— А еще один через неделю запустят, — перебила ее хозяйка квартиры.

— Да мне плевать, я о другом хочу сказать. Эту электростанцию строили с помпой, радостными криками и песнями с плясками, все заводы на уши поставили — а вот Ларс безо всякого шума и помпы, ничего не требуя от Москвы, за эти же четыре года запустил уже почти два десятка электростанций поменьше. И кто хотя бы заметил, что у него появилось электростанций на четыреста мегаватт?

— Ларс такой смешной, — улыбнулась Катя-первая, — думает, что всё там у себя сам строит. И что никто об этом даже не догадывается, а на самом деле… Я уже не говорю о том, что Янута о каждом телодвижении своего непутевого сына мне докладывает, а просто по факту: на постройку электростанций — ну, это включая те полсотни маленьких ГЭС, которые он тоже понастроить успел — было потрачено только бакаутового дерева больше десяти тонн. Которое он отнюдь не у себя в заснеженных фьордах нарубил. А для высоковольтных линий ему только провода было отправлено двенадцать тысяч тонн, и я уже просто не помню, сколько изоляторов туда ушло из Рязани и Орла. Да, медь для генераторов он на месте делает, а вот церий ему поставляет Диана. Гексафторид серы у нас делает единственный завод в Царицыне, а всего на «тайные» электростанции в Скандинавии у нас работало полторы сотни заводов, и все они работали по плану! Кстати, Маркусу отдельное спасибо — без этих новых его компьютеров мы просто не успевали бы так оперативно планы корректировать. Кстати, кто-нибудь помнит, где Маркус родился?

— А что? — со внезапно проявившимся интересом спросила Катя Великая.

— Да у нас давно уже все думают, что пора ему уже звезду Героя на пузо вешать.

— Ага, а на родине Героя нужно ставить бронзовый бюст. Если я ничего не путаю, Маркус говорил что он родился в Берлине. А там сейчас даже деревни никакой нет. Катя, ты там по коробу поскреби, по сусеку помети — и набери мне денюжек и людей, чтобы я за год-другой там Берлин построила. Лишним он точно не будет…

— А ты там чего строить-то будешь?

— Да так, по мелочи. Бранденбургские ворота и улочку одну. Унтер-ден-Линден, у меня в альбоме подборка фотографий всей этой улочки есть, довоенных еще. Только ты не жадничай особо, улочка-то длиной полтора километра…

— Мама Катя, а личико у тебя не треснет?

— Вот ведь противная девчонка! Я не для себя Берлин строить буду, Маркус давно уже заслужил свой бюст в родном городе! Да там и домов-то десятка три от силы… правда, включая Берлинскую Оперу — но кто сказал, что нам не нужно искусство? Думаю, пусть поют…

— Пусть. Вот Берлин строить — так ты тут первая, а как Филадельфию проектировать, так тебя и близко не стояло, а там, между прочим, уже народу нашего больше полумиллиона!

— В Филадельфии всего-то тысяч двадцать, а всю Америку целиком я спроектировать просто не успею. Так незачем этим и заниматься, там уже свои архитекторы завелись.

— Ага, и Эля их там всех строит. Там вообще дофига уже кого развелось, у них теперь не только школа летчиков работает, но и свой авиазавод! Из Европы они только моторы возят, да и то, думаю, это временно.

— Что, «Орлы» уже делать начали?

— Нет, там самолетик вроде «Сокола» В-2, только целиком деревянный и на поплавках делают. Что в целом понятно: на дальний рудник какой быстро врача привезти или еще что-то срочное, а аэродромы строить не нужно. А «Орлы» только наши летают, на линии до Филадельфии сейчас их четыре штуки. Один рейс в день получается, вроде и немного, но за год почти тридцать тысяч человек перевезти можно.

— И обратно… как бы наши общительные граждане не завезли из Америки сифилис…

— Мама Катя, ты последние четверть века в спячке была? Нет там сифилиса, это сугубо африканская зараза. Еще Вероника Юрьевна говорила, что с Америкой просто по времени мутация какая-то совпала, а сейчас эта зараза не распространяется из-за того, что слишком быстро болезных делает… необщительными. В Гвинее, кстати, негры в курсе, и если кого та мартышка, которая сейчас основной носитель, укусит, то они укушенного сразу того, а труп в речку — потому что рыбы и крокодилы заразу не разносят.

— А еще нынешний микроб мгновенно от левомицетина дохнет, что не может не радовать, — добавила Алёна. — Надеюсь, что устойчивую к пенициллину версию мы еще несколько веков не выведем. Кстати, гвинейские негры левомицетин оценили, ведь им теперь не нужно покусанных мартышками соплеменников крокодилам скармливать.

