Легкий ветерок, солнышко, облачка, хвойные леса вокруг… Красота! Стоило признать — никакого жуткого отходняка как после Кроули у него не наблюдалось. По всему выходило — виной тому срыву была перегрузка организма «щелчком», перенапряжение ЦНС и периферической нервной системы, а не моральные переживания от убийства сотен себе подобных. Видимо, такой уж скотиной он уродился, таким его создали… Пристрелить того, кто садил на кол женщин и детей? Пристрелить всех этих ублюдков? Рука не дрогнет и впредь.

Виньярду хватало понимания того, что подобное поведение для сарацинов было системным, вполне привычным образом действий. И армия набиралась там в добровольном порядке — никакой мобилизации или насильного призыва. Каждый гази знал, что из себя представляют орты эмира, и каким образом они ведут боевые действия. Резать балканцев от мала до велика — это именно то, зачем эмир Бореза послал своих людей за Дунай. Часть из них закрепилась в старом городе, ожидая артиллерию, остальные — рассыпались по правому берегу, выжигая села и вылавливая мирных жителей… Это породило обратку в виде пришествия четников со всего королевства — ну и вмешательства Сью тоже.

Что будет дальше — тут и предсказывать было не нужно. Перехватив гаубицы и дождавшись подкрепления, злые пуковники сами перейдут Дунай по целехонькому мосту, и в силах тяжких (несколько десятков тысяч стрелков) набросятся на эмираты, и устроят там свои масакры, уничтожая боеспособных мужчин и уводя на Балканы детей, чтобы воспитать из них настоящих балканцами и настоящими четниками — труженниками и ратниками.

Наверное, в эмиратах тоже было полно хороших людей, и если бы дорога вела Виньярда на Запад — он познакомился бы с ними, и пообщался, и понял бы их точку зрения — но ему нужно было догонять поезд с шелта. Поезд семьи Мальборо!

Любопытство съедало Сью изнутри: ему было жутко интересно, что это за такие шелта, почему все считают что он — один из этого народа, и как выглядят их поезда? Камешки хрупали под подошвами ботинок, солнце играло на начищенных колесами железнодорожного состава рельсах, местность вокруг становилась всё более холмистой…

Он преодолел восемьдесят километров за четыре с половиной часа бега вдоль «железницы», ни разу не остановившись и не встретив ни единой живой души, и вот теперь замер, разглядев впереди, на пересечении железной дороги и грунтовки блокпост и шлагбаум. Оттуда тоже заметили парня и охрана высунулась из-за укрытия из мешков с песком и молодой голос закричал:

— Halt! Hände hoch! Wer bist du? — тут же послышалось клацанье винтовочных затворов.

Это был практически один-в-один язык альтрайтов, так что Сью приветливо помахал рукой:

— Я поезд догоняю! — сказал он. — Как мне его найти?

— Поезд? Пешком? — удивились на блокпосту. — Во дает! А-а-а-а, так ты шелта? Отстал от своих? Ну, они у водокачки остановились, как обычно… Отправляться собирались завтра к утру, так что догонишь — тут километров пять, не больше…

Белобрысые парни из охраны покрутили пальцами у виска, думая, что он этого не видит, и вернулись к своим делам: они резались в какую-то карточную игру, и им было явно наплевать на дуроватого шелта, который носится как оглашенный по железнодорожным путям. Пусть с ним полиция в Вершеце разбирается.

Вршац, или Вершец, как называли его местные дальние родственники альтрайтов, представлял собой удивительную компиляцию из массивно-оборонительной, изящно-старинной и откровенно халтурной деревянной архитектуры. Двух- и трехэтажные старые кварталы центра были окружены кирпичными блокгаузами, вкопанными в землю дотами и блиндажами, траншеями и колючей проволокой, и даже банальной каменной стеной, высотой около четырех метров.

За пределами линии укреплений находились пригороды — бараки и халупы, в которых проживал народ победнее и посмуглее. Но даже здесь все выглядело вполне прилично — электрические фонари, мощеные улицы, чистые тротуары, никакой вонищи и свалок.

И поезд — на запасном пути. Сью перешел на шаг, желая насладиться зрелищем.

