— Значит, мышки? — шёпот можно было уловить, только если слух был обострён Силой.

— Мышки. Белые, — голос фалиенки тоже звучал едва слышно. Она лежала на спине с закрытыми глазами, концентрируясь на собственном состоянии и вспоминая, как именно запускался механизм самовосстановления. Как заставить внутреннюю энергию сконцентрироваться в одном месте и начать-таки действовать. Спокойно, максимально спокойно, потому что ярость и Тьма здесь лишь помешают, привлекут внимание других Одарённых. А отдых нужен им всем.

— Я вспомнила, у меня была своя лаборатория…

— В которой у мышек отрастали лишние лапки…

Шёпот сильно ограничивал возможность донести иронию интонациями. Но Сила успешно восполняла этот недостаток.

Какое-то мгновение Айрен колебалась. Стоит ли рассказывать? Или лучше сказать, что она что-то вспомнила, но говорить об этом слишком опасно?

И почти сразу же осознала, что она уже давно приняла решение, и лишь время покажет, правильное оно было или нет.

— Алхимия, Ник. Тебе что-то говорит это слово?

Ник отрицательно покачал головой. Этого движения Айрен не видела, но ощутила отрицание в Силе.

— Изменение, — её голос зазвучал тише. — Изменение живых существ Силой. Изменение оружия, доспехов. Создание артефактов. Зелий. Ядов. Перенос сознания в другое тело. Джедаи говорят, что это самое тёмное из искусств.

Мгновение висела тишина. В ней послышался аккуратный, но всё еще какой-то поверхностный вдох — адреналин давно спал, обезболивающее тоже ослабевало, с ребрами Рик справился, но ушибы ещё давали себя знать — целитель вымотался.

— И они совершенно правы.

Ник не пошевелился, не открыл глаза. Даже ритм дыхания не изменился. В сознании было пронзительно ясно. И пусто.

Он ничего не знал о том, что перечислила Айрен, но мог оценить потенциальную угрозу.

Для самой Айрен.

Самое тёмное из искусств не могло обеспечить ей безопасность, если кто-то из Одарённых на вершине власти узнает, кто она такая и что знает и умеет… В конце концов, даже самого сильного и опытного можно взять. А пытки рано или поздно развязывают любой язык…

Она обещала рассказать, если вспомнит что-то важное, и сделала это. Менее всего Ник мог полагать, что Леди не понимает, насколько рискует. Она сознательно ставила себя под удар.

И она спасла Шер.

И при этом оставалась очень опасным существом…

В бытность учеником Джерека Ник не колебался бы ни мгновения. Но с тех пор унеслось прочь слишком много звёздного ветра, и он изменился. К лучшему или худшему — он не знал. Но точно знал, что не желает возвращения к прежнему.

Там не было ничего, ради чего стоило бы возвращаться.

А здесь было слишком много такого, что он не желал терять.

И очень хотел увидеть то, что сулит будущее. Их с Шер будущее.

Ник не пытался лгать себе. Давно уже не пытался. Он понимал, что Тёмная Леди вполне может спасать сейчас членов экипажа, потому что от этого зависит её собственное выживание, но потом избавиться от всех, чтобы сохранить свою тайну. Но как им была нужна её лояльность — так ей была нужна лояльность экипажа. Тёмные, которые достигли определённых высот, были начисто лишены слабостей.

Но не рационализма и не здравого смысла. Айрен не могла не понимать, что без людей, готовых помогать ей, она в этом мире, изменившемся за тысячу лет, просто не выживет. И это было достаточно весомой гарантией для них обоих.

— Расскажешь потом, — прошелестело в тишине. И мгновение спустя: — Если захочешь.

— Хорошшо, — ответом ему было тихое, спокойное шипение. — Только не говори никому. Особенно когда мы вернемся. Слишшком опассно для вассс.

Этого Леди могла бы и не говорить. Но Ник только молча обозначил согласие без тени недовольства. Что бы ни стояло за этой просьбой, она была во благо экипажу.

Глубокой ночью, когда на базе наконец заснули все, кроме Адама, крохотная звезда появилась на камбузе, покрутилась вокруг кастрюли с остатками каши, и исчезла.

