— Не думаю, что тебе нужно этим заниматься, — заявил Вася, — но поскольку тебе это втемяшилось в голову, то спорить все равно не имеет смысла. Завтра один из патрулей будет возглавлять твой знакомый Пряхин. С ним и пойдешь. Он за тобой присмотрит.

— За собой я и сама присмотрю, а Игорь пусть лучше за диверсантами приглядывает. Да, пока не забыла. В моем чемоданчике есть одна шахматная подшивка. Передай ее завтра от моего имени ксендзу Каневскому и извинись за меня. Скажи, что у меня срочная работа, но через неделю я буду посвободнее и обязательно с ним сыграю.

— Ты хочешь проверить его реакцию на дату? — сообразил Вася.

— Вот именно. Посмотрим, как он это воспримет.

— А что, неплохая мысль. Так все и сделаю.

На этом деловая часть нашей встречи закончилась, и мы перешли к существенно более приятным делам.

Утром я пошла в горотдел вместе с Васей. Там первым делом позвонила в штаб округа и сообщила, что до вечера буду заниматься совместным патрулированием бойцов НКВД и РККА. При этом благоразумно не уточняла, как именно буду заниматься. Так как Жукову было не до меня, то дежурный просто принял мои слова к сведению, что и требовалось. После этого я с чистой совестью пришла в кабинет к Пряхину, вспомнив при этом, что не так давно этот кабинет был и моим. Там, как и в первый раз, стоял сплошной дым. Разглядев в этом дыму меня, Игорь по-настоящему обрадовался:

— Рад тебя видеть, Анна Петровна. Во-первых, позволь тебя поблагодарить за прошлую работу. Ты за нее получила внеочередное звание, а меня назначили заместителем к товарищу Северову. Значит, и мне до следующего звания теперь намного ближе. А во-вторых, раз уж ты к нам решила присоединиться, то обязательно что-нибудь произойдет, потому что ты умеешь создавать неожиданности прямо на ровном месте. Ох, чувствую, что сегодня мы будем с уловом.

— Посмотрим, Игорь. Все может быть. А пока выдай мне инструкции — с остальными ты, как я понимаю, работу уже провел.

— Так инструкции проще некуда. Ходим в пределах выделенного нам сектора и у всех подозрительных личностей проверяем документы. Нас, считая тебя, будет три человека из НКГБ и пять приданных бойцов. Я веду беседу, ты и Коля Артамонов, — тут Пряхин кивнул на стоящего рядом младшего лейтенанта, — контролируете ближний круг, а бойцы держат периметр. При сопротивлении желательно стрелять по конечностям, но помните, что ваша жизнь важнее. Так что лишний риск не нужен — в случае чего огонь на уничтожение. Наше вооружение — пистолеты и наганы, бойцы с винтовками. Тебе советую использовать «вальтер» и наган, а «люгер» держи так, на всякий случай.

На этом инструктаж закончился, и мы вышли на улицу. Вид у нашей компании был весьма представительный. Впереди шли два бойца с винтовками за плечами. За ними шла наша троица и сзади еще три бойца. У всех нарукавные повязки. Короче, внушали. Народ на нашем пути старался не попадаться. Мне даже стало как-то неловко: идем посередине улицы, а люди жмутся к домам и заборам. Только встречные военные идут спокойно и приветствуют нас. Мы в долгу не остаемся. Примерно за час мы прошли весь наш сектор и на границе встретили такую же группу, работающую по соседству. И у нас, и у них все было тихо. Еще через два часа мне это стало надоедать — ходим как заведенные от одного края сектора до другого. За все время остановили одного мужика, который, на взгляд Игоря, вел себя подозрительно. Документов у мужика не оказалось, но ничего подозрительного тоже не нашли. На всякий случай сдали мужика в милицию — пусть они тоже поработают.

Настало время обеда. Игорь привел нас в какую-то столовую, где, как он сказал, у него знакомая повариха. Не соврал — повариха действительно была и готовила она вполне прилично. Так что вся наша орава поела очень даже неплохо. При этом я заметила, что Пряхин полностью оплатил обед всей группы. Знакомство отдельно, а деньги отдельно. Вообще было видно, что эта столовая пользуется популярностью. Официантки без дела не простаивают, но не успевают, и к тому времени, как мы закончили обед, у входа образовалась небольшая очередь. На выходе мы столкнулись с каким-то майором, который с капитаном и двумя лейтенантами тоже зашел пообедать. Мы уже отошли на некоторое расстояние от столовой, когда Пряхин вдруг остановился:

— Интересно. Я этого майора первый раз вижу в Гродно.