Он был как из сказки, этот поезд. Громадный, черный головной паровоз, с красными колесами, украшенный блестящей металлической насечкой в виде растительного орнамента по корпусу. Каждый из более чем полусотни вагонов был индивидуален: огромные, ярко раскрашенные, обвешанные флажками и гирляндами из фонариков, цацками и побрякушками, с вычурными окнами и навесами на крышах…

Запасной локомотив в хвосте поезда если и уступал головному, то только размерами, а никак не вычурностью внешнего вида. Его высокая труба была увита бусами и гирляндами, металл корпуса изукрашен разноцветными надписями на сотне языков, полудрагоценными камнями и вставками из цветного стекла.

Пространство между водонапорной башней и железнодорожными путями представляло собой сплошной праздник: цветастые палатки с диковинными товарами и разными вкусностями, навесы с верстаками и станками, где паяли, лудили и починяли всё на свете. Тут же располагался помост для оркестра, который сейчас настраивал свои инструменты, загон с дрессированными животными, и много всего прочего, что сопровождает любое события ярмарочного духа.

— Нормально, — сказал Виньярд.

Он остановился на пригорке, скинул рюкзак и принялся приводить себя в порядок: кому захочется иметь дело с запыленным типом в потной футболке и с грязной рожей? Поезд-то вот он, никуда не денется! Поэтому — плащ отряхнуть, ботинки — почистить, морду — умыть из фляги… Портупея привычно легла на талию, мачете и револьверы пристроились на бедра… Так было гораздо лучше!

Сью направился по кругу, мечтая обойти поезд со всех сторон и осмотреться. В конце концов — нужно было понять, с кем именно он имеет дело!

Виньярд как раз зашел за водокачку, когда уловил за своей спиной движение и тут же— «щелк» — развернулся, одновременно выхватывая револьверы, чтобы с удивлением обнаружить прямо перед собой молодого мужчину в кожаном плаще, тяжелых сапогах, гладко выбритого и с ужасно растрепанной шатенистой шевелюрой. В руках этот импозантный джентльмен сжимал два невероятных размера автоматических пистолета, а крышки кабур на бедрах только-только заканчивали обратный ход, стукаясь застежками…

Сью смотрел на незнакомца, незнакомец смотрел на Сью. Постепенно парня начинала пробивать на улыбку — это была какая-то комедия! Они были похожи как двоюродные братья! Ну да, у этого типа плащ был из крокодиловой кожи, а вместо ботинок — сапоги на каблуках со стальными подковками, и револьверам он предпочитал какие-то ручные мортиры в форме пистолетов, богато украшенные золотой насечкой, но… Сама манера держаться, прищур, поза — всё это каждое утро представало перед глазами Виньярда в зеркале!

— Пф-ф-ф, — не выдержал Виньярд и сунул револьверы в кабуры. — Я не буду стрелять в свое отражение!

— Действительно, — сказал мужчина и тоже спрятал оружие. — Почему я тебя не знаю? Ты вообще кто такой, бро?

Бро? Виньярд хмыкнул. Такого он давненько не слышал.

— My name is Sew! How do you do? — он точно понимал англик, этот джентльмен в крокодиловом плаще. — Сью Виньярд я.

— Виньярд? — поднял бровь незнакомец. — Никогда про таких не слышал… И это престранно. Я — Боуи Мальборо, это мой поезд.

— Барон? — поднял бровь в ответ Виньярд.

— Барон и есть. Пойдем уже, бро, — он поманил парня за собой и зашагал к железной дороге, абсолютно не беспокоясь за тыл.

Еще бы — с его реакцией и беспокоиться! По всему выходило — если этот Боуи Мальборо и уступает в скорости Сью — то совсем ненамного. Да и грация у него была соответствующая. Подхватив рюкзак, парень потопал за бароном. Тот по-хозяйски, напрямик пересекал ярмарочную площадку, и со всех сторон сыпались вопросы. На англике, на сарацинском наречии и на альтрайтском, балканском и еще на десятке других языков и говоров.

— Боуи, где ты нашел этого бро?

— Ты откуда, бро?

— Выпьешь, бро?

— Эй, а он женат?