Этот день в роте я провела словно в угаре. Почувствовала, что здоровье в полном порядке, и устроила бойцам веселую жизнь. Сначала встала во главе строя, побежала, посоветовав не отставать. Бежали по стадиону кругами. Через десять кругов строй заметно растянулся, а еще через десять кругов треть бойцов уже шаталась от усталости. Я тут же погнала всех на турник, сама несколько раз крутанула солнце и вызвала добровольцев. Вышел только один, пару раз качнулся и сел прямо под турником. С новичками все ясно. Слабая дыхалка, и сильно хромает техника бега. А ведь это только начало. Ну ничего, за два месяца тут кое-что сделать можно. Во всяком случае, десяток километров они у меня пробегать будут без проблем и на упражнения силы останутся. А что делать? Слабые погибнут в первые же дни. Я-то могу их пожалеть, а война — нет.

Для «стариков» я устроила полосу с МЗП[12]. Пока еще первого уровня, без серьезных подвохов. Мне важно было научить их проходить такие полосы без травм. Я помнила рассказы одного из знакомых деда, что при подготовке профессиональных диверсантов на МЗП сыпалось более семидесяти процентов солдат. Тут я такую роскошь не могла позволить. Скоро каждый боец будет на вес золота. Поэтому ограничилась только веревочными петлями и ямками. Конечно, нужны и колышки, но тогда пойдут переломы конечностей — а мне это надо?

Ну и для всех, разумеется, растяжка и гимнастика с включением лазания по деревьям.

А еще через неделю подойдет время рукопашного боя, постановки ударов, а также укрепления стоп и кистей рук. И совсем не обязательно показывать бойцам те, секретные здесь, удары. Достаточно просто развить у бойцов резкость, на что никакого запрета не было (Сергей-то про эти методики не знал). А после выработки нужной резкости и укрепления конечностей практически любой удар ставится за пару месяцев.

То время, которое у меня оставалось до занятий после завтрака и после обеда (по уставу два часа после приема пищи было запрещено давать бойцам физическую нагрузку), сегодня я использовала максимально продуктивно. Я пошла на кухню, сделала жалобную физиономию и обратилась к повару:

— Иван Иваныч, миленький! Я скоро выхожу замуж, а совсем не умею готовить. — Между прочим, истинная правда, дома мы все доверяли готовку маме. — Научите меня самым простым рецептам: как там кашу варить или суп.

Иван Иваныч от моих слов растаял и обещал продиктовать несколько рецептов, чтобы «муж меня не стал бить за неумение готовить».

Вечером, приехав домой на том же пепелаце, я сунулась к Марфе Ивановне по поводу готовки. Но тут она меня моментально отшила:

— Ты, девонька, работаешь — и работай. А на кухню сюда не суйся. Для меня готовка в радость — все при деле. И тебя, и Васеньку я всегда накормлю. Вот только если какие продукты прикупишь, скажу спасибо. Мне ходить в магазин и стоять там в очереди за сахаром, маслом и мукой уже трудно. Да и хозяйство свое не хочу надолго оставлять без присмотра — в нашем городке последнее время столько проходимцев развелось. Куда только НКВД смотрит!

— Так у вас Тузик для этого есть.

— И, милая. Ему только косточку брось, так он сам все поможет вынести. Вид только грозный — на это и надеюсь.

— Я поняла. Но поймите и вы меня. Я совсем не умею готовить, а что это за жена, которая не может накормить мужа. Давайте сделаем так. Готовите вы, но при этом меня учите. И говорите, какие продукты нужно покупать.

— Ну и ладно. И договорились. А сейчас иди, встречай мужа. Он вот-вот подъедет.

И действительно, стоило мне выйти на крыльцо, как подъехал мой лейтенант, сияющий, как медный пятак.

— Все решено и согласовано. В следующую субботу регистрация и свадьба. Про документы Валентин Петрович сказал, чтобы я не беспокоился — этот вопрос он решит. И я сразу пригласил его с женой. Думаю, что надо еще пригласить Сергея — старлея из роты и пару моих друзей, которых ты пока не знаешь.

— А можно еще врача, Сергея Палыча?

— Конечно, давай и его. Он тебя заштопал вполне качественно — вон, шрамик почти незаметен. — И Вася тут же чмокнул меня в это шрамик.