Её задача была выполнена.

Утро началось с запаха кафа.

Ник проснулся первым, осторожно сел на койке, подождал несколько секунд, убедился, что голова не кружится, выразительно приложил палец к губам, когда Склив пошевелился, и тихо выскользнул из медблока. Каф по-хейпански — то, что было нужно перед самым, возможно, серьёзным испытанием в жизни. Раз уж его аромат приснился ему здесь, так далеко от Нар-Шаддаа и порхающего в мутном небе синего спидера…

Смешивая специи, штурман думал о том, что они будут делать после. Если всё получится. Если они смогут договориться с местными и привезут с собой то, что обеспечит им будущее. Какие-то вещи, предметы культуры, которые не вызовут вопросов. Может быть, какие-то технологии, которые смогут понять — но на это надежды мало… Слишком велика пропасть в развитии. Постройки из текучей магмы, которая холодная и неподвижная, но сохраняет текучесть целые эпохи — каково? Как в этом разбираться? Пространство, которое ведёт себя как листок флимси в руках играющего ребёнка — чем нужно владеть, чтобы достигнуть подобного?

Сравнение с ребёнком свернуло его мысли на другую животрепещущую проблему. Он обещал своей жене настоящую семью. Дом, детей, любовь и заботу. Но как это обеспечить, если не получится вывезти с этой планеты достаточно ценный груз?

У него было несколько вариантов…

Ник поставил греться воду, сел за стол и упёрся подбородком в сплетённые пальцы рук.

Тёмная Леди. Это возможность. Шер испугалась его, когда он потерял контроль над собой и дал ей увидеть больше, чем хотел показывать. Легко быть добрым, белым и пушистым, когда тебя любят, чешут за ухом и рассказывают, какой ты прекрасный. Но когда рядом появляется другой зверь, не менее опасный, чем ты сам, а то и более — всё это мгновенно слетает, обнажая суть. Тёмную суть.

Да, они с Леди смогли договориться не трогать друг друга. Она даже согласилась их учить. Но это не могло отменить простой вещи: они оба — два зверя, которым рано или поздно станет тесно вместе. И тогда либо они станут одной стаей, либо… Останется кто-то один.

Он не хотел ни того, ни другого.

Они могли бы податься на Бакрану.

Они могли бы вернуться на Ботавуи, к Фьючеру.

Но что-то в нём восставало против этого всего. Он хотел ни от кого не зависеть, никому не подчиняться. Он хотел, чтобы у них с Шер была простая, спокойная, светлая жизнь…

Был ещё Альдераан. И Дом Солка. Который отозвал своего младшего сына, оставив экспедицию без культуролога. Но контракт, который они подписали, оставался в силе. И по этому контракту Дом Солка кое-что оставался должен экипажу "Случая"… Если он сможет договориться с ними о компенсации, к примеру, в виде возможности жить под их покровительством — разве это будет не то, что он хотел дать Шер?

Вода вскипела. Ник дал ей постоять минуту, чтобы выровнялась до нужной температура, и залил кипятком смесь кафа, специй и тёмного, почти бурого сахара, который нашёл в одном из шкафчиков. Вкус у него был очень сладкий, с ощутимыми нотками какого-то растения. Напиток должен был получиться превосходным.

В коридоре послышались осторожные, но довольно быстрые шаги, и в камбузе появилась встрепанная Шер.

— Ник, вот ты где… Ушел без сканирования! Я испугалась, что тебя позвали, и ты отправился в гости… — выдохнула встревоженная док. — Меня-то мог разбудить? А это… Чем это пахнет так… Каф… по-хейпански? Неужели? — не поверила она своему обонянию.

— И зачем тебя было будить? — Ник поднялся, обнял её, прижимая к себе, тронул губами взлохмаченную макушку. — Ты так сладко спала… Мне приснилось, что мы снова на Нар-Шаддаа, в том ресторанчике. Даже запах в носу стоял, когда я проснулся. И я подумал — а почему бы не приготовить его для всех? Тут ещё сахар какой-то коричневый нашёл, сделал с ним. Попробуем, пока остальные на запах не набежали?