В процессе отработки рукопашного боя я, кажется, поняла разницу между подготовкой разведчика и подготовкой бойца роты НКВД. Разведчик нацелен на поражение противника — задержанные разведчику не нужны (язык не в счет), а сотрудник НКВД нацелен в первую очередь на задержание противника. Вот в зависимости от задачи и нужно подбирать группы приемов рукопашного боя. Обязательно учту, когда вернусь в роту.

Перешли к метанию ножей. Тут мне пришлось краснеть. Мой нож только один раз воткнулся в щит, и совсем не в том месте, куда я метила. Ипполитов «успокоил» меня, сказав, что нужно просто каждый день метать нож не менее пятидесяти раз. Тогда всего через два месяца я стану мастером. Сам он с любой руки попадал ножом, штыком и еще какой-то железякой в любую заранее заказанную точку. Придется, видно, мне оборудовать дома стенд для отработки метания хотя бы ножа. А пока подошло время обеда.

После обеда — стрельба. Я гордо показала младшему лейтенанту бумагу, подписанную Окуловым. Он усмехнулся и выдал, наконец, в мое личное пользование вальтер ППК в комплекте с кобурой, запасным магазином и коробкой патронов.

— Вот вам кобура, но советую переделать ее или самой что-нибудь придумать, чтобы носить пистолет, например, под пиджаком. А если будете ходить в форме, то лучше положить пистолет в карман, — посоветовал инструктор.

На стрельбище я опять стреляла с завязанными глазами, потом нормальным образом. Кучность левой, наконец, стала улучшаться. И в конце занятия инструктор — ура!!! — позволил мне стрелять сразу из двух пистолетов. Тут сразу результаты упали, причем не только для левой руки, но и для правой. Впрочем, инструктор сказал, что это обычное дело и что через два-три занятия результаты придут в норму.

В таких тренировках прошли еще два дня. Вася в это время со своими коллегами катался по полкам и батальонам дивизии, так что встречались мы только за ужином. Когда я похвасталась вальтером, он улыбнулся и сказал, что скоро я соберу свой собственный небольшой арсенал стрелкового оружия, начиная с пистолета и кончая противотанковым ружьем. Он обещал похлопотать перед майором, чтобы мне выделили отдельный склад и персональный тир. А потом стал серьезным и сказал, что теперь у меня будет большая забота по поводу патронов разного калибра. Вася предложил продумать систему распределения боеприпасов по карманам таким образом, чтобы даже в условиях боевого столкновения не перепутать патроны. Иначе два пистолета окажутся хуже, чем один. Как вариант он предложил носить с собой вальтер с запасным магазином, а патроны (разумеется, и запасной магазин) брать только к «парабеллуму». Резон в этих словах был. Наверное, я так и сделаю.

В день отъезда мы пошли с ним вместе на стрельбище, и тут я увидела, как стреляет настоящий мастер. Он из нагана и моего «парабеллума» расстрелял пять мишеней секунды за три, причем у двух мишеней дырки были в глазах, а у трех остальных — в точках, обозначавших плечи. А потом из моего же вальтера левой рукой два раза попал в подброшенную консервную банку. Да, класс есть класс.

А после стрельбы он в первую очередь засел вместе со мной за чистку оружия, причем устроил полную разборку всем пистолетам. Из-за этого мы выехали на час позже, чем планировали.

Так как приехали мы вечером, в НКГБ пошли на следующее утро. Майор сразу же принял нас и стал расспрашивать. Тут я вылезла со своим предложением, которое обдумывала накануне весь вечер:

— Товарищ майор, Валентин Петрович. Когда мы были в дивизии, то два раза видели немецкий самолет-разведчик, который старательно облетал всю территорию дивизии. А нельзя ли пустить наш самолет по такому же маршруту? Пусть он сделает фотографии с тех же точек. Тогда мы сможем лучше понять, что именно немцы знают про дивизию Федора Саввича.

— Хм. Пожалуй, в твоем предложении есть смысл. Хорошо. Я позвоню в эскадрилью и попробую договориться с комэском. А Федора предупрежу, чтобы по этому поводу не возникал с несвоевременными вопросами перед своим начальством. И потом, уже с фотографиями, проведем анализ ситуации в дивизии. Ладно, Аня, ты сейчас в роту, а у Василия тут накопилось много дел. Все. За работу.

