— Тебе — нет, — сказал наконец штурман. — Но я очень серьёзно задумаюсь, что же я делаю не так, и почему тебе со мной настолько плохо, что ты рискуешь собой.

Шер прекратила жевать травинку и улыбаться.

— Ник… А разве люди рискуют только потому, что им плохо со своими близкими? Разве ты не рисковал во всех этих операциях? Или сможешь мне обещать, что никогда не рискнёшь собой? — тихо спросила Шер, и ее раскрашенное лицо разительно контрастировало с серьёзным взглядом. — И если это случится, то только потому, что тебе со мной плохо? — ещё тише добавила она.

— Есть разница между риском ради близких и опытами на менее ценных членах группы, — он снова взялся за рукоять ножа. — Нет в экипаже более и менее ценных, солнышко. Просто — нет. Какая из двух ног менее ценна? Какой из двух глаз? Я не думаю, что ты чем-то сейчас рисковала. И уж всяко постараюсь, чтобы рисковать тебе и не пришлось. Но… Не нужно думать о себе как о ком-то незначительном. Потому что это не так.

— Я просто пошутила, Ник… Очень некстати вспомнила одну голокомедию, прости… Конечно же, это не так. И никого в Галактике нельзя оценивать с точки зрения полезности… Иначе Галактика канет во Тьму, — Шер непроизвольно повела плечами, будто ей уже было холодно, — Но и поить тебя, чем попало — я не хочу, — слабо улыбнулась она и поднялась. Ящерка перебралась с косы на плечо, успокоилась и закрыла глаза-бусинки. Кажется, она чувствовала себя в полнейшей безопасности и собиралась дремать. Девушка провела кончиками пальцев по зеркальным чешуйкам, и по траве снова побежали солнечные зайчики…

— И ты не можешь уберечь меня от всего, Ник…Как и я тебя, — проговорила Шер тихо. — Я сделаю всё, чтобы не рискнуть Светом в тебе, но я не стану давать таких обещаний в отношении себя… Просто доверяй мне… — попросила она.

— Я само доверие, — заверил ее Ник, выворачивая целый пласт глины. — Но тому, кто вздумает ставить на тебе опыты, голову все равно оторву.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулась Шер, не удержавшись и начертав какой-то знак на гладком затылке "забрака".

"Опыты, которым могут подвергнуть люди — ерунда, по сравнению с теми, которые ставит на нас жизнь… — подумала Шер. — И голову отрывать некому…"

— Тогда мы с Радужкой воспользуемся твоим доверием и спустимся вниз по ручью, — произнесла она полувопросительно, рассматривая с улыбкой раскрашенные рожки.

Штурман поднял голову, глядя на неё снизу вверх.

— Постарайся не найти там ранкора, — попросил он со вздохом. — Столько мяса пропадёт…

— Мяса ранкора? Ффуу… — скривила губы Шер. — Надеюсь, он тут не водится, — пожала плечами она, блеснув на солнце зеркальным наплечьем. Наплечье очень смахивало на фрилла, ослепляя в первую же секунду.

— Может, там ручей впадает куда-то? — донёсся до Ника её стремительно удаляющийся голос.

Идти по мягкой траве, да ещё вниз, было легко — ноги сами несли её вслед за сбегающим со склона ручьём. Останавливалась на секунду, чтобы наклониться за приглянувшимся цветком, или ягодкой для фрилла. Его — или её — Шер пересадила к себе на грудь, оберегая от раскидистых веток ладонью. И не только от веток. Мало ли какая ещё тварь решится полакомиться зеркальной ящеркой…

— Тихо-тихо, не трепыхайся, крохотулька моя, все ягодки твои, я не съем, — посмеиваясь, успокаивала она тянущегося к её ладошке фрилла.

А лес становился всё тише и глуше, смыкая стволы и ветки, через которые редкими прорехами пробивались солнечные лучики. И только ручей звенел всё веселее попадавшимися на его пути камешками… Да и у неё под ногами начали путаться некрупные голыши.

— Не навернуться бы нам с тобой, а то как… — подмигнула Шер ящерке и отвела густые лапы хвойника. И остановилась, замолкнув.

Ручеёк кончился. В нескольких шагах от неё он впадал в прозрачно-бирюзовую чашу озера. В его зеркале отражалось яркое небо и скалистый берег, сложенный из поросших мхом плоских глыб. Валуны, уходящие в воду отполированными уступами, просматривались до самого дна… Хвойные разлапистые деревья на скалах высились ярко-зелёной стеной, скрывая эту дикую красоту от посторонних глаз. Шер подошла к воде. На отмели, около камней быстро сновали серебристые юркие мальки, а над ними, бросая пугавшую их тень, медленно и сонно скользили опавшие с деревьев листья.

