— Не думаю, что всем так повезло, как нам, — рассмеялся в ответ Мррухс. — Но и не сомневаюсь, что они бы не отказались присоединиться, — он аккуратно вскрыл все фрукты, оставив их немножко подсушиться, и начал планомерно обваливать мясо в специях. Аккуратно, не торопясь — чтобы не получилось слишком остро.

Женщина хмыкнула, собака приподняла одно ухо и открыла глаза.

— Угу. Будем надеяться, что у тебя будет возможность угостить экипаж, — запах блюда будил аппетит и воспоминания. Женщина любовалась трёхметровым тогорианцем: плавными движениями тонких пальцев, сосредоточенным лицом, совершенно нечеловеческой грацией.

"Сит, надо отвыкать называть его Котом даже мысленно. Тогорианец он. Тогорианец".

— Ты же остаёшься с нами и дальше? — тихо спросила женщина. В свете угасавшего дня лицо планетолога казалось строже и моложе.

— Я не собирался никуда уходить, — спокойно пожал плечами тогорианец. — Жизнь наёмника куда более скучная и суровая, чем этот экипаж. Вы как любите — острее или нет?

— Я не очень люблю острое, — честно призналась Дэй, — и да, экипаж точно скучным не назовёшь, постоянно куда-то вляпываемся, — она усмехнулась. — Всё хотела спросить капитана, много ли приключений выпало на его долю до моего появления на "Случае", да вечно, как плохому танцору, что-то мешает. Как твоя рука?

— Я уже и забыл, что ранил её, — тогорианец не поднял головы, занятый перемешиванием соуса. — Сделаем её в коптилке, я думаю, так этот фрукт меньше повредится. Ты не знаешь, он нормально реагирует на жарку? Просто похож с виду на фенху… — он запнулся, — фенхей… Ну, есть, в общем, такой фрукт, который похож на него, и который разваливается при жарке.

Дэй прыснула. Фрукт, который Мррухс предлагал закоптить, девчонки из лаборатории называли ещё более непечатно. — Понятия не имею, но предлагаю закоптить, исключительно во избежание.

— Вот и славненько, — уже заканчивая фаршировать плоть фруктов плотью куриц, тогорианец улыбнулся тому, как всё хорошо выходит, уже окончательно убедившись в нормальном состоянии руки — мелкая моторика пальцев не пострадала. — В таком случае ещё пара минут, и всё, что нам останется — наслаждаться местным видом и огнём. А на огонь, как, кажется, говорили ваши дальние предки, можно смотреть вечно.

С этими словами он взял тарелку с фаршированными вдовьими фруктами, количеством в восемь штук, и аккуратно разложил их в устройстве для копчения. После всё включил как надо (мысленно радуясь, что в своё время научился ими пользоваться, потому что на Тогории был куда более скромный по количеству электроники аппарат) и мягко присел на своё кресло, опасаясь, что более дерзкого отношения оно не выдержит.

Дэй снова рассмеялась. Опасения Мррухса были написаны на его лице огромными буквами.

— Не переживай так, Мррухс, хозяин сего заведения сказал, что тут вся мебель на него рассчитана, а ты явно гораздо легче, — и женщина, и пёс совершенно одинаково улыбнулись. — Дружище, а можно я задам тебе вопрос?

— Конечно, спрашивай, — всё так же опасливо (или, может быть, недоверчиво?) разлёгся в кресле охотник.

— А как ты слышишь?

Мррухс вопросительно взглянул на Дэй. И немного удивлённо.

— Так же, как и все. Ну, если тебя интересует острота, то получше людей.

— Да мне всё та тень непонятная покоя не даёт… — Дэй улыбнулась и одновременно передёрнула плечами, — до сих пор я галлюцинаций не видела.

— А, вот ты про что. — Тогорианец почесал шерсть на загривке. — Даже не знаю. Может просто экзотическая домашняя зверушка? Понятия не имею, что это может быть

— Зверушка, говоришь… — Дэй подняла глаза в небо, — может быть и так. Матерь Богов, какой запах! — восхищённо сказала она.

— Это да… — Охотник-таки смог развалиться в кресле, как он обычно это делал, когда не сомневался в прочности мебели, и сейчас смотрел на узор из листьев наверху. — Этот парк очень хорош.

— Да, здесь приятно, и Малышу тут хорошо. Кстати, а где котейко?

