Почему Крумлов, а не Будейовице? Ответ был очень простой — стадион здесь был получше. Столичные Будейовице, конечно, город покрупнее, важнейший промышленный и торговый центр — но вот в культурной и спортивной жизни Новы-Крумлов держал пальму первенства. Да и не очень понятно было — что творится в столице. Может быть, там уже колючая проволока на улицах и «августинцы» с лазганами в руках патрулями ходят, а не в кафешках на губных гармошках играют.

Звуки навязчивой мелодии «Милого Августина» доносились даже до остекленевшего луга. Бышик заметно поморщился, Сью замер, глядя, как открывается аппарель трюма. На остывшее поле вырулили броневички хлебичанских полицейских, из которых посыпались доблестные стражи порядка в сферических шлемах и легких пластиковых доспехах, с дубинками-разрядниками в руках, выстраиваясь в две тонкие цепочки, призванные ограничить и направить движение колонны И где же были эти альфа-бойцы, когда блондинистые ребята в горчичных кителях выгружались на космодроме?

Грохнула о землю аппарель. Послышался топот сотен ног, и на свет Божий начали появляться мужчины — один за другим. В глазах рябило от полосатых джерси! Сью, наконец уцепил за хвост воспоминание — кажется, это было с Гаем Кормаком, и там фигурировал какой-то капитан Колесникофф, такая полосатая майка виднелась у него из-под мундира на груди… Какого мундира?

Вперед вышел громадный парень со звероватым лицом и шикарными бакендабрдами. Медвед?

Постепенно до Виньярда начинала доходить суть происходящего, но он всё еще не мог поверить, что эти люди рискнули сунуть голову в пасть альтрайтам вот так — без брони, оружия, в одних этих своих tel’nyashka!

Коротко стриженые, слегка небритые и помятые, но крепкие, жилистые, с явной военной выправкой, они жмурились на солнце и разминали затекшие конечности — в трюме этим «футбольным фанатам» было явно тесно. Кое-кто из спортивных туристов носил уставные офицерские усы, и при этом никак не демонстрировал свою начальственность.

— Ну что, старшина? Poekhali?! — крикнул кто-то из толпы «фанатов».

— Poekhali!!! — взревел медвед и поднял вверх обе руки с раскрытыми ладонями.

Выстроившись в колонну, вся масса болельщиков замерла с поднятыми вверх руками и вдруг — ГРОХ! — мужчины разом хлопнули в ладоши. И двинулись вперед, отбивая такт хопками. А потом хриплый голос старшины-медведа разорвал повисшую над лугом и пригородом тишину, в которой едва-едва слышна была губная гармошка, которая тут же заткнулась, когда сотни луженых глоток подхватили мотив куда как пострашнее «Августина»:

Бышик ткнул Виньярда в бок локтем. Он был явно доволен тем, как провернул всё это, и его вовсе не пугал комендантский автомобиль, откуда выскочил герр Бёльтер с бледным лицом, который глядел на колонну болельщиков, входящую в город, шалыми глазами и что-то быстро-быстро говорил в коммуникатор. Изо рта альтрайта летела слюна.

Наверное, он вспоминал слова почетного консула Верещаки о том, что сейчас в городе-куполе на соседнем спутнике яблоку негде упасть от любителей местного футбола.

— Знаешь, кого нужно звать когда приходят němсi? — спросил у Сью Виньярда Вальдемар Бышик.

— Ruské… — проговорил парень, старательно копируя местный говор.

Матч выиграл «Спутник» со счетом 3:2 обыграв местный крумловский «Яблонец». И футбол был классным, игра — волевой и юноши рубились по-взрослому. Ну, и болельщики были на высоте тоже. Посмотреть на «футбольных фанатов» и поддержать местную команду на стадион пришел чуть ли не весь Новы-Крумлов. Хлебичане были несколько растеряны — они только-только успели смириться с тем, что «августинцы» будут приводить их в соответствие с видением «И. Г. Крафтшофтиндустри» судьбы этой системы, как вдруг появились вот эти вот полосатые… Поэтому тысяча ruské и несколько десятков из диаспоры Верещаки перекричали десять тысяч местных, играя первую скрипку на стадионе.

Когда матч закончился, и хриплый хор мужчин в тельняшках закончил свое показательное выступление, ожидая возможности покинуть стадион и добраться до транспортника, чтобы там отметить победу команды, Сью пробрался вдоль ряда пластиковых сидений к Бышику:

— Так что насчет моего дела?

— Может быть, обсудим после матча? Обстановка несколько напряженная, не находите?

— Нормальная обстановка. Психическая атака удалась. В полный рост на пулеметы, да? Так умеют только на Сайонаре и в Секторе Рашен… — Сью понизил голос и спросил, склонившись к самому уху старика: — Это ведь люди Кесарева? С Таматархи?

— С Таматархи, Кандапоги, Чебаркуля, Жимолости, Станицы… Империя Полудня!

— Империя — что? То есть — чего?

Бышик не стал отвечать, заглушенный ритмичными аплодисментами, которые постепенно ускорялись и переросли в настоящую бурю, когда юноши из «Спутника» подошли поблагодарить болельщиков. Лица мальчишек светились счастьем — они, черт побери, со своей Богом забытой Верещаки летели куда-то на космическом корабли, и играли на шикарном поле под взглядами тысяч зрителей, и у них был свой собственный фан-сектор, самый громкий и самый страшный во всей вселенной.

Сью, хоть с трудом, но понимал о чем говорили рашены — по всей видимости, теперь болеть за верещакских «Спутник» станет в их соединении доброй традицией. Эти брутальные парни не были железными — они реально боялись! Не боятся только психопаты. Боятся и делать — это очень по-мужски. И сейчас они победили свой страх и собирались вернутся — из пасти зверя. И за эту победу они искренне благодарили провинциальных мальчишек которые сыграли один из самых важных матчей в своей жизни.

Рашены не питали особых иллюзий по поводу своих шансов на выживание. Альтрайты были свирепыми воинами и прекрасно обученными солдатами, и такой демарш мог стоит жизни всей тысяче — если бы на Нойшванштайне сочли это оскорблением, или посчитали, что выгоды от приобретения Пивичка и его спутников в безраздельную собственность перевешивают риски войны с полумифическим господином Кесаревым. Но — не посчитали, не решили.

Более того — «августинцы» выстроились вдоль бульвара, по ходу движения колонны, и с одобрительно переговаривались, глядя на улыбающихся и гомонящих рашенов в тельняшках. Звероватый старшина снова выдвинулся в голову колонны и, подняв руку вверх хриплым голосом завел:

— Дава-а-а-а-ай! — заорали перед тем как качнутся вперед рашены. — Счет! И-и-и-и-р-р-р-раз!

И, не стесняясь, пошли в ногу, слаженно, четко, как на плацу:

Виньярд был далек от военной эстетики, да и в целом к военщине относился отрицательно. Он был слишком большим индивидуалистом, и слишком сложно ему давалась работа в команде и подчинение строгим правилам, но вот это вот зрелище впечатывалось в мозг и в душу с необыкновенной силой. Он даже завидовал этим ребятам из Сектора Рашен, точно так же, как завидовал эстокам — у них было боевое братство, ощущение плеча, поддержки, единства, понимание себя как части чего-то большего…

Сью всего этого был лишен с самого детства — и вроде как особо не огорчался. Но сейчас, когда колонна рашенов скрылась в утробе зеленого «Крокодила», он поймал некое щемящее чувство, как будто упустил что-то важное.