Последняя мысль показалась десятнику особенно удачной, и он даже немного повысил голос. И Настя, в принципе, была с ним согласна. Умел этот пришедший из Степи воин разговаривать. Сначала ее выставил не жертвой, а наглой хапугой, готовой рисковать жизнями обычных людей ради возможной добычи. Теперь вот почтарю бросает укор, что не берет за свою работу ничего, а значит, и предъявлять ему нечего. Хитрые речи – девочка слышала, как некоторые из ее сверстников изучали подобное искусство. Делать других виноватыми, перекладывать на них свои грехи и казаться всем и, прежде всего, самому себе чистыми… Мерзкая наука, но как противостоять ей Настя не понимала. И вряд ли Олег это знает – откуда ему, простому почтарю. Хотя, конечно, уже то, что десятник словно бы начал перед ним оправдываться, уже странно.
– Да, лично вы денег за работу не берете, – Олег тем временем снова заговорил. – Вот только князь благодаря тому, что такие десятки как твой у нас тут стоят, получает право хвастаться перед другими владыками тем, что держит в узде саму Навь. Впрочем, и без этого… Знаешь, я не из тех, кто даже при выборе распутной девки предпочитает заплатить, а не взять ту, что пострашнее и подешевле.
Настя, когда осознала, что сейчас сказал почтарь, от удивления даже рот раскрыла. Это же самое настоящее оскорбление – сравнить десятника с… не важно кем!
– Как ты меня назвал? – Хотен тоже сначала опешил, а потом начал краснеть от ярости.
– Лично тебя никем не называл, – Олег хмыкнул, и неожиданно этому еле слышному звуку начала вторить чуть ли не вся деревня, внимательно прислушивающаяся к разговору почтаря и дружинника. – Но если тебя задело, то это опять же говорит только о том, что тебе близко.
Почтарь продолжал стоять без движения, но было видно, что он насмехается над своим собеседником, и десятник этого не стерпел. Настя даже не заметила, как Хотен выхватил из-за пояса аркан и попытался связать им такого надоедливого почтаря. От внимательного взора наследницы клана Маловых не ускользнуло то, что за время службы в степи он явно наловчился работать с этим оружием – веревка летела вперед, как хищная змея, и Настя неожиданно поняла, что Олег просто не успеет увернуться. А потом этот десятник вскочит в седло, дернет аркан, сбивая почтаря с ног и протащит по округе, оставив наглого простолюдина чуть живым в назидание всем остальным.
Настя чуть было не прыгнула вперед, чтобы прикрыть Олега, но неожиданно Хотен сам отдернул аркан, не дав ему долететь до цели. Девочка сначала не поняла, что именно произошло, но потом увидела, как взгляд десятника прикипел к маленькому комочку меха в руках почтаря.
– Правильно остановился, – Олег неожиданно повернулся к девочке и улыбнулся, показывая, что все хорошо. – А то задел бы бурнуля, и куда бы ты потом делся посреди Приграничья с меткой Нави после нападения на ее подданного?
Настя услышала знакомое слово, присмотрелась и действительно узнала в сидящем на руках у Олега пушистом зверьке молодого бурнуля. Эти крысы с того берега Волги тоже считались навьими тварями, хотя никаких вредных особенностей, насколько это было известно, за ними не водилось. Вот многие почтари, добираясь до правого берега, и приручали себе таких вот бурнулей или какую другую мелкую живность. Как раз на подобный случай…
«Ну, почтарь, ну, тихоня! – возмутилась про себя Настя. – Сколько мы уже тут вместе ходим, а он за все это время так ни разу и не показал мне эту пушистую прелесть!»
Хотен восторгов молодой ведуньи совсем не разделял. Он с отвращением смотрел на зверька в руках почтаря, и его лицо кривилось от уже не сдерживаемых эмоций.
– Мерзость! – наконец, десятник заговорил. – Прав был сотник, когда рассказывал, что вы все тут отбились от рук. Слово князя не признаете, Навь прикармливаете. Наверно, на самом деле стоит сжечь и всех этих отродий, и тех, кто с ними водится. Почтари – как же! Навьи слуги вы, как ведьмы, и не более того. Думаете, я поверю, что обычные мужики могут ходить на ту сторону и возвращаться, не попав под влияние темных богов?
