шмитц!

Ваня сразу понял, что эсэсовец сугубо гражданский человек, по какому-то недоразумению напяливший форму.

– Мне надо в Синявино! – молящим тоном заявил немец. – Вы должны подвезти меня. Этот недоумок, мой шофер, сначала завез меня непонятно куда, а потом сломал машину…

Ваня раздумывал недолго. Штурмбанфюрер мог оказаться отличным прикрытием.

– Садитесь, – пригласил он и жестом приказал Варваре перебраться на заднее сиденье к Петрухе.

– Я сейчас, сейчас! – Шмитц выдернул из своего Мерседеса большой кофр и неловко залез в «Кюбель», попутно погрозив шоферу кулаком и пригрозив его отлупить.

Иван едва заметно улыбнулся тому, насколько эсэсовец был похож на Паганеля, а еще тому, что шансов выжить стало гораздо больше.

– Я из личного штаба рейхсфюрера СС![204] – сразу начал болтать Шмитц. – Из управления «L»[205]. Прибыл сюда изучить возможность подбора подходящих кандидаток для программы. Но сам я антрополог. Признаюсь, в первую очередь я хочу изучить аборигенов в полевых условиях. Да, да, я кабинетный работник, в концлагерях полно подходящего материала, но истинные открытия можно сделать только в полевых условиях! Но проклятые русские как раз устроили наступление. К счастью, германская армия в который раз доказала свое превосходство над…

Иван попытался понять, что несет немец, но ничего не разобрал. Правда при этом сделал вывод, что подобрался какую-то эсэсовскую шишку. И очень пожалел, что не сможет доставить его к своим.

Сзади неожиданно послышался пьяненький голос:

– Фасиста, посел в сопу!!! Иди сопа, косел!!!

И Ивана по спине пробежали мурашки. Он вспомнил, что забыл забрать флягу у Петрухи и теперь, судя по всему, эта фляга уже была пустая.

– Что это? – Шмитц недоуменно уставился на Ивана.

– Русский пленный, – признался Иван. – Азиат, скорее всего диверсант. Везем его в Абвер.

– Азиат! Диверсант! – у немца глаза полезли на лоб. – Ого! А можно… можно мне его осмотреть? Лейтенант, у меня есть бутылка отличного коньяка и она ваша! Мне очень надо сделать несколько фотографий и провести измерения его черепа!

Ваня поколебался и кивнул.

– Думаю, делать это на дороге неразумно. Найду подходящее место и остановимся.

Предложение эсэсовца пришлось в тему. Соваться в Синявино днем не хотелось, а ночью при помощи Шмитца можно было проскочить по-тихому.

К счастью, Петруха заткнулся, и штурмбанфюрер опять принялся болтать.

– Как не парадоксально, – убежденно вещал он. – Даже среди славян встречаются расово ценные представители. А некоторых даже можно использовать в целях улучшения, а точнее, обогащения немецкой народности. Но процент таковых чрезвычайно низок. Для того чтобы выявлять их, я разработал специальную шкалу расовой ценности…

Иван понял к чему клонит Шмитц и первым желанием было сделать остановку на подходящей полянке, а там вскрыть эсэсовца от уха до уха.

– Для представителей недоразвитых рас – это благо. Их дети будут воспитываться в комфорте и послужат великому делу. Хотя… признаю, процент брака очень велик. Очень… – он сокрушенно покачал головой. – И этот брак проявляется не сразу…