Они кинулись на парня все вместе, выстроившись полукругом, и глаза у Сверчков были налиты кровью.

— Айн! Цва! Драй! — он успел применить хлыст еще три раза, и каждый из ударовв должен был сбить с ног противника — но этого не происходило!

Бледнолицые явно не чувствовали боли!

Виньярд ушел в заднее сальто и принялся петлять между стволами деревьев. Яма была около тридцати метров в диаметре — особенно не побегаешь, но растянуть врагов в линию, чтобы сразиться с ними один на один — это было возможно…

— Марсель? Это Виньярд… Да-да… Мне нужна твоя помощь. Есть у тебя кто-то, кто по образцу крови может выяснить, какую дрянь употреблял человек за пару часов до? М-м-м-м, на байковой ткани, да, — Сью глянул на рубашку. — Хорошо, никуда не денемся. Следующий бой? Алиса, когда у меня следующий бой?

— Послезавтра, — ответила девушка и отвернулась.

Сильней всего на свете ей хотелось просто улететь отсюда — обратно, на Ярр. Или — на Старую Терру. Или просто — в космос, подальше ото всех, чтобы больше никогда не видеть, как Сью смертным боем бьется против пятерых обезумевших Сверчков, и побеждает — отправляя в нокаут одного за другим, а потом и сам падает на землю — но после того, как голос конферансье объявляет его победителем.

— Давай, я помогу тебе добраться до медкапсулы, — пересилила себя Алиса и протянула парню руку.

Тот кивнул, встал с лавки и скривился, а потом моргнул и его лицо стало будто восковая маска.

— Надо со всем этим заканчивать, — сказал Виньярд. — Недолго осталось.

— Погоди, как ты сказал его зовут? — Виньярд потряс головой, пытаясь отогнать наваждение.

Это было слишком очевидно и слишком плохо, чтобы быть правдой. Неожиданная катастрофа в гиперпространстве, похищения людей, организация вывоза награбленного с Талейрана по преступным каналам — это всё совпадало просто идеально, как кусочки пазла! Оставалось только привязать к этому противоестественную лихость бледных кочевников — и картина могла стать полной.

— Такая странная фамилия — в конце— «ус»…

— Мёбиус?! — чуть ли не выкрикнул Виньярд.

— Да-да, точно — Мёбиус! — энергично кивнул Кураж. — А что — твой знакомый?

— Одуреть можно… Так, Марсель, если мы еще сможем выяснить некоторые технические моменты внезапного выхода из гипера флота кочевников в системе Меттериниха — всё совсем сложится.

— Что — сложится? — полицейский за эти дни стал выглядеть явно хуже, у него пролегли под глазами черные круги, лицо осунулось.

— Картина маслом, вот что! Мы поймем, какого хрена Сверчки оказались на орбите Талейрана ровно в тот момент, когда Протекторат перевел куда-то к черту на рога свои войска. В секторе Атлантик никто ни сном ни духом о какой-то масштабной войнушке, где понадобились бы десятки тысяч тяжеловооруженных бойцов…

— Что — теория заговора и тайные ложи?

— Как говорит наш незабвенный монарх — скорее всего тут не тайная ложа, а явная лажа. Ну и одна очень непростая семейка, по всей видимости тоже руку приложила…

Лейтенант Кураж потер переносицу:

— Ладно, попробуем выяснить. У моей супруги есть знакомый на орбите, думаю — он поможет получить данные станций мониторинга космического пространства.

Виньярд медленно выдохнул: супруга — всё-таки женщина! По крайней мере, хотя бы одна из них… Бр-р-р-р!

Ох, не станет Гай Джедидайя Кормак впрягаться за Талейран, точно — не станет. Даже если это Мёбиусы — они ведь не лезут в сферу интересов Ярра, к которой эта максимально демократическая, гуманная и социально защищенная планетка никакого отношения не имеет… Но тот, или те из Мёбиусов, которые приложили руку к созданию ситуации со Сверчками во Флойде определенно располагали некоторой информацией о сути передвижений войск Протектората, раз сумели организовать миграционный кризис ровно в тот момент, когда это было возможно. А потому — на Мёбиуса нужно было выходить. И других вариантов, кроме как нагнетать атмосферу и вызывать огонь на себя у Сью не было.

