В голове крутились вопросы, но не касательно шкуры — тут понимание пришло быстро. Разум почерпнул старые воспоминания, заодно напомнив о доме.

А вот как капитан касанием вырубил волка рассказать, кроме него самого, не мог никто.

— Почему? Рыбу я потрошить умею, зверька мелкого, чтобы потом в пищу употребить тоже. Но крупных… Свежевать не доводилось. Шкуру снимать тоже, — парень задумчиво смотрел на небольшой пруд, который озером называть не поворачивался язык, — так что твоё утверждение наполовину верно.

— Кэп, можно вопрос? — Нож вонзился во внутреннюю сторону передней лапы. Нужно сделать надрез от среднего пальца лапы во всю длину. Потом нужно будет сделать тоже самое с задними лапами. Далее начнутся сложности с лапами — ведь тогорианец хотел оставить когти на шкуре.

— Вопросы не возбраняются, — задумчиво произнёс Рик, — не всегда можно получить ответ, но задать вопрос можно всегда. Иногда даже нужно.

— Сколько людей, столько и правил среди них, — так же задумчиво ответил Мррухс, делая надрез на задней лапе. — Никогда не пойму этих ваших традиций относительно речи. Но… — оОн приступил к последней лапе. — Что ты сделал с волком? Никогда не видел в жизни ничего подобного.

— Фигуры речи — вещи витиеватые и иногда получаются весьма забавными, если не следить за собой, — усевшись на корточки парень взял в руки горсть песка и высыпал себе на ладонь. — Если ответить кратко, то я воздействовал на его нервную систему. Примерно так же работают шоковые дубинки. А если ответить так, чтобы ты понял… Вот то, что ты почувствовал там на поляне, помнишь?

— А, то чувство… — охотник распорол хвост по нижней стороне, и начал осторожно вытаскивать из него все лишнее. — Не знаю, как описать. Такое ощущение, словно я почувствовал других живых существ. Словно шестое чувство… Только работающее по команде, которой я не знаю.

— Можно и так сказать, — согласился парень, — в галактике есть небольшая толика существ, которые имеют необычный дар. Или проклятие, смотря как им распорядиться. Они могут воспринимать, чувствовать, ощущать мир несколько шире, чем все остальные. Их спектр влияния выше, чем у других. Я называю их одарёнными. Раньше их называли чувствительными к Силе. Возможно, ты слышал о джедаях. Наиболее распространённом Ордене. К чему я… Ты одарённый. У тебя есть потенциал, раскрыв который, ты сможешь развить у себя новые чувства, научиться делать удивительные вещи. Но вместе с тем… Появится и кое-что иное.

— Ясно… — тогорианец как раз заканчивал одну из самых сложных частей — рассоединение лап с кожей так, чтобы когти остались на шкуре, и ничего не было испорчено. Дальше все пойдёт чуть проще, сложность будет только с носом, веками и губами. Но Мррухс уже освоился и делал всё так же уверенно, как прежде.

— Ясно, что ничего не ясно. я ничего не слышал о дже-даях. Вообще мало слышал чего о современном мире, кроме того, что мы объединились в Империю. — Мррухс поднял голову, взглянув в глаза Рика. — То есть, я редкий вид живого существа, которое может научиться делать больше, чем может изначально. За счёт чего и какой ценой?

— За счёт чего? Через тренировки и обучение, как и большинство всего в этом мире, — пожал плечами капитан, — какой ценой… Её нет. Но вместе с тем, что ты получаешь новые возможности… Получается ещё кое-что. Ты открываешься для Темной стороны. Некоторые твои действия могут затянуть тебя и изменить так, что от прежнего тебя ничего не останется.

— Очень неконкретно, — первая шкура была успешно снята, и сейчас растянулась на земле. Её следовало выскоблить, но этим он займётся потом, когда обе туши будут освежёваны. — Что за Тёмная сторона?

— Охо-хо, — почесав затылок Рик задумчиво уставился в воду, — представь, что ты сделал что-то нехорошее. К примеру, принудил кого-то к чему-то, чего человек не хотел, ради своей выгоды. Или же просто так, ради интереса. И потом ещё раз. И со временем ты к этому пристрастишься. Это будет словно наркотик. Которого хочется больше и больше. Больше власти. Больше контроля. Больше боли. Больше чего-то. Лавина, которая накроет твоё я.

Мррухс улыбнулся. Он перешёл ко второй шкуре, посетовав, что негде как следует растянуть первую.

"Нужно будет сразу сделать это, как мы приедем".

— То есть, эта штука накладывает на меня обязательства быть хорошим? Иначе я скачусь и стану плохим? — он глянул на Рика. — Но как же тогда убивать плохих? И грабить злых?