— А что мы в Гвинее забыли? — удивилась старшая из Кать.

— Мужчины, когда дорываются до любимого занятия, становятся как дети. Ларс сначала бросился электростанции ставить, и только когда первые уже заработали поинтересовался, а куда электричество девать, — вроде бы невпопад ответила младшая.

— И?

— У него через три года будет лишний гигаватт мощности, причем на реках, с которых трудно КИУМ снять меньше семидесяти процентов. Иными словами, семьсот мегаватт постоянно активной мощности нафиг никому не нужной. Вот я и решила, что лишний алюминиевый заводик нам не помешает. Там неподалеку и флюорит в изобилии водится, так что заводик по производству криолита тоже скоро заработает.

— А другие заводы построить?

— Когда поднимутся другие заводы, для них Ларс уже другое электричество обеспечит, он же электростанции строить не прекратит. А алюминий лишним не будет, у нас уже сейчас его тратится гораздо больше чем делается.

— Это как?

— Мама Катя, мы же двадцать лет алюминий в слитках по складам распихивали, вот теперь он и пригождается. Но мы же не хотим чтобы склады наши совсем опустели? Мы тут с тетей Лидой покумекали и решили, что в Скандинавию боксит лучше всего из Гвинеи как раз возить. Можно, конечно, и из Австралии…

— А почему не с луны? Австралию отсюда не видно, а луну видно — значит луна-то поближе будет!

— Мам Кать, давай строй свой Берлин! И просыпайся: я тоже папу очень люблю, но если мы не будем продолжать его дело… А Василий Генрихович Кёниг, между прочим, уже на верфи в Адулисе собирает балкеры на двадцать пять тысяч тонн. Не совсем балкеры, скорее контейнеровозы, но по сути… Первые два монацитовый и рутиловый песок из Индии уже возят, а на следующих по плану будут железную руду возить — и как раз из Австралии. Если на линию поставить двенадцать таких балкеров — а их контейнерные краны, которые Лемми делает, за сутки погрузят и разгрузят — то за месяц в Танаис поступит сто шестьдесят тысяч тонн первоклассной руды. А это — почти сто тысяч тонн стали. Тоже за месяц, а за год…

— И когда у нас появится двенадцать таких кораблей? Я доживу до этого светлого времени?

— Ты Берлин не то что выстроить, а спроектировать его не успеешь. Васька же там корабли только собирает, из частей, которые из Танаиса привозят. Меньше чем два месяца уходит на сборку и покраску.

— Я быстрее Берлин даже выстроить успею.

— Но в Адубисе сборка идет сразу в четырех доках, так что фиг тебе. А когда ребята и уголь в Австралии добывать начнут…

— Это что, он пароходы строит?

— Там паровые турбины с котлами на угольной пыли. Сначала Генрих хотел мазутные котлы поставить, но Оскар посчитал, что у нас на этот флот мазута не хватит.

— А такие корабли в канал Траяна-то войдут?

— Поэтому их в Адубисе и собирают. Там же в перегрузочном порту контейнеры перекидываются — за сутки перекидываются, даже за один день — на шесть «Василевсов», а они-то после того, как римляне канал расширили, в канале даже разойтись на встречных курсах могут. С трудом, конечно, но диспетчера следят чтобы караваны в канале не пересекались. В Александрии «Василевс» перегружает контейнеры уже на «Пионеры»…

— Мне можно и без деталей. Если я тебе смету на Берлин через недельку занесу…

— Договорились. А порфир для постамента ты закажешь или мне этим заняться?

Конрад запустил турбинный завод одновременно с пуском первого генератора ДнепроГЭС. То есть это был «официальный» пуск завода, а первая продукция с завода вышла еще в начале апреля. Просто «непрофильной» была та продукция: в плазмотроне, предназначенном для наварки нержавейки на детали турбин, рабочие изготовили несколько комплектов труб для надкритических котлов угольной электростанции. Ведь чтобы ГЭС выстроить, тоже нужно много электричества потратить. Тем же подъемным кранам энергия нужна, миксерам для бетона, да и просто для освещения стройплощадок — так что когда стройка еще только разворачивалась, в городе появилась угольная электростанция. Сначала на семьдесят мегаватт, а полгода назад было решено туда поставить еще три агрегата. Вот только ярославский «Теплообменник» не успевал котлы в желаемый срок сделать, и Конрад ярославцам помог чем смог.