— Чтобы развеять все ваши иллюзии скажу сразу — это Жмых. И вы здесь навсегда, — сказал главный. — Совершенно справедливо, что свои преступления вы должны искупить именно здесь, своим трудом и своими жизнями давая шанс на выживание миллионам других, более достойных чем вы людей. Бежать отсюда некуда — вы сейчас далеко-далеко от освоенных миров, и остаток дней своих проведете под слоем каменной толщи и ядовитой атмосферы. Я не буду давать вам даже призрачных иллюзий на спасение — вы все… Ну, почти все — умрете от радиоактивного излучения и тлетворных испарений в течение года. Каким будет этот год — зависит только от вас. Вы можете плодотворно трудиться — и получать обезболивающие препараты и другие лекарства, хорошую еду и возможность час-другой в неделю прополоскать мозги в вирт-капсуле. Это сделает вашу жизнь более-менее сносной. А можете потратить время на бесплотные попытки побега — и угробить себя даже сегодня. Вы отправитесь в Разлом — прямо сейчас. И меня совершенно не интересует, что там с вами будет происходить. Меня интересует чтобы мумиё выгружалось на конвейер. Это понятно?

Не дождавшись ответа, эльф развернулся на каблуках и вышел за дверь. Следом за ним помещение покинули и охранники.

— Кондопога есть? — раздался вдруг рык из дальнего угла зала.

Столько первобытной мощи было в этом зверином баритоне, что все вдруг зашевелились, оглядываясь и пытаясь понять, что это за слово такое — «Кондопога» и кто тут такой смелый, что решил подать голос.

— Кондопога есть?! — снова прозвучало под каменными сводами.

— Е-эсть! — хрипло откликнулся кто-то, совсем рядом с Гаем.

Следом за ним — еще и еще. В этот самый момент капсулы снова зашипели и зажимы на ногах раскрылись. Затекшие конечности слушались плохо, и парень, перевалившись через борт капсулы, рухнул на решетчатый пол. Сквозь мелкие ячейки он рассмотрел в паре метров под собой ручеек, несший свои мутно-желтые воды куда-то в сторону трубы коллектора под дверью. Ощутимо пованивало.

— Медвежа-а-атки! — снова раздался рычащий баритон, который спрашивал про Кондопогу.

Худой, сутуловатый, но широкоплечий и жилистый брюнет, который точно так же как и Гай только-что выкарабкался из капсулы, приподнялся и откликнулся:

— Оу!

Кормак глянул на него: массивная нижняя челюсть, черные бакенбарды почти до самого подбородка, кудлатая шевелюра, мрачный блеск желтых глаз… Рывком поднявшись на ноги, этот тип зашагал в тот самый угол, откуда раздавался голос. Таких как он было еще трое — превозмогая боль и слабость, они ковыляли на зов.

— Подъем, подъем! — снова появились киборги. — Не задерживаемся!

Тычки дубинок, дополняемые электрическими разрядами, были серьезным аргументом. Колонна мужчин двинулась к дверям — товарищи по несчастью поглядывали друг на друга, пытаясь понять — что за люди вокруг. Гай прокручивал в голове слова эльфа об преступлениях и искуплении — и пытался понять, где он раньше слышал название «Жмых» и что такое «мумиё».

За дверями был еще один длинный коридор, с несколькими одностворчатыми дверями по обеим сторонам.

— Заходим по одному! — киборги давили всякое сопротивление в зародыше, на руках и ногах всё еще висели кандалы — так что Гай пока и не думал проявлять нездоровую активность — наоборот, сутулился, прятал глаза и смотрел в пол, чтобы не привлекать внимания. — Давай-давай.

Он шагнул в открытую дверь. Перед ним стоял охранник — человек в голубой чешуйчатой броне, который протянул руку и что-то сделал с кандалами — те опали на пол. Присев, он избавил парня и от ножных оков.

— Раздевайся! — прозвучал приказ.

На потолке хищно шевелили стволами турели, перемигивались красными огоньками камеры. Гай повертел головой в поисках решения — но увидел еще двоих охранников в доспехах, которые держали оружие на изготовку. Раздеваться перед тремя незнакомыми мужиками ему не особенно улыбалось, но бросаться в драку очертя голову сейчас явно не стоило: нашпигуют пулями — и дело с концом!

