Так что это был путь к бессмертию для сильнейших адептов Темной магии и… самых одаренных монахов Никкасу. Тех, кого устраивала такая участь. Не знаю насчет адептов Темной магии, а монахов, пошедших по такому пути было всего трое за всю историю. И все они ушли от людей жить в горы. Так что вполне вероятно, что они «здравствуют» и ныне, только как нежить.

Мне это оказалось без надобности, тем более после «эльфийского преобразования». Но я подозревал, что этот слой таит еще какие-то возможности. Но какие — этого монахи не знали. В общем, это было и неудивительно — ведь буквально у пары десятков из них хватало силы дара, чтобы что-то попробовать изменить. И не все рисковали это делать — ведь информации по таким воздействиям совсем нет.

Кстати, я передал кольцо с Советником монахам. Все знания я из него уже «выкачал», и больше он мне ничего не мог дать. А для них это был бесценный источник информации.

Посоветовавшись с Мориусом, я смог найти способ помочь Мариэлле. Оказывается, монахи знали одну из причин, почему часть учеников чародеев не развивалась в полноценных адептов магии. У некоторых людей, несмотря на то, что второй слой ауры накапливал достаточно маны, сама мана очень тяжело отдавалась. Вот такой перекос развития, своеобразный порок. Сами монахи, обладавшие даром Никкасу, вполне успешно выправляли этот недостаток у себя. А вот Мариэлла, будучи лишена такой возможности, ничего сделать не могла. Честно сказать, я мог с легкостью решить эту проблему. Я мог сам перестроить ей ауру. Но я решил пойти более сложным путем, который, правда, в случае успеха сулил гораздо больше. Я сформировал ей в ауре полноценный «дар Никкасу», как называли его монахи. Сами монахи говорили что у их дара две грани — дар воина и дар чародея. А если перевести это на нормальный язык, то получалось, что одной части из них легче работать с первым слоем ауры — так называемый «дар воина». Второй части было легче работать со вторым слоем — «дар чародея». Я же был в этом плане уникален — мой дар позволял одинаково работать со всеми слоями ауры. Причем как со своими, так и с чужими. Такая же возможность появилась и у Мариэллы. Конечно эти возможности были на порядок слабей, чем мои, но все же они получились шире, чем у обычных монахов. Так что теперь все зависело только от нее самой. Я дал ей все, чтобы она могла дальше развиваться, а уж как она поступит — это ее дело.

Кстати, сама Мариэлла меня не разочаровала — поняв, какой подарок я ей сделал — она рьяно взялась за учебу. Но не ушла от меня, продолжая выполнять функции повара, и деля со мной постель по ночам… Да и я в какой-то момент осознал, что она стала мне дорога. Как родной человек. Причем произошло это как-то незаметно, обыденно, что ли. Устраивать свадьбу мы не стали — нам, в общем-то, было безразлично «официальное оформление» наших отношений. Мариэлла, после исправления собственной ауры, определилась с направлением изучаемой магии — Жизнь. Надо сказать, в этом помог ей я — с помощью заклинания «зрение жизни» и энергетической накачки она заполучила слабую ауру мастера магии. Так же, как в свое время получил ее я. Кстати, в знаниях Советника содержался такой способ настройки на магию Жизни. Назывался он «единение Жизни». Каждый эльф-чародей проходил этот этап, когда пересекал уровень полного мага. Почему именно так, а не раньше, советник не знал. Возможно, на это были свои причины, но я их не знал. Так что я не придавал этому значения. В конце-концов, я же прошел этот путь — и все нормально.

А еще я же и учил ее магии Жизни, потихоньку «скармливая» ей свои знания. Правда, скорость обучения у нее оказалась гораздо ниже моей. Да еще и отсутствовала моя абсолютная память. Поэтому пришлось параллельно давать ей и ментальную магию, позаимствованную у тех же эльфов. Мгновенно это ситуацию не исправило, и это понятно, но в будущем, при регулярных занятиях обещало сильно улучшить. Любопытно оказалось другое — Мариэлла была в учебе очень дотошна. И умудрялась спрашивать такое, что спросить у меня даже в голову не пришло. Я бы это опустил, за ненадобностью — получается — и ладно. И приходилось, напрягая свои мозги, разными косвенными способами это выяснять. В основном, конечно, оказывалось, что время потрачено практически впустую. Но иногда выплывали очень интересные факты. Которые иногда оказывались очень полезны.