Он помолчал, делая новые надрезы.

— Просто, кэп, мы ведь и так плохие. Я убивал за деньги. Насчёт вас не знаю. И я никогда не чувствовал, что хочу ещё. Скорее даже ничего не чувствовал. И тут я узнаю, что я какой-то особенный, и что теперь всо зло, что я делаю, будет пытаться склонить меня к тому, чтобы делать это постоянно, — на этот раз когти отделились совсем легко. — Я всегда был таким?

— Когда ты начинаешь смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя, — отозвался парень, — где та грань, что отделяет хороший поступок от плохого? И что, если ты делаешь кому-то хорошо, а кому-то в то же время плохо? Я… Никогда не убивал за деньги. Хотя… Это может быть и ложным. Я никогда не убивал ради наживы. Я веду свои дела честно. Насколько могу. И… Надеюсь, что поступаю правильно, пусть и не всегда. Смысл давать обещание, если ты не знаешь, где его предел? Я живу по совести. Она у меня есть, пусть и несколько… Извращённая. Но… Я хороший человек. Обычно. И ты, я думаю явно не плохой. Сохрани себя. Потому что вернуться назад, насколько я знаю, очень сложно.

— Ох… Свалилось же, — вторая шкура освободилась от содержимого куда быстрее. — Если для того, чтобы эта штука не извратила меня, достаточно жить по совести… То бояться нечего вообще. Я дал Слово отцу, что не стану совершать ничего, за что он мог бы испытать стыд. И я не совершу, — сняв вторую шкуру, Мррухс аккуратно разложил её, и оттащил мясо подальше. На родном языке он прокричал обычный для леса призыв к падальщикам на наживу. Может быть, и здесь они услышат.

— Мы все в любом случае плохие. Хороших людей, равно как и тогорианцев, сейчас практически не встретишь, — произнёс охотник, вернувшись. — Но важно то, что мы не хотим становиться совсем плохими. По разным причинам, — он улыбнулся. — А что за тренировки нужно проходить, чтобы освоить эти способности?

— До банты этих тренировок, — со вздохом пояснил Рик, — тут все зависит от учителя и от того, чего ты хочешь сам. В целом укрепляется тело и дух. Шлифуются навыки. Отрабатываются новые способности. Такие, как я, пытаются изучить что-то новое, опираясь на уже известный базис.

— Понятно. И кто же может помочь мне с тренировкой? — задал последний вопрос Мррухс, садясь в машину. — Я закончил, мы можем ехать. Лучше не задерживаться — шкуры нужно растянуть.

— Начать тренировать тебя могу я, либо штурман, на твоё усмотрение, — сообщил парень, поднимаясь, — двинулись тогда на "Случай". Об успешной охоте отчитаешься позже.

— Ясно, — Мррухс откинулся, аккуратно щёлкнув по уху Дараса, который пристроился к хвосту одной из шкур. Сейчас играться с ними было нельзя.

"Чудны дела твои, Матерь Богов" — причёсываясь перед зеркалом, думала Дэй. Шестнадцать визиток… "Однако. Хатт, что же я такое вчера творила? И да, если бренди остался, надо сделать анализ на токсины. Упиться до потери памяти — это не фелинкс начхал. Бедная Шер! Надеюсь, лекарства помогут, и ей станет легче"

Позднее утро было тёплым, ласковые лучи солнца и лёгкий ветерок играли с листвой растущих под окнами деревьев, создавая причудливый узор из света и теней на полу.

Малыш по-прежнему дрых без задних лап, видимо, тоже нагулялся вчера, и ему снилось, что он несётся по лугу к Хозяйке, а та ждёт его с любимым лакомством в руках. Малыш был счастлив. Женщина начинала привыкать к его присутствию в сознании. Теперь она знала, какой он видит её. И от этого было немного стыдно. Потому что для него она была Добрейшая, Мудрейшая, Прекраснейшая… "Матерь Богов, помоги мне быть таким человеком, каким меня считает моя собака," — подумала она. И тут в памяти всплыло одно вчерашнее приключение. Какой-то хлыщ (откуда же они всё-таки взялись?) стал недвусмысленно приставать к Вэйми и, прежде чем Дэй успела додумать, что же с ним сделать, чтобы отстал, пёс сорвался с места и встал грудью на защиту летанки. Хлыща как ветром сдуло. Дэй улыбнулась и, наклонившись, погладила спящую собаку. По-хорошему, Фьючера стоило бы отблагодарить за подарок, но тот исчез и не появлялся с самого дня реабилитации, а навязываться она не умела и не хотела.