— Пошли на камбуз, — решила ящерица, — выпьем там что-нибудь. И я расскажу, что здесь случилось. А если ты потом тоже решишь меня придушить, я хоть смогу прятаться за Вэйми.

— Придушить? — лицо кушибанина по выразительности не уступало человеческому. Он решительно спрыгнул на пол и направился к выходу. — Пойдём. Похоже, всё куда запутаннее, чем мне казалось. Насухую тут не разберёшься.

На камбузе фалиенка получила в своё распоряжение рюмку сладкой фруктовой настойки из личных запасов старпома.

И начала рассказывать. Подробно, спокойно. И совершенно безжалостно.

Она не смотрела ни на Буса, ни на Вэйми, только на стол перед собой.

Объясняла, что это была за игра — совершенно обычный, необходимый ритуал при встрече двух Тёмных, которые не бросаются сходу рвать друг друга в клочья. Просто способ прощупать противника, оценить его силы, настроение.

Вот только это хорошо именно для противника.

И такая игра — это та самая клетка, о которой и говорил кушибанин. И стоится она собственными руками.

Но даже здесь Айрен не разворачивалась в полную силу — провокации были довольно слабыми, да и закончить она их собиралась довольно быстро. Просто не могла удержаться — попробовать когтём собеседника было так же естественно, как дышать.

Вот только она никогда не думала, что эти танцы могут зацепить кого-то ещё.

Сцена, свидетелем которой невольно стала Шер, была описана с математической точностью. И то, как воспринимался со стороны штурман на колене. И даже злополучная пуговица. Айрен даже сдвинула в сторону ворот блузки, показывая надетую под неё майку — сколько бы пуговиц она ни потеряла — её внешний вид всё ещё оставался довольно приличным.

Но Шер даже не попыталась разобраться. И её реакции хватило Нику, чтобы по-настоящему разозлиться.

И хуже всего было то, что она признавала и правоту штурмана и то, что он действительно мог решить проблему так, как обещал. Разъярённый Тёмный мог просто убить того, кто был причиной его гнева.

Это было нормально.

Пальцы фалиенки снова потёрли шею — тяга к чужому горлу была визитной карточкой тёмных во все времена. И она прекрасно знала это ощущение, когда невидимые пальцы сдавливают шею. Только до этого ей везло. А вот сейчас повезёт ли? Ведь ответить на такую угрозу ей было нечем.

Пока она говорила, на камбузе стояла мёртвая тишина. Никто не проронил ни слова. Не переспросил ни о чём. Но шкурка кушибанина стала антрацитово-чёрной, а в круглых глазах летанки стыл ужас. Нормально? Это — нормально?!

Они так не считали.

Когда Айрен наконец замолчала, послышался тихий всхлип. Вэйми порывисто обняла фалиенку — руками и лекку — и прижала к себе.

— Никто тебя не тронет, — выдохнула она. — Я не позволю…

— Шшш, — Айрен наконец подняла голову и даже улыбнулась, — ну вот. Напугала. Не хотела же.

Она тоже обняла тви'лекку и ласково, успокаивающе погладила.

— Никто никого не тронет. Ни он меня, ни я его. Вообще никто и никого. Просто сейчас Нику слишком плохо, слишком больно. Он успокоится. Поговорит с Шер. Они поймут, что просто случилось недоразумение и помирятся. Скоро уже. Мы же этого тут и ждём.

В Силе снова полыхнуло чужой бурей эмоций — тревога, страх за другого. И не там, где стоило бы ждать — не возле кокпита, где точно заперся Ник, а сразу возле медблока, где была Шер

Вэйми тоже почувствовала, как напряглась ящерица — даже спинной гребень у неё встал дыбом. И услышала её негромкое: "Сколько же силы…" Бус настороженно смотрел с ней в одну сторону — туда где по прямой линии должен быть медотсек.

Одарённые слушали Ника, а Вэйми — слушала их.

Напряжение постепенно спадало. Вот Бус опустил уши, и Айрен снова прижала гребень к спине.

— Всё хорошо, — вслух обозначила она, — помирились. И насколько я знаю человеческую психологию — они скоро захотят пить. И что-нибудь съесть. А может даже выпить. Есть что-нибудь крепкое и вкусное, что можно в каф налить сразу?