Мы пошли в дом. Вася сел ужинать, а я пристроилась напротив и стала думать о свадебном наряде. Наверняка сейчас совсем другие традиции. О кольцах, кажется, вообще лучше не заикаться. О, придумала.

— Вася, давай завтра вечером сходим в гости к Валентину Петровичу домой. Я хочу поблагодарить его и заодно посоветоваться с его женой по поводу свадебного наряда. А то в гимнастерке и сапогах невеста, по-моему, будет выглядеть как-то не очень.

— Во всех ты, душенька, нарядах хороша, — почти пропел Вася. Но, увидев, что я стала дуться, сразу сдал. — Ну ладно, ладно, завтра вечером я заеду за тобой в роту, и мы вместе поедем к товарищу капитану домой. Он всегда готов помочь в подобных случаях. А теперь я поел и давай вернемся к нашим проблемам. Пошли в комнату.

Там мы вполголоса стали строить планы. Я говорила, что хотелось бы сделать, а Вася говорил, что можно сразу, что за пару недель, а что уже и не успеем. Вначале беседа шла в нормальных тонах, потом я стала горячиться, потом хотела было заорать, но тут Василий схватил меня в охапку, и на этом дискуссия закончилась, а мы перешли к существенно более приятным делам. При этом мы оба даже не могли представить, что завтра жизнь преподнесет нам очень неприятный сюрприз.

Утром, еще раз напомнив мужу о вечернем визите, я села в уже привычный пепелац (ну не могу я по-другому называть эту колымагу). Водитель, веселый татарин Рафиз Хикматулин, всю дорогу пел разные песни на один и тот же мотив. Ладно, поет себе, и пусть поет. Но сразу после поворота дороги раздался хлопок, и машину тряхнуло.

— Вот шайтан, — ругнулся Рафиз, — колесо проколол. Вы, Аня, лучше идите пешком. Тут всего полтора… — Он не договорил.

Раздался выстрел, и на лобовом стекле появились темно-красные брызги. Я повернулась к Рафизу, и у меня потемнело в глазах. У него не было верхней части головы. Почувствовав, что меня сейчас стошнит, я наклонилась к двери, но та распахнулась сама собой, и две руки выдернули меня наружу.

— Спасибо, — буквально проблеяла я, и меня вырвало.

— Ух, сука, чуть меня не запачкала, — раздался грубый голос того, кто вытащил меня из кабины. Последовал сильный толчок, и я упала на землю.

— Вот и девка, целенькая, как пан Кшиштоф заказывал. Пан поручник[13], видите, мы в точности все выполнили. Теперь можете доставить ее пану Кшиштофу. — Это был уже другой голос, но такой же грубый.

— Так что, именно из-за этой сучки и схватили Панаса? — заговорил тот, которого мужики называли поручником.

— Откуда мы знаем. Пан Кшиштоф сказал и обрисовал, как она выглядит. Мы проследили, как она ездит, и вот она перед вами.

Я, цепляясь за борт грузовичка, потихоньку поднялась и посмотрела на эту компанию. Два здоровенных заросших мужика в непонятной одежде и третий, одетый с претензией на некоторую элегантность, хотя видно, что костюм давно уже нуждается в чистке, а лицо в бритве. Все они уставились на меня с весьма хмурым выражением лица. Понятно. Была засада именно на меня. А пострадал пока бедняга Рафиз. И ничего хорошего встреча с этим паном Кшиштофом мне не сулит.

— Хмель, обыщи ее. Семен предупреждал, что она может быть опасна, — скомандовал поручник.

Хмель подошел ко мне и не столько обыскал, сколько тщательно облапал всю сверху донизу.

— Ничего, пан поручник, никакого оружия нэмае.

Они не знают, что я сама оружие. Это вселяет надежду.

— Отлично, тогда, Федор, давай сюда лошадей, погрузим продукты, сколько сможем, и эту девку. А машину сожжем. Пусть москали побегают.

— Простите, — решила вмешаться я. — Может, не надо меня к этому пану Кшиштофу? Может, мы с вами здесь договоримся?

Было так, будто все трое сидели на концерте Михаила Задорнова. Мужики захохотали, а поручник, мерзко улыбнувшись, спросил: