А ведь старик прав. Его голова, судя по всему, — это склад полезных знаний. Я все время думала о командире, но ведь начальник штаба тоже всегда нужен. И в конце концов, ему ведь не обязательно будет самому ходить на задания. Пусть сидит где-нибудь в глухомани в землянке и планирует операции.

— Сделаем так, Аристарх Ксенофонтович. Я проработаю этот вопрос с руководством, а вы, не теряя времени, в течение пяти дней пройдите всех врачей. Полагаюсь на вашу честность и понимание того, что в отряде лечить заболевания будет на порядок труднее, чем здесь, в Москве.

Романов кивнул, а я продолжила:

— Теперь давайте начнем с арбалета. Мне нужен разборный арбалет с убойной силой до ста метров. Причем не один, а несколько штук. От вас хочу получить чертежи.

— А где, Анечка, вы будете брать дерево для арбалета? Ведь от его упругости многое зависит.

— Помилуйте, Аристарх Ксенофонтович. Дерево только на приклад. А для лука будем использовать автомобильные рессоры.

— Все понял. Вы хотите не копию какого-нибудь старого арбалета, а арбалет из современных материалов для вполне конкретного применения. Хорошо, чертежи я вам к послезавтра подготовлю.

— Ой, а можно завтра к вечеру? Не исключено, что завтра я уже уеду к себе домой.

— Хорошо, вот мой домашний телефон. Звоните завтра после восемнадцати часов. Вы ведь поедете с Белорусского. Я там живу неподалеку, в Приютском переулке.

Только я хотела перейти к праще и метательным орудиям, как зазвонил телефон. Романов снял трубку, послушал и протянул трубку мне:

— Это вас.

— Анна Петровна. Через десять минут вам нужно быть у меня.

— Буду, товарищ майор.

— Вот видите, Аристарх Ксенофонтович. И здесь достали. Пора возвращаться на работу. Было очень приятно с вами познакомиться, а сейчас до свидания.

— До скорого, Анечка.

Я выскочила из комиссионного и зашагала в наркомат.

Трофимов меня встретил со странно сочувствующим взглядом, что сильно обеспокоило. С чего бы это майору мне сочувствовать?

— Прибыла согласно вашему приказанию, товарищ майор.

— Очень хорошо, товарищ Северова. Садитесь и ждите. Скоро вернется из Кремля товарищ Берия, который хочет с вами побеседовать.

Так, следовательно, время пока есть. Попробую обсудить предложение Романова с майором. Э нет, не пойдет. Трофимову про свои планы на начало войны я не говорила. Значит, и обсуждать с ним нечего. А с кем обсуждать? Получается только с товарищем Берией. Будем ждать. Села в небольшое кресло в приемной и немного задремала. Сквозь дрему услышала звонок телефона и голос Трофимова:

— Трофимов слушает. Так точно, товарищ маршал, здесь. Дать ей трубку? Минуту.

Захлопав глазами, я окончательно проснулась и, подойдя к столу Трофимова, взяла трубку:

— Слушаю, товарищ маршал.

— Товарищ Северова. Вам очень повезло, что Аристарх Ксенофонтович решил к вам присоединиться. Считайте, что я даю ему рекомендацию.

— Спасибо, товарищ маршал. Если мое начальство даст добро, то все в порядке.

— Если нужно, то я могу поговорить с товарищем Берией.

— Спасибо, товарищ маршал. Но я попробую обойтись своими силами.

— Хорошо, желаю успеха.

Шапошников повесил трубку, а я осталась стоять с открытым от удивления ртом. Вот шустрый старикан! Пока я добиралась в наркомат, он отзвонил Шапошникову, чтобы с гарантией попасть в команду. Надоело, значит, ему сидеть в своем антиквариате. Хочет напоследок повоевать. Буду за него просить. Хотя в последнее время у меня сильные сомнения, что мои партизанские планы будут реализовываться. Уже несколько раз Берия кривился, когда я об этом напоминала. Ну пока только кривится — не страшно. Прорвусь.

Есть такая поговорка: «Заговори о черте, и он тут как тут». Стоило мне подумать о Берии, как он появился собственной персоной.

— Товарищ Северова, зайдите.