Насте стало очень обидно за Олега, но сам почтарь пропустил все эти слова мимо ушей. Более того, он как будто был даже рад тому, что они прозвучали.
– Знаешь, не ты первый, кто думает, что почтари продались Нави. Вот только эти же люди из-за Договора и боятся на нас напасть. Иронично, не правда ли? – Олег уверенно вел разговор с зарвавшимся десятником к единственному логичному завершению. Вот только, несмотря на внешнее спокойствие, внутри почтаря гремела целая буря. Все-таки одно дело, когда новый десятник пытается подмять под себя Приграничье, и совсем другое дело, когда его на это науськивает сотник. Да еще вся эта искренняя злость в голосе… Нет, определенно, тут что-то нечисто.
– Знаешь, – в тон почтарю ответил Хотен, отбросил в сторону свой аркан и вытащил меч, – а я, пожалуй, рискну и поставлю на то, что ты еще человек. Жадный, эгоистичный, никого и ничего не уважающий, но все же человек. И мой клинок поставит тебя на место, ну а твойбурнуль… Поверь, моего мастерства хватит, чтобы в него не попасть, а вздумаешь использовать его как щит – так это уже тебя, а не меня, будет ждать метка.
Со стороны речь десятника звучала очень уверенно – он свистнул своим, и они крепкой стеной встали за ним, будто подчеркивая силу, ради которой Хотен собрался обнажать свое оружие.
– Что ж, ты собрался драться ради князя – твое право, – Олег вытащил из-за пояса новый нож взамен рассыпавшегося медного. – Вот только я остановлю тебя не ради себя, а для поддержания Договора. Это Приграничье, и слово князя здесь никому не указ. Мы живем тут своей волей, мы следуем правилам, что поддерживают мир и порядок между миром живых и миром мертвых. И не тебе, десятник, пытаться все это разрушить.
Настя сама не заметила, как начала от волнения грызть ногти. То, что начиналось как простая драка, сейчас перешло на совершенно иной уровень. Все эти речи, позы… И ведь даже не скажешь, кто из этих двоих прав. Нет, сама Настя точно была за Олега, но ведь и в словах Хотена, если подумать, есть доля истины. Единственное, что изначально было неправильным – тут девочка нахмурилась – это то, что дружинников десять, а ее спутник только один.
«А к злыдню все! Если выживу и это дойдет до отца, он ведь непременно же меня выпорет»!
Настя тяжело вздохнула и сделала шаг вперед, вставая рядом с Олегом. Встала и неожиданно обнаружила, что их уже никак не двое. Все остальные почтари, стоило их собрату упомянуть Договор, тут же подошли и встали с ним рядом. Даже Твердята ни на мгновение не вспомнил о своих обидах, и крепко сжатые пальцы на маленьком висящем на поясе молоте показывали, что он готов драться по-настоящему и до конца.
Такое же суровое лицо было и у Василины, и у пятерых почтарей-мужчин, чьих имен Настя не знала. Новенькие, Некрас и Кот, нервно сглатывали, но тоже стояли крепко, и по глазам было видно, что, несмотря на страх, ни один из них не побежит… Тут с другой стороны от девочки послышалось чье-то старческое кряхтение, и Настя неожиданно обнаружила, что вместе с ними в один ряд встал и староста Мышата. Этот тоже был не особо доволен происходящим, но было видно, что тоже пойдет до конца, ни секунды не сомневаясь.
И, похоже, такая неожиданная поддержка вроде бы обычного почтаря стала сюрпризом не только для Насти, но и для княжеского десятка.
– Как это понимать? Это бунт против князя? – голос Хотена звучал растерянно. Он все еще раздумывал о нападении, но почти десяток почтарей, у каждого из которых найдется не один сюрприз за пазухой, это не просто деревенские мужики и не один не следящий за языком сумасброд.
– Ты забылся, десятник, – произнесенные Олегом слова звучали резко, как оплеухи. – Приграничье – не территория князя. Тут выше всех не он, а только Договор.
– И уводи свой отряд из Оковиц, – Мышата тяжело вздохнул, но голос его звучал твердо. Наблюдавшая за старостой Настя сейчас словно увидела его с другой стороны. – Вам здесь не рады.