— Наверху, — Мррухс поймал взглядом кусок шерсти Дараса, выглядывающий сверху из-за веток, и позвал его. Животное тут же грациозно спрыгнуло, покрутилось вокруг, и уселось на пустое кресло. Как знал ведь!

— Охотился? — только и спросила Дэй

— Тут не на что. Просто бегал, разминался.

— Наверное, он теперь будет ко мне иначе относиться будет? Кошачьи не слишком жалуют собак. А мы с Малышом теперь два в одном.

— Да, в общем-то, нет. Вы, в принципе, правильно рассуждаете, но есть один нюанс, — спукамас подозрительно глянул на собаку, закрыл глаза и растянулся в кресле. — Он привык к любому обществу, пока жил со мной на Тогории. И собаки — это ещё только верхушка айсберга. Недоверие, да — это у спукамасов в крови. А вот вражда или что-то плохое — нет, — тогорианец говорил медленно, спокойно, не поднимая головы.

— Вот здорово, — Дэй тепло улыбнулась, — не люблю никого обижать. Как там поживает твоё блюдо?

— Оно будет некоторое время коптиться, если я ничего не перепутал в настройках. А перепутать я ничего не должен был, — Мррухс взглянул на таймер, побуждаемый чувством тревоги, что мог всё-таки напутать. — Да, ещё минуток 20.

Дэй улыбнулась.

— Чудесно, — она откинулась в кресле и в её глазах отразились все краски заката, — давно у меня не было такого вечера. Закат, деревья шелестят, цветами пахнет… А у тебя?

— Быть-то были… — Охотник откинулся обратно на кресло. — Но вот наслаждаться ими не приходилось. На Флорне закаты не хуже, если задуматься — на верхушке деревьев можно увидеть много красивого, но… Было не до того. Так что это место определенно лучше. Просто тем, что здесь не возникает мысли о том, что тебя может сожрать огромный хищный червь.

— Ох, ничего себе, — выдохнула Дэй, — это старшие родственники Чая? Или какие-то другие?

— И они тоже. На Флорне вообще много разной живности, которая способна и хочет тобой пообедать, — Мррухс улыбнулся, вспомнив про свой домик на ветвях. И датапад, оставленный им на планете. — Хорошо, что я покинул то место. Не представляю сейчас, как бы там выживал, и как я умудрился прожить там почти год.

— Значит, очень нужно было выжить. И ты выжил. У нас в этом видят волю Матери.

— У нас волю предков. Хотя предпочтительнее всё-таки видеть в этом свою собственную волю к жизни, — снова проверив еду, и аккуратно потыкав фрукты специальной двузубой вилкой на предмет прочности и готовности, Мрр потрепал Дараса и сел обратно.

— Откуда вы, Дэй?

— С Кореллии. Всю жизнь при КИК.

— И как получилось, что вы пошли в команду к капитану Монро?

— Это долгая история… — спокойно сказала Дэй, — сейчас промочу горло и расскажу.

Женщина сделала глоток, помолчала ещё пару секунд, и начала.

— Вообще-то я — планетолог. И довольно долго у меня была тихая и спокойная жизнь, ведь моя работа — это не только необитаемые планеты, но и тишина лабораторий, и кафедра в институте. А потом дети выросли, муж нашёл мне молодую замену, и внезапно мне показалось, что в лаборатории как-то всё слишком однообразно. В общем, выехала с ребятами на одну необитаемую маленькую планету. Отработали сезон. Хорошо так отработали, — голос женщины становился тише и напряженнее, она смотрела не на собеседника, а в пространство, — направились домой, — ещё один глоток из бокала, — и тут на нас напали. Так вышло, что я была единственной женщиной на корабле, и ребята решили спасти меня, а сами дали бой пиратам. И погибли. Все. Тонкие пальцы сжали бокал так, что костяшки пальцев побелели.

— Я была в капсуле. "Случай" отправил пиратов к их предками, и подобрал меня, — женщина говорила уже гораздо спокойнее, — так что я должна капитану самую малость — жизнь. Тогда на корабле не было кока, а всякая кореллианская девушка умеет готовить, об этом знают все, вот он и предложил мне дело. До тех пор, пока нет нужды в планетологе. Вот так, — Дэй улыбнулась собеседнику. — Наши истории похожи, не правда ли? — светским тоном осведомилась она.