Свиридов недоверчиво покачал головой. Я в огорчении поглядела на майора Григорьева. Он понял меня без слов.

— Знаешь, Ваня. Я тебе скажу одну удивительную вещь. Не знаю почему, но все идеи Анны Петровны, даже такие, которые на первый взгляд казались дурацкими, в конце концов давали результат.

И тут Валентин Петрович выдал вообще убойный аргумент:

— Может быть, именно поэтому товарищ Берия не только лично взял Анну Петровну на работу в НКГБ, но и сделал своим порученцем.

Вот этого майор Свиридов точно не ожидал. В растерянности он захлопал глазами, точь-в-точь как это иногда делаю я. Я прекрасно его понимала. Одно дело порученец Жукова. Назначена согласовывать — так пусть этим и занимается. Но если к словам этого лейтенанта прислушивается сам товарищ Берия, который к тому же назначил ее своим порученцем, то это уже совсем другой коленкор. И тогда становится понятно, как я попала к Жукову. А может быть, даже и не попала, а приставлена для контроля. А Валентин Петрович продолжал:

— Поэтому мой тебе дружеский совет. Прямо с завтрашнего дня договорись с пограничниками и выдели им в помощь людей. Особенно обеспечь наблюдение за составами в вечернее и ночное время. Как только договоришься с военными, усиль свои посты бойцами РККА. А начни с того, что распредели пулеметные расчеты, чтобы они могли контролировать любой поезд.

— Да, товарищи. Озадачили вы меня. Но в свете последней информации, может быть, вы и правы. Послушаюсь вашего совета. Завтра же дам команду. А вы, Анна Петровна, договоритесь, чтобы мне с завтрашнего дня выделяли людей.

— Товарищ майор, вы только позвоните в штаб округа и сообщите мне, сколько нужно. Для этого дела выбью столько, сколько скажете.

Тут как раз Цанава встал, давая тем самым сигнал, что обед пора заканчивать. Все остальные тоже немедленно встали и пошли за наркомом на выход. Там ждали три открытых автомобиля, которые за десять минут довезли нас до здания ЦК. Понятное дело, пробок-то на дорогах нет, а постовые только честь отдают.

На совещании у Пономаренко людей было побольше. Насколько я поняла, тут кроме первых секретарей обкомов были еще какие-то люди. Плюс еще наша «веселая компания», которая быстро рассредоточилась — каждый пошел к партийному секретарю своей области. А мне пришлось вместе с Цанавой идти в президиум. Ох, как не люблю выставлять свою тушку на всеобщее обозрение!

Выступление Пономаренко не сильно отличалось от выступления Цанавы в НКВД, но реакция на слова о возможном отступлении была более бурной. Пономаренко пришлось даже стучать карандашом по графину, чтобы утихомирить слушателей. Надо отдать Пономаренко должное — все проблемы он обозначил четко, начиная с организации подполья (об этом я совсем забыла, сочиняя свою исходную бумагу) и заканчивая эвакуацией. Причем все необходимо было делать так, чтобы в республике не началась паника. Меня, как водится, предъявили в качестве главного согласователя. По тому, как на меня смотрели все присутствующие, я поняла, что если бы не слова «порученец командующего округом генерала армии Жукова», то меня бы вообще никто всерьез не принял. Не очень-то и хотела. Вот только деваться этим партийным деятелям некуда. Одно дело — партийная дисциплина, и совсем другое дело — действия в партизанском отряде. Поэтому без армии и НКВД они все равно ничегошеньки сделать не смогут. Договорились, что послезавтра у них уже будут готовые планы работы. Они хотели сразу приготовить и списки кандидатов в отряды, но тут я не выдержала, наклонилась к товарищу Цанаве и попросила его напомнить о секретности. Он, конечно, с ходу врубился, встал и авторитетно заявил, что списки пока подождут. Главное — это планы работы. А с людьми будем работать отдельно. Потом еще часа полтора шло обсуждение самых разных вопросов. Когда речь зашла о вывозе различных грузов, то я не выдержала и вмешалась. Я попросила согласовать это все с командованием округа, поскольку в армии огромная нехватка транспортных средств. Тут нужно отдельное согласование: кому, когда и сколько грузовиков.

Наконец все это закончилось, и я с распухшей головой отправилась в штаб.

