Она должна была уже привыкнуть к проявлениям Силы, находясь рядом с ним, но каждый раз удивлялась заново, как сейчас, увидев, как самостоятельно распалось сцепление ремней.

— Я должна знать, Ник, И да, я хочу… Чтобы не сделать тебе больно. Нечаянно. Чтобы понимать… И я не боюсь, — Шер соскользнула с кресла и шагнула к нему.

Штурман притянул её к себе, усадил на колени, обнял, согревая и согреваясь.

— Никто не знает, как Сила выбирает своих посвящённых, — шепнул он. — Просто среди миллионов разумных кто-то один оказывается с лишними клетками в крови. Он может прожить всю жизнь, и никогда не узнать о своей избранности. Просто будет чуть быстрее реакция, чуть лучше интуиция… Чуть больше удачи. И больше никаких чудес. Он может передать это свойство по наследству, а может не передать… Никто не знает, будет ли ребёнок одарённого одарённым тоже, пока тот не родится. Бывали, говорят, целые династии в древности… Но чаще всего дети одарённых такие же, как все.

Обнять его, словно защищаешь от всего мира, прижаться, ткнуться тёплой щекой куда-то в твёрдый подбородок… Почти неслышный шёпот щекоткой в ухе.

— А ты как узнал, что ты её адепт?

— Мне об этом сказали, — просто ответил Николаус. — Взяли на улице, привезли… в одно место. И там рассказали, кто я. Чего могу достичь. Чем могу послужить Империи. Я не поверил. Мне показали, что такое действительно возможно. Дали неделю на размышления…

— Мне кажется, я догадываюсь, кто это был, — задумчиво сказала Шер, инстинктивно ещё бережнее укрывая Ника кольцом своих рук. — Скажи… А у него что-то с глазами было? Нет? У того, кто тебя учил…

— С глазами? — удивился Ник. — Правильнее будет сказать, что глаз у него просто не было… Есть такая раса, они изначально связаны с Силой настолько, что глаза им просто не нужны…

— Да, наверное, не было… — Шер замолчала нерешительно, затихнув и прижавшись к штурману. Говорить ему об этом, или не беспокоить снившимся ещё в "Приюте"? Тем более, это было до того, как он сделал ей этот маячок. Она слегка пошевелила рукой, не размыкая объятий, чтобы услышать, как приятно стукнули друг о друга разноцветные бусинки…

— И ты решился… — это прозвучало, скорее утверждением, чем вопросом. — Ты не жалеешь об этом? — если глаза были совсем черными от зрачков и полумрака в рубке, то голос её дышал волнением. И болью. За то, что ему пришлось пережить. Очень много пережить. Она это чувствовала.

— Я никогда не жалею о том, что сделал, — шепнул Ник. — Бывает, я ошибаюсь. Ошибаются все, и я не исключение. Ошибки исправляют и учитывают, учатся на них. Но жалеть… Какой в этом смысл? Бывает, у моих поступков оказываются последствия, которых я не предвидел. Это тоже урок, но не повод для сожалений… За нашу встречу мне дорого пришлось заплатить, Шерги… Но я не жалею об этой цене. Никогда не пожалею…

Что-то кольнуло в сердце Шер, может быть, острая нежность к этому седому и такому родному человеку… В любви женщины всегда есть что-то от материнской любви, сколько бы ни было лет её избраннику.

— Ник, мальчик мой хороший, — прошептала она, прижавшись тёплой щекой к его щеке, шершавой, исхудалой. — Я чувствую, как тебе было тяжело, и если бы я могла что-то изменить, то ты был бы счастлив уже тогда. Даже ценой нашей встречи. Но прошлое нельзя исправить… — даже в темноте её глаза сияли от любви. — Но я могу беречь тебя от печалей и горя сейчас и всю жизнь… И я благодарна за это своей судьбе.

Сухие длинные пальцы гладили светлые пряди. Через несколько часов могло произойти что угодно — просто так Рик не стал бы вызывать их на помощь… Но пока прыжок не кончился, им принадлежала каждая секунда. Штурман не собирался терять ни одной.

Ставить себя в зависимость от отношений с кем бы то ни было — неправильно, этому его учили много лет. Рано или поздно предать может любой. Никому нельзя верить до конца.

