— Если гэпнуть решит, то амба. Кесарев он голова, ему палец в рот не клади, оттяпает. Набольшие фуфло зря лепят, не проканает у них, то — челове-е-е-ек! Пришлет своих веселых, от нашей малины мало что останется. Я покумекал, караван собрал — поедем на делянку, пересидим скорбные времена. На делянку веселые не сунутся.

— Погодь полундра кричать, гром не грянул. Ослабим щас, размякнем — шмыги за чертей держать будут. Кесарев, говнесарев… Нахрена Кесареву наши перди?

Сью понимал с пятого на десятое, да и еду уже выбрал…

— Шашлык и печеный картофель, три порции. И бутылку вина — вот этого, десертного.

— Наличными рассчитаетесь? — уточнил официант. — Электроника щас того… Не фурычит.

— Монеты берете? И надолго эти ваши… Позари?

— От нескольких минут до пары часов, редко больше. Иначе мы бы все тут передохли. А сегодня разгулялось, да… А вы такой бодрый — как будто на Воле родились. Ха-ха.

Наверное, это был какой-то местный прикол, про рождение на Воле. Блондин принял заказ, соизволил подняться, сунул голову в окошечко на кухню и заорал:

— З-и-и-и-ина-а-а-аа, три шашлыка и картошки! И кагорчику бутылочку! И салатик еще нормальный, свеженький, тут человек хороший!

На кухне послышался грохот и лязганье, как будто там орудовал мастодонт, и через пару минут огромная женская рука выставила на подносе аккуратные, можно даже сказать изящные контейнеры, аппетитно благоухающие едой.

— Зина у нас солнышко. Лучшего повара на Воле не сыскать, — сказал официант и спрятал в карман монеты. А потом печально цыкнул зубом: — Правда жрет в три горла, сплошные недостачи.

Полыхать небо перестало ближе к полуночи. Страдальцы выбрались из своих номеров и собрались у Виньярда — пить вино и есть картошку с шашлыком.

— Нам нужно подготовится к экстренной эвакуации. Я бы даже попробовал связаться с кем-нибудь их Разведки Боем — должен же кто-то дежурить в секторе Рашен? — хмуро проговорил Сью.

— Всё так плохо? — удивилась Алиса. — Нас будут убивать?

— Именно нас — вряд ли. А вот планету в целом — очень возможно.

— И откуда такие выводы? — удивился Линч. — Я кроме обшарпанных бараков и доходяг в ватниках ничего такого тут не заметил. А космодром — первое место, которое стали бы укреплять на случай атаки.

— Не туда смотрел. Ты надписи на тех цилиндрах видел, что твои доходяги грузили?

— М?

— Барадий.

— У-у-у-у-у… — сморщился как от зубной боли программист.

— Вот именно. И планшет свой глянь, что там кэп и команда высмотрели — огорчишься капитально.

Линч и Алиса полезли в планшеты, и сталкер внезапно сказал чисто po-russki:

— Blyat'!

Тот самый водитель на той самой машине ждал их ровно в полдень.

С крыш капало, под ногами хлюпало, воздух, кажется, совсем отсырел — подкралась оттепель. Не разводя политесов, шофер дождался, пока они усядутся на свои места и покатил вперед, подняв целое цунами из грязи, воды и подтаявшего снега.

— Я вас довезу до ворот, дальше вы — под опекой пресс-секретут… То есть, пресс-секретаря шефа. На всё про всё — два часа, потом — обратно на аэродром.

По пути даже невнимательный Линч заметил тревожные звоночки: мешки с песком на крышах, суровые люди с оружием у ключевых зданий, отсутствие на улицах детей и женщин… Кто-то заколачивал витрины, окна заклеивали бумагой — крест накрест. Люди по обочинам и тротуарам двигались быстро, чуть ли не перебежками. Народ побогаче паковал вещи и грузился на машины и телеги, запряженные самыми настоящими лошадьми. Что-то назревало.

Виньярд был практически спокоен — наконец-то всё прояснилось. Он даже думал, что просчитал Хайта. Быстрое согласие на съемки фильма, экскурсию и интервью последовало сразу же после того, как журналистско-научную группу идентифицировали как подданых монархии Ярра. И особое внимание было уделено необходимости прилететь на собственном корабле. Велиор Венедиктович подстилал себе соломки? Очень может быть!