— Кажется, был ром, — неуверенно отозвалась тви'лекка, — Дэй его в выпечку добавляла. Не знаю, как он будет в напитках вроде кафа… А еда готова. Думаешь, стоит сразу им накрыть?

— Вряд ли они пойдут сюда, — тихо ответил кушибанин. — Скорее всего, к себе в каюту. Так что лучше организовать им ужин на вынос.

— Точно, на вынос, — кивнула фалиенка, — и по ложке рома в каф.

Она поднялась на ноги, опираясь о край стола, и стараясь не показывать, что уже давно вымоталась.

— А я пойду спать. Слишком длинный был день.

О том, что она просто не хочет попадаться на глаза парочке, которая всё-таки может прийти на камбуз сама, она вслух говорить не стала.

Дверь в каюту Мррухса была закрыта. Это не было проблемой для капитана, который мог открыть любую дверь на корабле, но если он начнёт вламываться в личное пространство команды, то его очень быстро и очень сильно невзлюбят. А в условиях длительного времени и ограниченного пространства это было сродни заявке на суицид.

Поэтому он честно нажал на кнопку вызова. Спустя несколько секунд дверь беззвучно открылась.

В каюте была щекочущая глаза полутьма, разбросавшая неведомых созданий из полусвета и тени по помещению. И два светящихся глаза в одном из углов.

"Хорошее начало для ужастика", — всплыло в голове у Рика. Вслух он сказал совершенно другое:

— Вставай, время тренировки, — сказано это было с дружелюбием человека, собиравшегося сунуть голову в пасть крайт-дракону.

— Капитан, ты вообще в курсе, сколько нужно спать фелиноидам? — глаза фелиноида недовольно моргнули, — и есть.

— Обязательно уточню у Шер на досуге. Свет! — каюта тогорианца оказалась чем-то средним между холостяцкой берлогой и выставкой холодного оружия. Сам тогорианец лежал на своей койке, накрывшись лёгкой простынёй и выражал лёгкую степень недовольства. — А пока будем считать, что ты гордый воин, способный к стойкому перенесению тягот и лишений из-за своего вредного капитана.

— Насколько вредного, — уши феллиноида ярче всего выразили интерес к фразе.

— Если мы не придём сами, Блэйд притащит твоё обмякшее тело за ногу, — уши перешли от искреннего удивления к ярости и остановились на недоверии, — и я не обещаю, что всё это будет тихо и нас никто не увидит.

— Ты не посмеешь… — недоверие сменилось нахлынувшим адреналином от возможной драки.

— Это тоже тренировка, — капитан хищно улыбнулся, — тем более, мне интересно, кто из вас двоих опасней.

— Я выжил на Флорне, — Мррухс почти оскорбился, почти. О том, что Рик работал над дроидом, он знал, но насколько он в этом деле продвинулся, в курсе не был, и оставался шанс, маленький шанс, что Блэйд его одолеет. Но риск устроить ненужный спектакль… мешал. — Уговорил. Ты очень вредный. Верхняя палуба, через десять минут?

— Десять минут, — капитан расплылся в дружелюбной улыбке и покинул каюту.

Поднявшись на верхнюю палубу, Рик прошёл в грузовой отсек, с ходу настраивая своё дыхание. Блэйд уже ждал его, замерев статуей имени самого себя в тени нескольких грузовых контейнеров.

— Рад что ты тут, — капитан улыбнулся дроиду.

— Поступил приказ прибыть сюда, — дроид не шелохнулся.

— Да, скажи, ты можешь… — капитан запнулся, сделал глубокий вдох, перестраиваясь на общение с дроидом, — в твоей базе есть щадящее обучение самообороне?

— Такая программа входит в перечень установленных, — дроид фехтовальщик говорил стандартным набором фраз. И Рик находил это по своему изящным и прекрасным. Он мог бы переучить дроида, но не видел смысла.

— Хорошо, — он в этом почти не сомневался, — Я разомнусь, потом придёт Мррухс, мы потренируемся, несколько спаррингов, потом поиграем.

Игра в этом отсеке была ничем не хуже спаррингов. Просто играешь в догонялки, используя все три измерения. Последний рекорд Рика был двадцать минут. И он считал это весьма достойным результатом.