Экс-СИБовец вкладывал в маленькие ладони всего себя, без остатка, и ему было всё равно, кто и что скажет по этому поводу. Если некому верить, всё теряет смысл.

— Если бы даже весь мир принадлежал мне, но в нем не было тебя, я бы решил, что меня ограбили… — шепнул Ник. — Так что не нужно ничего исправлять, Шер… А с тем, что будет впереди, мы справимся. Вместе.

— Ник… — на ресницах девушки блеснули слёзы. И имперский лейтенант не стыдилась их. Слишком близко к глазам подступила волна захлестнувших её чувств. Она зажмурила глаза, и покрутила головой, предупреждая его вопрос.

— Всё хорошо… Это от счастья, Ник…

— Знаю… — послышалось ей. Губы бережно снимали с ресниц солёные капли. — Я никогда не любил загадывать вперёд, потому что завтра могло никогда не наступить, и это казалось естественным. А теперь мне хочется думать о будущем. О том будущем, которое у нас есть. Это так непривычно… Оказывается, я ещё умею мечтать…

— Ты не представляешь, что ты сейчас сказал — её трепетное дыхание вместе с влажными ресницами щекотало ему щеку. — Моё самое большое желание с того времени, как я тебя встретила — чтобы ты снова захотел жить… Ты мечтаешь о будущем — о чём же мне мечтать ещё?

Шер немного отстранилась, и с какой-то тихой радостью влюблённой и счастливой женщины погладила Ника по седой его голове и таким по-мальчишечьи впалым щекам…

— Но рядом с тобой нельзя не мечтать, — прошептала она, вздохнув. Губы, прикоснувшиеся к штурманской щеке, были мягкими и тёплыми.

— Я что-нибудь придумаю, чтобы ты не соскучилась, — он перехватил её дыхание губами.

…До сигнала готовности к выходу из прыжка оставалось совсем немного времени, когда штурман неохотно выпустил девушку из объятий.

— Я не чувствую беспокойства, но на всякий случай — будь наготове, — попросил он Шер.

— Да, коммандер, — шепнула она со вздохом, но перед тем, как вернуться на своё место, всё-таки успела притронуться губами к крохотной морщинке в уголке его глаза.

Штурман вздохнул, возвращаясь к реальности. Мечты мечтами, как бы ни были прекрасны — до них ещё надо дожить. Как минимум.

В блистер кокпита брызнули звезды.

Нар-Шаддаа. Рик.

Спустя десять стандартных минут и пару парсеков потраченных нервных волокон тех, кому не повезло быть свидетелем этой гонки, "Случай" вошёл в атмосферу. На этот раз Ник не стал рисковать, сбрасывая спидер в средних слоях — он снизился до верхних транспортных потоков, и только там дал команду покинуть трюм.

— У тебя четверть часа в запасе, — такое напутствие получил Рик, когда открывшийся створ трюма показал ему захватывающую картину — разлетающиеся во все стороны с дороги машины.

Уже в машине Рик отправил Лису сообщение с местом и временем встречи, указав, чтобы ждали его. А после, натянув кепку, он дождался открытия ворот и вырвался в атмосферу планеты, тут же направив спидер под таким углом, что у некоторых могла сложиться мысли о суициде. Нырнув под одну из аэротрасс и заложив вираж, он спрятался за одной из высоток

Транспортник тут же начал набор высоты, но на этот раз делал это постепенно — словно пилот был в сомнениях, улетать, сесть где-то ещё? Или подобрать кого-то?

За Риком никто не увязался.

То, что он не увидел хвоста, не значило, что его нет. Он спустился на несколько километров вниз к границе вечного тумана, постепенно приближаясь к точке назначения, а потом сорвался с места, выжимая из машины все, на что та была способна.

Хвоста по-прежнему не было.

Сбавил ход он только на подлёте к пункту назначения, изучая обстановку через блистер кабины.

Ничего особенного не наблюдалось. Обычные ангары, обычная рабочая суета. Обычные спидеры, подлетающие к одному из ангаров, чтобы высадить одного или двоих пассажиров, и тут же улететь.

Парень аккуратно пристроился в тени ангара, вылез из машины, натянул кепку пониже, расслабленной походкой дошёл до освещённой стены и, подперев её, стал ждать Лиса. Время ещё оставалось.