Дорога пошла в гору — особняк стоял на холме. Окруженный толстой каменной стеной метров трех в высоту, со спиралью «егозы» поверху. Каменные же башенки с автоматическими турелями добавляли этому монументальному строению сходства со средневековым замком.

Остановившись перед стилизованными под дерево воротам, шофер посигналил, и сказал:

— Всё, приехали, — а потом глянул всё-таки в стекло заднего вида и сказал. — Барышня, кхм… Берегите себя, больно вы пригожая для наших мест… Всего вам доброго!

— И вам всего доброго! — улыбнулась Алиса.

Сью прищурился, но ничего не сказал. Шофер может был и неплохим человеком — несмотря на вонючие папиросы. Но его фраза «всего доброго» резко контрастировала с заявленным намерением дождаться их тут, и отвезти в космопорт. Такую фразу обычно говорят, когда прощаются основательно, например — навсегда.

Покинув машину, они подошли к закрытым воротам. Впереди — Алиса, прекрасная и элегантная, с обеих сторон как верные рыцари — помятый Линч с мешками под глазами и всклокоченный и расхристанный Виньярд.

Массивные створки ворот медленно разошлись в стороны.

Дароса едва успел отстыковать «Rose Tattoo» от станции, предупрежденный эстоками с канонерки «Сципион», которая дежурила в соседней системе, и маякнуть капитану — мол, началось.

Пространство системы Воли вскипело от обилия выходов из гипера. Десятки боевых кораблей с рублеными, хищными силуэтами врывались в космос, изрыгая из дюз потоки пламени. На их бортах были нанесены странные эмблемы — восьмиконечные кресты на фоне необычного штандарта. Стволы орудий шевелились, алкая боя, из открытых шахт выглядывали ракеты, снаряженные ядерными боеголовками, пелена силовых щитов надежно прикрывала эскадру от возможных попыток оказать сопротивление…

Воевать с этой армадой в космосе было некому — Воля не имела флота, а каперы и торговцы, нашедшие приют в системе старались побыстрее скрыться, разогнавшись для гиперпрыжка. Такие мелочи агрессоров не интересовали. Им нужен был весь мир!

Эфир вдруг загромыхал, транслируя передачу с флагмана эскадры вторжения.

— Говорит контр-адмирал Колесников, экспедиционные силы Империи Полудня. Система Воли и все относящиеся к ней небесные тела отныне и навечно объявляются зоной исключительных интересов господина Кесарева и переходят под имперскую юрисдикцию. Политические партии, планетарные органы власти и любые вооруженные формирования должны быть немедленно распущены, их полномочия с этой секунды считаются недействительными. Просьба населению оставаться в своих жилищах ближайшие десять часов, дабы не подвергать себя опасности. Все лица, оказывающие сопротивление имперским силам и мешающие установлению эффективной системы управления будут уничтожены. Господин Кесарев забирает этот мир под свою опеку, и лично гарантирует безопасность и социальные гарантии населению планеты — с момента фактического установления контроля над Волей. И мы готовы реализовать эти гарантии с непреклонной настойчивостью и необходимой беспощадностью. Кесареву — кесарево, Богу — божие!

Тысячи абордажных ботов и десантных капсул огненным дождем исторглись из кораблей вторжения и ринулись к поверхности, прорываясь сквозь разряженную атмосферу Воли. И каждый из десятков тысяч свирепых воинов, пикирующих в стальных гробах навстречу огню и смерти орал во всю глотку самый легендарный клич первых, вступивших в противоборство с космической стихией:

— ПОЕХАЛИ!!!

Волю ждали серьезные перемены.

Мистер Хайт, или как он просил называть себя — Велиор Венедиктович — чувствовал себя неплохо. Для человека, впервые испытавшего прелесть экстренного взлета с поверхности планеты, конечно. Уже через десять минут после выхода в открытый космос он попросил отцепить себя от койки и теперь вытирал вспотевшее лицо салфеткой. Хайт не походил на криминального авторитета — гладкой выбритый, аккуратно постриженный, совсем обычный, как какой-нибудь менеджер среднего звена с Ред Сокс.