В роте я теперь сосредоточилась на занятиях с ранее отобранными бойцами, которые сами тренировались и мне помогали в тренировках. И само собой разумеется, стрельба. Я больше тренировала левую руку, а правой стреляла только для поддержания формы. Еще, помня о совете майора Ипполитова, стала каждый день тренироваться с метанием ножа. Раздобыла финку, установила щит и понеслась. При этом заранее решила, что хватит для меня и правой руки. С двух рук пусть мужики кидают. К сожалению, в нашей роте специалиста по метанию ножей не нашлось — не та специфика работы, поскольку при задержании умение метко кидать ножи не требуется. Так что тренировалась самоучкой, пока не сообразила спросить у мужа. Оказалось, что и нож он кидать умеет. Не так хорошо, как стреляет, но с десяти метров финку в силуэт вгоняет уверенно. После Васиных советов дело немного улучшилось, и к концу недели нож у меня уже стабильно втыкался в доску, правда, пока еще не в силуэт. Но это дело наживное.

В пятницу вечером Вася мне передал, что завтра к майору приедет Окулов и что нам вдвоем тоже надо там быть.

Утром в субботу мы при полном параде: Вася в форме, а я в строгом платье — прибыли в отдел. Майор разложил перед нами фотографии, сделанные летчиками (их я уже раньше видела), а сбоку приложил Васин отчет и мои заметки. Тут как раз вошел Федор Саввич:

— Здравствуй, Валентин. И что ты так настаивал на этой встрече? Что-то серьезное по вашей линии?

— Здравствуй, Федор Саввич, садись. Все серьезное. И по нашей, и по твоей линии. Сначала хочу пред ставить тебе начинающего разведчика Анну Петровну Северову. — Вот даже как! Первый раз такое слышу! — Про Василия ты и так все знаешь, а вот про Аню не все. Она не просто была на экскурсии в твоей дивизии, но и выполняла мое задание. Так что давай послушаем, что она нам расскажет. А потом Василий дополнит.

Я похлопала глазами, приводя мысли в порядок, и начала:

— Перед поездкой в вашу, Федор Саввич, дивизию мне была поставлена задача (на самом деле были просто некоторые пожелания майора) выяснить ее максимально уязвимые точки. При этом я поставила себя на место предполагаемого противника, то есть немецкого командования. Куда и как надо нанести минимальные по силам и максимальные по эффективности удары, чтобы ликвидировать дивизию как боевую часть.

— Ух ты! — не удержался от восклицания Окулов. — Не слишком ли много на себя взяла?

— Конечно, много. Но я старалась ограничить задачу, сведя ее до приемлемого уровня. А поскольку сама находилась только при штабе, то еще озадачила супруга. Помните, что Вася разъезжал по разным полкам дивизии?

— Вот, значит, как? Принимал, как дорогих гостей, а на самом деле допустил двух шпионов. И ты, Валентин, хорош. Никогда не думал, что до такого дойдет! И небось уже в Москву доклад подготовил? А я еще друзьями тебя и Васю считал.

Генерал не на шутку обиделся. Тут Валентин Петрович неторопливо встал, подошел и проверил, плотно ли закрыта дверь в кабинет, после чего стал напротив Окулова и четко заговорил:

— Ты, Федор Саввич, не впадай в амбицию. Мы действительно твои друзья. И Анна Петровна тебя очень уважает. Поэтому тебя и пригласили на это совещание, про которое знают только присутствующие. Учти, мы лишь проверяли твою дивизию на уязвимые точки. А немцы, которые от тебя в двадцати километрах находятся, скорее всего, имеют такие же сведения и при этом готовы в нужный момент их использовать по максимуму. Ты не меня и не московского начальства бойся — ты бойся дивизию свою потерять и возложенные на тебя задачи не выполнить. У меня сейчас готовы два варианта доклада. И от тебя зависит, какой из них я отправлю в Москву.

— И какие же это варианты?

— Первый вариант, не скрою, тяжелый. В дивизии очень много серьезных проблем (список приложу) и не заметно, чтобы принимались серьезные меры по их устранению. Как, устроит тебя такой вариант? Думаю, что нет.