А Катю производство персоналок вообще почти не интересовало. То есть хорошо, если Маркус на самом деле начнет их делать в относительно массовых количествах, но пока и его «стационарных» монстров для проведения нужных расчетов хватало. Потому что, по мнению Кати, «и считать было особо нечего». То есть дофига было чего считать, но пока инженеров, которым нужны были мощные вычислительные системы, было маловато.

Так что она, когда все участники совещания собрались, озвучила планы на год грядущий. И на последующие лет так десять минимум:

— Чтобы не тянуть резину в долгий ящик… — это подхваченное у матери выражение Кате очень нравилось внешней бессмысленностью и абсолютной ясностью для каждого, владеющего русским языком. Когда-то она хотела уточнить ее происхождение у матери, потом периодически вспоминала, что неплохо бы было у отца выведать ее происхождение, но так и не сложилась.

— … начну с того, что мы пока, несмотря на все старания, не только не приблизились к достижению поставленных Владимиром Михайловичем целей, но и умудрились от них прилично удалиться. Не совсем по своей вине, однако… — Катя откашлялась, глотнула воды из стоящего перед ней стакана и продолжила:

— Итак, на сегодняшний день нас, если верить отчетам Статкомиссии, нас уже пятнадцать миллионов человек. Из которых пять миллионов взрослых, причем половина из них вообще неграмотные. За это мы выразим отдельную благодарность отсутствующему здесь Кодру и так же отсутствующей Януте. Искреннюю благодарность, просто потому что два с половиной миллиона человек, способных, несмотря на неграмотность, копать и таскать, помогут нам вышеупомянутых целей достигнуть в кратчайшие сроки. Вот только для этого всем присутствующим тоже придется немного поработать. Примерно по двадцать четыре часа в сутки.

Катя оглядела сидящих у огромного стола: все внимательно ее слушали и ни у кого даже тени улыбки не появилось. Какие уж тут улыбки: все давно привыкли, что Госплан ставит задачи очень непростые, но все же выполнимые. И так же привыкли, что Катино выражение «работать по двадцать четыре часа в сутки» является все же преувеличением, хотя и не очень серьезным…

— Итак, Михалыч завещал, что на каждого гражданина страны нужно иметь киловатт электрической мощности. А у нас сейчас общая установленная мощность всех электростанций едва перекрыла три гигаватта, то есть на человека приходится около двухсот ватт, то есть пятая часть от необходимого.

— Саша уже раскрутила свои центрифуги до тысячи двухсот в секунду, — влез с сообщением Маркус.

— Она молодец, а ты не перебивай. Я сейчас вкратце общую картину обрисую, а потом и займемся ценными разговорами. Еще Михалыч говорил, что на каждого человека требуется тонна чугуна и стали в год. С этим у нас еще хуже чем с электричеством, пока что наше производство выдает миллион семьсот тысяч тонн. На первый взгляд как бы и дофига, но если вдуматься — ни фига не дофига, из-за недостатка стали мы не можем вовремя завершить кучу проектов, а еще большую кучу даже начать не в состоянии.

— А я давно говорил… — попытался вклиниться Слава Смирнов, курирующий в Госплане Липецкий металлургический завод.

— Слава, заткнись пожалуйста. Откроешь рот когда я тебя попрошу. Итак, у нас по основным индустриальным показателям полный провал, но провал этот вызван в значительной степени присоединением к нам славян, германцев и скандинавов. Которые, как уже я упоминала, ничего делать не умеют — но топор и лопату в руках удержать в состоянии. А если учесть, что по другому ряду параметров мы значительно обогнали ранее намеченные показатели, то оказалось, что теперь самое время всучить в эти неумелые руки означенные лопаты с топорами и тачками. Вот тут Ходан… Ходан, ты слушаешь? Ходан в очередной раз предложил построить ГЭС на Днепре. Ходан, доложи товарищам вкратце, что именно ты предлагаешь.

— Я тоже давно… то есть если за днепровскими порогами поставить плотину вышиной примерно семьдесят метров, то с электростанции у такой плотины можно снимать семьсот-восемьсот мегаватт.