Придерживая фрилла и охапку цветов одной рукой, опираясь на позеленевшие от мха, с желтовато-белыми нашлёпками лишайников валуны, она добралась до облюбованного, отшлифованного ветром до гладкости, и уходящего в прозрачную воду озера обломка скалы. Ей удалось оседлать нагретый солнцем камень, свесив ноги и не замочив их… Здесь было тихо и дремотно, даже Радужка успокоилась. Казалось, прикоснёшься к этим камням и этой красоте — и тебе удастся связать воедино прошлое, настоящее и будущее… И ты познаешь своё сердце…

Шер стряхнула с себя наваждение…Что-то слышала она о таких местах. Места Силы? Быть может, это одно из них… Лучше бы вернуться к Нику… Сейчас. Только немного посидеть и полюбоваться этой тихой заводью. Ещё чуть-чуть… Только венок сплести…

…Шер одним движением распустила сине-зелёную косу и надела на голову пушистый венок из трав и цветов. Ящерка мирно спала у неё на груди, руки Шер плели второй венок, словно она забыла, что собралась вернуться…

Невидящими глазами Шер смотрела куда-то сквозь бирюзовый отсвет озера на темно-зелёных стволах леса… Она неожиданно запела, не отдавая себе отчёта в том, что именно поёт. Высокий серебристый голос, несмотря на то что пела она тихо, красиво отдавался над сонным озером.

Фрилл при первых звуках песни завозился, вытягивая длинную шейку, пару раз свистнул, словно подстраиваясь — и зажурчал, попадая в тональность. Негромкая трель сопровождала женский голос, оттеняя его.

Какая-то тень беспокойства шевельнулась в её сознании, но порыв сопротивления погас, повинуясь её собственному голосу и мелодичной трели ящерки. И она дальше выводила нежные слова под щебет своей Радужки.

Между тем неподалёку от берега в воде понемногу вспухало мутное облако. Оно заволокло прибрежные камыши, потом потянулось дальше — вглубь, прочь от берега.

Шер перестала петь, заглядевшись на молочный туман, замутивший прозрачную бирюзовость воды. Шестое чувство голосило вовсю о том, что надо хватать фрилла и бежать отсюда назад, к Нику! К Нику…

"Ты просила доверять… — как-то отстранённо подумала она — сознание плохо слышало голос интуиции. — Это какой-то выброс газа со дна озера. Я читала об этом…"- чересчур спокойно подумала она, пытаясь придерживать ящерку и тихонько двигаться по камню в сторону от озера.

Казалось бы, ничего не происходило. Только дрогнули и зашелестели кусты впереди, на склоне. Стайка пёстрых птиц снялась с них и с громким щебетом умчалась прочь.

— Ник, это ты? — тихонько позвала Шер, уже понимая, что это не он. Загородив фрилла ладонью, она очень медленно сняла бластер с пояса и очень медленно присела за валун, почти правильной прямоугольной формы. Кажется, всё, что она делала, она делала на автомате.

Кусты дрогнули снова, по ним словно пробежал порыв ветра. Фрилл завозился под ладонью, протяжно вскрикнул.

Шер замерла на мгновение, дотронулась до забившейся ящерки губами, успокаивая:

— Тише, тише, моё зеркальце, не бойся, я с тобой, — прошептала она, сжимая изо всех сил нацеленный на кусты бластер. Наваждение озера отступало…

— Эй, а ну выходи, не прячься, а то болт схлопочешь, — она говорила резко, скорее для собственного успокоения, втайне надеясь, что это просто какое-то животное, которое услышит её голос и убежит, или… Или ей придётся стрелять…

Земля под ногами ощутимо дрогнула, послышался низкий гул, воспринимаемый скорее телом, чем слухом. В следующее мгновение Шер ощутила, что потеряла вес. Затем сильный удар снизу едва не вышиб из неё дух, и вокруг стало очень темно…

Мрак разгоняло только слабое свечение высоко наверху — там был виден кусочек неба, затенённого деревьями. Вокруг слышались тихие всплески — камни и земля падали в воду. И могло показаться чудом, что сама она ничего не сломала, её не завалило при падении с головой, что она вообще осталась в живых…