Я вошла в кабинет следом за Берией, хмурый вид которого наводил на тревожные мысли. Может, я что-то не так сделала и сейчас огребу на всю катушку? Тогда понятно, почему у Трофимова взгляд был сочувствующий. Берия несколько раз прошел по кабинету, время от времени посматривая на меня. Наверное, решал, сейчас меня схарчить или отложить на потом. Кажется, решил отложить на потом, потому что остановился и заговорил:

— Товарищ Сталин положительно оценил вашу работу. Документ передан в Наркомат обороны, где его доработают и немедленно начнут реализовывать. Товарищ Сталин просил меня передать вам благодарность.

— Служу трудовому народу, — вытянулась я, а при этом подумала, что эта благодарность как-то не вяжется с хмурым лицом наркома.

— Вы уже в курсе перемен в нашем руководстве РККА?

— Так точно, товарищ Берия, в курсе.

— Сегодня товарищ Жуков передает дела товарищу Шапошникову, а завтра вылетает в Минск принимать Западный особый военный округ. И вы летите с ним.

Удар был нанесен под дых. Я не выдержала и плюхнулась на стул, уставившись совершенно очумевшим взглядом на наркома. Он не обратил никакого внимания на такое грубое нарушение субординации и продолжил:

— Товарищ Жуков специально попросил товарища Сталина об этом, и товарищ Сталин дал свое согласие. Передаю вам еще одно распоряжение товарища Сталина. В случае крайней необходимости вам разрешено рассказать товарищу Жукову свою настоящую биографию.

— Извините, товарищ Берия, — не выдержала я, — а кто определит эту самую крайнюю необходимость?

— Вы, товарищ Северова. Вы, и никто другой. Еще есть вопросы?

— Так точно, есть.

— Слушаю вас.

— На какой срок меня прикомандировывают?

— Не знаю. Это будет видно по ходу действия. Но скорее всего, не меньше, чем до начала войны, если она все-таки случится.

Тут я вспомнила:

— Товарищ Берия. У меня тут образовался один знакомый, бывший полковник царской армии, который рвется в бой. Можно его тоже взять? Его рекомендует сам маршал Шапошников.

— Как зовут этого полковника?

— Романов Аристарх Ксенофонтович.

— Припоминаю. Против него было возбуждено дело, которое на поверку оказалось чистым вымыслом. Лично я не возражаю, но теперь это вопрос к генералу армии Жукову. Впрочем, к мнению товарища Шапошникова Георгий Константинович, скорее всего, прислушается. А сейчас поезжайте в Генштаб представляться Жукову. Только сначала переоденьтесь в форму.

Ой, я и забыла, что все еще в штатском. Меня так срочно выдернули из комиссионки, что ателье просто вылетело у меня из головы.

— Товарищ Трофимов выделит вам машину, чтобы вы не теряли времени. Можете идти. И запомните: у кого бы вы ни работали, вы всегда являетесь сотрудником НКГБ.

— Тогда, товарищ нарком, пусть тот кабинет по-прежнему будет зарезервирован за мной.

— Будет зарезервирован. Не беспокойтесь.

Я повернулась кругом и вышла из кабинета с самыми мрачными мыслями. Значит, Жуков по совершенно непонятным мне причинам выторговал меня у Сталина. И даже товарищ Берия не сумел или не захотел меня отстоять. А как же Вася и все мои планы? Хотя если подумать, то еду я в Белоруссию, то есть буду к мужу значительно ближе, чем в Москве. Потом, назначение Жукова, конечно, запоздало. Следовательно, многое из моей истории должно повториться. В частности, танковые прорывы, окружение большой массы войск и тому подобные вещи. Значит, и война в окружении тоже практически неизбежна. Так что вполне вероятно, что мои планы только подвергнутся определенной коррекции. Из этого и буду пока исходить.

Размышляя таким образом, я добралась до машины, выделенной мне Трофимовым. Уже на машине доехала до ателье (пешком от наркомата дошла бы за то же самое время), переоделась, и машина меня повезла в Генштаб. Хорошо, что шофер знал, куда меня везти, потому что сама я бы сюда не добралась. В Генштабе новые заморочки. По моему удостоверению меня не впустили, пропуск на меня не был заказан, и, само собой, при смене руководства никто толком не мог сказать, к кому мне следует обратиться за пропуском. Я говорила, что мне надо к товарищу Жукову, а мне отвечали, что теперь пропуск должен подписать не секретарь Жукова, а секретарь Шапошникова. Хорошо еще, что секретарь Шапошникова, к которому я сумела в конце концов дозвониться, вспомнил, с кем он соединял маршала час назад, и приказал начальнику бюро пропусков выписать мне пропуск. Часовой объяснил, куда идти, но только я стала подниматься по лестнице, как увидела, что навстречу спускается искомый Жуков.