— Это радует, но нас интересует что для строительства нужно: мы же здесь собрались делить наши скудные ресурсы.

— Ну, из скудных ресурсов потребуется примерно двести тысяч тонн цемента, около пятидесяти тысяч тонн стали — это я не считая генераторов говорю. И двадцать-двадцать пять тысяч разного рода чернорабочих на два-три года. Это на саму станцию с плотиной, а еще тысяч пятнадцать-двадцать на разные карьеры. Песчаные, гранитные…

— Вопросы к докладчику? — поинтересовалась Катя.

— Эти тысячи чернорабочих в основном мужики подразумеваются? — не отрываясь от блокнота, в котором что-то записывала, уточнила Дон, которая «официально» числилась Первой заместительницей руководителя Госстроя, а на деле давно Госстроем и руководила.

— Ну мужиков же нужно кормить, обстирывать… примерно двадцать процентов будут все же бабы. А что?

— Я прикидываю сколько потребуется временных домиков на стройках и в карьерах.

— А сталь в каком виде? — опасливо покосившись на Катю рискнул открыть рот Слава.

— В основном арматура для бетона и, думаю, тысяч пять тонн будет фасонный прокат.

— Еще вопросы? — в голосе Кати послышалась какая-то нарастающая ярость. Но больше вопросов никто задавать не рискнул.

— Мне вот интересно, а за что вам государство зарплату-то платит? — ярости в голосе Кати уже не было, только изрядная доля ехидства проскользнула. — Кто-нибудь из вас хотя бы задумался, а куда мы будем тратить эту чертову прорву электроэнергии? Ладно, сегодня вопросы энергетики мы больше поднимать не будем. Всех жду через неделю с предложениями на означенную тему. Стоп! Ну-ка все сели, совещание не закончено. Мы же еще насчет стали не сказали ни слова. Ходан пока определил тысяч примерно пятьдесят-шестьдесят из двух с половиной миллионов дармоедов, а что с остальными делать?

Кати Клее «ушла на пенсию» в возрасте семьдесят пять, но интерес к работе не потеряла, хотя и занималась ей «посильно». То есть большей частью лишь следила за тем, как развивается электроэнергетика и иногда давала своим ученикам советы (чаще почерпнутые из книг Михалыча). Поэтому и на новогоднее заседание Госплана зашла. Внимательно выслушала все, что там обсуждалось, а когда все уже разошлись, подошла к Кате:

— Я давно хотела спросить, но вроде как некого было, да и думала, что вопрос неуместный. Но может быть ты мне сможешь прояснить… В тезисах Михалыча я много лет вообще не сомневалась, а когда ушла на пенсию почитала доступные книжки и, мягко говоря, удивилась. Ведь в России по максимуму приходилось около трехсот ватт мощности на человека, а в СССР в лучшие года было чуть меньше трехсот пятидесяти. Почему же мы так упорно пыжимся получить по киловатту?

— Я даже не знаю, как вам ответить — я имею в виду как ответить главному энергетику всей страны на протяжении десятков лет, — улыбнулась Катя. — Михалыч с одной стороны был все же оптимистом, он говорил что нас мало, а киловатт учетверяет наши силы просто потому что мощность человека при длительной работе порядка двухсот ватт. И это в принципе верно, но с другой стороны… В России, если я верно помню, всякие ГЭС обеспечивали процентов двадцать мощности, а у нас сейчас они составляют больше пятидесяти. К тому же в России, и в СССР тем более, коэффициент используемой установленной мощности на ГЭС был в районе сорока процентов, а у нас часто и до пятнадцати не дотягивает. Пока не дотягивает, а на восьмидесяти процентах работает только Мстинский каскад и Верхнеокские станции. Сейчас, когда мы меняем на гидростанциях турбины, которые теперь будут работать до капремонта не два-три года, а лет по пятнадцать-двадцать, положение улучшится, и мы возможно КИУМ поднимем процентов до тридцати — но и то не сразу. Да и тепловые станции у нас из-за неважного качества оборудования в большинстве выдают в среднем процентов сорок, так что Михалыч скорее всего этот момент в своих целевых параметрах учитывал.

— То есть ты хочешь сказать, что мы станции строили плохие…