— Ну и что, — не выдержала я, — ты знаешь всех майоров?

— Так ведь их в нашем городе не так уж много. И все они при штабе армии. Про лейтенантов не скажу, а майоров вообще-то помню. Знаете что, товарищи командиры. Там они сейчас обедают. Не будем им мешать, сделаем небольшой кружок и вернемся к столовой минут через двадцать. Не убудет от них, если мы проверим документы. А то, что мы все по деревенским и по рядовым. Надо и командиров проверять.

На самом деле, конечно, мы проверяли и командиров, только попадались они нам редко и в большинстве были пряхинскими знакомыми, поэтому вся проверка сводилась к «Привет» и «Как живешь?».

Сказано — сделано. Через двадцать минут мы вернулись к столовой и стали неподалеку ждать. Действительно, скоро эта четверка вышла из столовой, но пошла не в нашем направлении. Пришлось нам устроить небольшую пробежку по проходным дворам, чтобы выйти им наперехват. Артамонов, как самый шустрый, выскочил вперед и подал нам сигнал о приближении проверяемых. Так как те не торопились, то у нас появилась возможность отдышаться и сделать вид, что мы случайно снова с ними встретились, но раз уж встретились, то хотим проверить документы.

Никаких проблем с проверкой не случилось. Все четверо дружно достали командирские книжки и спокойно передали их Пряхину. Пока Пряхин рассматривал эти книжки, я судорожно вспоминала классический роман Богомолова,[85] но ничего похожего тут не находила. О чем с ними говорить, совершенно не представляла. Игорь, насколько я поняла, тоже не представлял, поэтому ограничивался стандартными вопросами типа: «Кто такие, откуда приехали и куда направляетесь». Ответы были вполне ожидаемые: «Возвращаемся из отпусков, познакомились только здесь, получили направление в одну и ту же часть, которая только формируется, здесь никого не знаем». Я решила, что сейчас мы спокойно разойдемся, но тут дунул небольшой ветерок. Сначала я не поняла, что при этом меня насторожило. Все ведь в норме. А при чем здесь порыв ветра? И тут дошло. У майора был какой-то незнакомый запах. Дело в том, что и Пряхин, и Артамонов — курильщики. Следовательно, с обонянием у них проблемы. Но я табак на дух не переношу и запахи чувствую очень даже хорошо. Я всегда чувствую, каким одеколоном Вася пользуется после бритья. До нашей свадьбы это был «Тройной одеколон», а потом Вася перешел на «Шипр». Как он объяснил, старлею по чину положен более качественный одеколон. Майор Григорьев тоже использовал «Шипр», как, впрочем, и Окулов. А вот запах одеколона у майора мне был совершенно незнаком, поэтому я не удержалась и спросила:

— Товарищ майор, а каким одеколоном вы пользуетесь?

Я при этом собиралась пояснить, что хотела бы купить такой же одеколон для мужа, но не успела. Как будто я повернула выключатель. Все вдруг пришло в движение. Капитан ударил ногой Пряхина так, что тот свалился как подкошенный. Один из лейтенантов бросился на меня, второй — на Артамонова. А майор неожиданно рванулся вбок, ударив стоящего рядом бойца, и захотел перепрыгнуть через забор. Нас в буквальном смысле спас численный перевес. Своего противника я на автомате перекинула через себя и тут же по вколоченному в меня правилу наступила ему ногой на лицо. Он отключился. Краем глаза увидела, что Артамонов сцепился со своим противником. Капитана застрелил один из бойцов. Майору в ногу вцепился другой боец. Я увидела, как майор выхватывает пистолет, и диким голосом завизжала. Мой неожиданный визг сработал для всех как стоп-кадр. У меня появилась целая секунда, за которую я успела выхватить наган и выстрелить куда-то в нижнюю часть туловища майора. К этому моменту еще один боец помог Артамонову справиться с противником. «Тогда считать мы стали раны».[86] У нас серьезно вышел из строя Пряхин. Он лежал без сознания, но крови не было. Так что, может, и обойдется. Боец, которого опрокинул майор, лежал неподвижно. Артамонов отделался несколькими синяками. У задержанных дела обстояли хуже: майор получил пулю в живот, и мне показалось, что он не жилец. Капитан лежал и не шевелился, «мой» лейтенант выл и размазывал кровь по лицу — одного глаза он, кажется, лишился. Противник Артамонова лежал без сознания, получив прикладом по голове.