В штабе округа рабочий день еще не закончился… Правда, с учетом текущей обстановки понятие «конец рабочего дня» стало чисто условным. Теперь ранее двадцати двух часов мало кто уходит домой. Разве что те из командиров, кому надо успеть отправить на восток семью. Кстати, из разговоров я поняла, что далеко не все с этим справляются. Если есть дети, то жены сопротивляются не сильно, но в бездетных семьях практически все жены, не сговариваясь, заявили, что от своих мужей никуда. А «если что», то и воевать вместе будут. Одна из жен, видя мое недоумение, объяснила, что почти все командирские жены прошли начальную военную подготовку и, как минимум, неплохо стреляют из винтовки и пистолета. Да еще умеют перевязки делать. Причем в процессе объяснений удивленно на меня поглядывала — как это я не знаю таких очевидных вещей. Пришлось пофантазировать, сказав, что я сама из семьи штатских, а выйдя замуж, быстро попала в кадры, поэтому требований к командирским женам не знаю. Кажется, сошло.

У кабинета Жукова, по обыкновению, было людно. Я решила, что генерал армии от меня никуда не убежит, и села в уголок, чтобы не мешать входящим и выходящим командирам. Минут через сорок, видя, что очередь не убывает, решила, что порученцу надо бы отчитаться перед своим начальником. Поэтому, выждав, когда очередной полковник выйдет из кабинета, — в данном случае выходивший был красный как рак и постоянно вытирал шею платком — не иначе как ему устроили баню, — я просочилась в кабинет.

— Товарищ генерал армии, разрешите доложить.

— А, товарищ Северова. Почему задержались с докладом? Я ждал вас еще час назад, сразу после окончания совещания в ЦК.

— Так я сразу сюда и приехала, товарищ Жуков. Просто к вам столько народу, что не хотела пролезать без очереди.

— Но все-таки не выдержали и пролезли. Хорошо, докладывайте.

— Первое. Товарищ Цанава просит бойцов для усиления патрулей НКВД.

— Не возражаю. Пусть даст заявки по областям и по числу требуемых бойцов. До сих пор он нам выделял помощь даже сверх требуемого. Не хочу оставаться в долгу. Командармов я уже предупредил. Если будут проблемы, то можете обращаться к ним от моего имени.

— Второе, тоже от НКВД. Для подготовки к проведению диверсий нужно много взрывчатки. В НКВД ее не просто мало, а очень мало — в пределах нескольких десятков килограмм. А нужны тонны.

— Тут могут быть проблемы. Подойдите с этим вопросом к начальнику инженерных войск генерал-майору Васильеву. Узнайте, сколько у нас взрывчатки на складах. Половину точно отдадим. Больше — будем думать. Если товарищ Васильев начнет прибедняться, то сошлитесь на меня.

— К этому же вопросу. В Белорусском НКВД нет хорошего инструктора по минно-взрывному делу. Кто-то из побывавших в Испании сказал, что там был отличный спец из Разведупра Генштаба РККА. Но он не знает его имени.

При этих словах Жуков почему-то поморщился:

— Знаю этого специалиста. Полковник Старинов Илья Григорьевич. Действительно хороший взрывник, но работать с ним не очень легко, и слышал я, что не все его разработки удачны. А вот у Генштаба под Москвой в Нахабине есть научный институт. Я позвоню туда, и они пришлют более подходящего специалиста, возможно даже, с новыми наработками. Теперь что по партийной линии?

— Товарищ Пономаренко поставил задачу перед секретарями обкомов, но, как мне кажется, он, с одной стороны, недооценивает проблемы, с которыми столкнутся будущие партизаны, а с другой — переоценивает силы тех, кто будет партизанить. Он думает, что партизанской работе можно обучить всего за несколько дней.

— Да, на Пономаренко это похоже. И предполагаю, что тут он не будет слушать советы ни мои, ни товарища Цанавы. Придется вам, товарищ Северова, воспользоваться своими связями. Мне жаловаться на Пономаренко неудобно — могут неправильно понять. А с вас какой спрос. — Тут Жуков хитро на меня посмотрел. — Будут спрашивать — говорите, что товарищ Жуков считает, что костяк каждого партизанского отряда должны составлять военные и чекисты. А гражданские лица первое время должны будут заниматься только обеспечением, плюс на них будет лежать связь с подпольем. Вот когда выучатся партизанской работе, тогда и будут привлекаться к операциям. Сейчас от Пономаренко нужно как можно больше продовольствия и помощь проверенными людьми для организации партизанских баз. Кстати, поговорите еще с товарищем Цанавой. На территории Западной Белоруссии в тридцатых годах создавались базы. Я уверен, что часть из них сохранилась. Вот пусть Лаврентий Фомич поищет соответствующие документы. У вас все?