А еще я попал в монастырь Тэйглун. Само название с ларди переводилось как «воин ночи». В монастыре готовили воинов и чародеев. Причем попадали в монастырь немногие. По какому принципу происходил отбор — я не знаю, но подозреваю, что он был довольно суров.

Первый свой день в монастыре я бы не забыл, даже не обладая абсолютной памятью:

…День был немного хмурый. Тучи затянули все небо, однако дождь не шел. А я в это время карабкался по горной тропе. Узенькая дорожка петляла среди камней, ведя меня все выше и выше. Скудная растительность по бокам тропинки как бы подчеркивала — здесь царство скал. Я шел уже пол дня, и, признаться честно, подустал. И вот, наконец, за очередным поворотом внезапно открылся вид на монастырь. Пока я сюда шел, то представлял какую-нибудь горную долину. А в ней строение, похожее на крепость. В реальности все оказалось иначе. Монастырем была часть горы. Причем не просто часть горы, а часть ущелья. С обеих сторон были небольшие площадки, вырубленные прямо в скалах, в хаотичном порядке, соединенные между собой тропинками. И, как я позже узнал, подземными ходами. Немного напоминало муравейник. Вместо ворот у них были два грубо обтесанных каменных столба. Они были высотой где-то по грудь мне, а в диаметре около метра. На одном из них лежал меч. Он был направлен острием в сторону тропинки. А над вторым парил огненный шар. Хм, получается, два символа — холодное оружие и магия, так что ли? За этими «воротами» меня уже ждали — невысокий, бритый налысо воин. Оружия у него при себе не было, и тем не менее я сразу понял, что это воин. Он кивнул мне, развернулся и зашагал куда-то вглубь монастыря-ущелья. А я последовал за ним. Пройдя метров пятьсот, мы зашли вглубь пещеры. Она была невелика, и в ней сходились сразу четыре хода. Мы направились в один из них, крайний справа. Еще минут пятнадцать ходьбы по нему — и мы вышли в длинный коридор, освещенный магическими светильниками. По левую сторону коридора был ряд дверей.

— Здесь мы отдыхаем — впервые за все время раздался голос моего проводника.

Пройдя еще метров двести, мы остановились возле одной из дверей.

— Это теперь твоя келья.

Я открыл тяжелую дверь. Первое, что бросилось мне в глаза — это то, что изнутри не было запора. То есть войти в келью мог любой. Очевидно, это у них в порядке вещей. А дальше я оглядел само помещение.

Небольшая комната, метра три шириной, и столько же в длину. Узенькая деревянная кровать-топчан. Крохотный столик. И все. А, нет, прошу прощения — еще прорублено окно наружу. Чем-то это мне напомнило тюремную обстановку.

Сурово, что тут скажешь. Ничего лишнего.

— Время не ждет — клади свои вещи, переодевайся, и пошли — снова подал голос мой провожатый.

…Через пять минут мы снова шли по ходу внутри скалы. Этот ход привел на одну из вершин. Сам пик был снесен монахами, образуя причудливой формы ровную площадку.

— Это твой тарс.

— Что такое этот «тарс»?

— Это площадка, на которой каждый из нас занимается Сатто и Биттто. У каждого свой тарс.

— А почему? — мне стало интересно.

Воин понял меня правильно:

— Тарс — это место, где ты познаешь себя и окружающее пространство. И гораздо легче это делать в одном, и том же месте. Ты привыкаешь к пространству, запоминаешь его, и пространство в ответ делает то же самое. А со временем, кода тарс как бы «наполняется» тобой, он начинает незаметно помогать тебе — ведь это уже часть тебя, в каком-то смысле.

«Любопытно, а поговорка с моей родины „дома и стены помогают“, случайно, не про то же самое говорит?»