Стянув с себя штаны и майку он подчинился и швырнул одежду в угол. Парень чувствовал, как липкий страх постепенно подбирается к нему, заставляя спину покрываться тяжелой испариной — абсолютная неизвестность и невозможность повлиять на события дезориентировала и выбивала из колеи. В голове не было ни одной внятной мысли — только жалкие попытки анализировать обстановку.

Ледяные струи воды с дезинфицирующими веществами ударили ему в грудь, лицо, ноги, заставляя рефлекторно закрываться руками и морщиться. Мокрый, с покрытой пупырышками кожей Гай прошел по холодному кафелю дальше — туда, где шевелил манипуляторами медицинский дроид, а за бронестеклом сидел еще один безликий мужчина, глядя в монитор терминала.

— Это вакцинация, — сказал охранник. — Если ты против — не делай, нам плевать. В Разломе вроде как сейчас гуляет красная лихорадка, объемы отгрузки уменьшились — как хочешь, решать тебе.

Гай молча подставил плечо и манипулятор дроида ловко ткнул коробочкой инъектора. Укол получился болезненным, и мышца ныла всё время, пока парень обсыхал под изучающими лучами сканеров.

— Ты модификант? — спросил его голос из-за стекла.

— Нет, не модификант, — покачал головой Кормак.

Охранник хмыкнул:

— Ты в хорошей форме. Может и протянешь подольше. Бери коробку и отправляйся в дверь с цифрой три.

Оглядевшись в поисках коробки, Кормак увидел одинаковые картонные ящики, и, подхватив один из них, прошлепал босыми ногами по полу мимо напряженных людей с оружием. Створки распахнулись, и он услышал, как за спиной раздалось:

— Следующий!

В коробке имелись две смены безразмерного белья, оранжевый комбинезон с цифрой 3 на спине, полимерные сандалии с толстой подошвой, полуторалитровая бутылка воды, семь явно съедобных батончиков с надписью «PEMMICAN», гигиенические принадлежности типа зубной щетки, куска мыла и коробочки с зубным порошком, вафельное полотенце, пара рабочих перчаток и рулон туалетной бумаги.

Натянув на себя белье, парень столкнулся с тем, что комбез был категорически узким в плечах, а руки и ноги торчали из него сантиметров на десять. Плюнув, он завязал рукава на поясе и подтянул все резинки — стало более-менее удобно. Отрегулировав лямки сандалий, напившись и жуя один из батончиков, Гай почувствовал, что уверенность потихоньку к нему возвращается.

Назойливым рефреном в мозгу билась мысль о друзьях-соратниках, оставшихся в подземельях Дюплесси — но там, на орбите, был «Одиссей», за штурвалом которого сидела умница-Эби, так что если существовал хоть малейший шанс на спасение — Мадзингу, Заморро и Карлоса вытащили. Или они были где-то здесь, рядом с ним, в таких же условиях? И еще одна мысль: сколько времени он провел в криокапсуле? Это по-настоящему пугало, потому что он представлял себе, какие немыслимые траектории порой выписывало «мороженое мясо» по галактике. С другой стороны — свое попадание на явную каторгу Гай никак не мог считать случайным…

Батончик на вкус был отвратительным — как перележавшее вяленое мясо. Но желудок отзывался благодарным шевелением — с белками, жирами и углеводами тут было всё в порядке. Гай присел на пластиковую лавочку, которая стояла у стены, сложил нехитрые пожитки обратно в коробку, осмотрелся — и вдруг в комнате стало тесно.

В дверном проеме появилась массивная фигура: огромный волосатый мужчина прикрывал свои чресла картонной коробкой и широко улыбался. Его взгляд горел желтизной, улыбка напоминала звериный оскал — клыки были явно чуть длиннее нормы, а седоватые волосы покрывали практически всё тело. Косматая шевелюра и бакенбарды — точно такие же, какие Гай видел у своего соседа по капсулам — дополняли облик этого гиганта.

— Доброго и приятного дня! — сказал великан баритоном, напирая на букву «р».

— Да-да, приветствую, — ответил Кормак. — Только день этот пока не кажется ни добрым, ни приятным…

Трусы-боксеры с горем пополам налезли на седого, а вот майка тут же разошлась по швам. Он был на голову выше и килограмм на пятьдесят тяжелее совсем не маленького Гая — и это пугало. Комбинезон и вовсе смотрелся на нем как шорты — потому двумя мощными движениями мужчина разорвал его на две части, еще двумя — оторвал рукава.