Три дня прошло между девятым боем и звонком промоутера Клатча о назначении последнего, десятого поединка. За это время Алиса устроила Виньярду несколько экскурсий по памятным для нее местам из детства. Точнее — по тем из них, для посещения которых не нужно было заезжать в Ламарш.

— Это — ривьера Монталивье, — сказала девушка обводя руками прибрежную полосу. — Здесь я проводила очень много времени лет в тринадцать-четырнадцать. Ну, знаешь — аквабайки, серфинг, дайвинг… Родители были не против, народ тут в основном ненавязчивый, в некоторой степени даже самовлюбленный — им наплевать, что происходит в жизни окружающих, пока это не мешает им развлекаться и ловить волну.

Здесь, в пятистах километрах от Флойда никто и думать не думал о Сверчках. Побережье было заполнено яхт-клубами, пунктами проката спортивного снаряжения, небольшими бунгало и навесами из пальмовых листьев, и развеселыми, загорелыми, красивыми людьми, которые явно наслаждались солнцем, морем, и самими собой — тоже.

— Алиса-а-а, — протянул Виньярд, и подозрительно глянул на подругу. — Сначала — фехтование, теперь вот это вот всё — серфинг, дайвинг… Твои родители точно были обычными журналистами? Еще и жили удивительно патриархально, и лезли во всякие сомнительные дела… Меня терзают смутные сомнения…

Кавальери глянула на него из-под ресниц и, как бы размышляя, проговорила:

— Я вот тоже об этом начала задумываться в последнее время — как раз с того момента когда мы с мамой и папой перестали жить вместе. И знаешь что? Ни-че-го я не поняла. Ни одного прокола с их стороны, изобличающего рептилоидских шпионов, рашенских засланцев или сайонарских шиноби я вспомнить так и не смогла… А теперь и думать об этом бессмысленно — они и выглядят по-другому, и имена сменили… Я всегда думала что мама и папа — коренные талейранцы, но вот теперь я уже не так уверена. Но и опровергнуть это никак нельзя — репродуктивная программа гарантирует конфиденциальность.

— Да-а-а-а, повезло нам с родителями… — хмыкнул Виньярд, вспоминая своего папашу.

Ну и мамашу — тоже. Вообще-то они друг друга стоили, эти ненормальные.

— Интересно, а что о нас будут говорить наши дети? — задумчиво произнесла Алиса.

Парень поперхнулся морским воздухом и долго откашливался.

Негодяй Сью уже приобрел некоторую известность у публики, которая собиралась вокруг гладиаторских ям Флойда. Ажиотаж вокруг его фигуры подогревался тем градусом ненависти, которой этот «не тутошний» вызывал у всего племени Сверчков. После расправы над соотечественниками в девятом по счету поединке они даже пытались его подкараулить, и ожидали у выхода из людуса, где проживали гладиаторы.

Но и людус, и ямы принадлежали вполне конкретной корпорации, охранники которой не церемонились. Достаточно было обычного касания ограждения, или плевка на тротуар, чтобы закованные в легкую броню секьюрити тут же вступали в дело, охаживая электрическими дубинками зарвавшихся космических кочевников. А как же — это ведь порча корпоративного имущества! Это вам не социков сонных с пляжей воровать… Социки они никому не принадлежат, а стена эта — собственность промоушена! А визги правозащитников о своей главной священной корове — терпимости к социально уязвимым беженцам, тут же натыкались на аргументы о второй священной корове Талейрана — свободном рынке и частной собственности…

Так что бледнолицым любителям щеголять в шортах пришлось дождаться десятого представления с участием Виньярда, чтобы теперь висеть у самого края ямы и вопить, будто стая диких обезьян, и поносить Сью и швыряться огрызками и объедками, которые мигом сгорали в силовом поле, накрывающем яму.

— Перспективный парень? — спросил у Клатча смуглый мужчина в двубортном костюме с отливом, и снял солнечные очки.