– Всяко раз может быть, сами понимаете товарищ старший лейтенант, – убежденно толковал комод. – Ранют, может, не дай боженька, опять же ночь сидеть, для сугреву не помешает.

Иван думал, что Рощин пошлет Мыколу нахрен, но командир взвода пообещал достать. И действительно притащил пару банок тушенки и сухари. Но выпивки, по мнению комода, оказалось до обидного мало, едва-едва на донышке фляги. Да еше не спирта, а резко шибающей сивухой водки.

Мамед воспринял приказ воодушевленно и прямо засветился от оказанного доверия. Но у взводного ничего не просил, а пристал к Ивану.

– Ножык дай, а? Ну дай… – азербайджанец хищно выпятил челюсть. – Резать тыхо буду фрыца! Мамед умеет резать ножык!

Ваня поколебался и отдал Аллахвердиеву штык от СВТ, который, по странному стечению обстоятельств, в роте был только у него. Остальные винтовки Токарева прибыли почему-то без штыков.

Сборы много времени не заняли. Иван с Петрухой напялили лохматые маскировочные накидки, а Мыкола с Мамедом пошли в чем есть и в плащ-палатках. Командование группой по общему молчаливому согласию взял на себя якут и первым делом заставил личный состав вымазать морды грязью.

Ваня оставил свою СВТ и взял на дело автомат, патронов к нему тоже подкинул Рощин.

Как и обещал взводный, в час ночи началась артподготовка. Но продлилась она до обидного недолго, правда и этого времени хватило, чтобы без препятствий перебраться в лощинку.

Первым, совершенно беззвучно скользил в темноте Петруха, вторым шел Ваня. У него получалось гораздо хуже, но тоже неплохо, так как он уже давно научился ходить по лесу сравнительно тихо и ловко. У Демьяненко и Мамеда дела шли совсем скверно: они нещадно топали и пыхтели как паровозы.

Дно лощины было залито ужасно вонючей водой, идти приходилось в буквальном смысле по колено в грязи. Ваня держался, но Аллахвердиев и Мыкола начали быстро выдыхаться, темп движения сильно замедлился.

Ваня уже начал подумывать их где-нибудь оставить, как из темноты неожиданно вынырнул Петруха и без объяснения быстрыми жестами приказал рассредоточится и залечь.

Иван быстро нырнул в воронку на гребне лощины. Сдвинул на ручке затвора предохранитель и щелкнул перед спусковым крючком переводчиком огня. Немного подумал, вытащил и положил рядом с собой гранату.

Небо покрывал плотный слой облаков, вокруг стояла густая тьма. Ваня с трудом различал очертание поваленной лесины совсем рядом с ним, а товарищей не видел вовсе.

Артподготовка с нашей стороны давно закончилась, зато в ответ начали садить немцы, причем с гораздо большим энтузиазмом.

Нудно потянулось время, зачем Петруха приказал залечь, Иван даже не представлял, но привык доверять якуту и просто терпеливо ждал. Ждать он умел, а точнее, ждать его научила чертова жизнь.

Пошел мелкий дождик, все звуки вокруг сразу приглушились, словно кто-то прикрутил громкость. Даже разрывы немецких снарядов на наших позициях стали звучать тише.

Немного поразмыслив, Иван решил провести время с пользой и сунул руку за пазуху за припасенным сухарем, как в щель между облаками выскочила луна и все вокруг залило мертвенно бледным светом.

А еще через несколько секунд, совершенно неожиданно, на дне лощинки проявились идущие гуськом друг за другом смутные фигуры.

«Да ну нахер… – ошарашенно ахнул Ваня про себя. – Один, два… пять… Если немцы, то какого хрена они здесь делают? Идут, как и мы, за языком? Точно!»

Никем другим кроме немцев неизвестные не могли быть, вдобавок, Иван различил на них очертания немецких автоматов.

Что делать дальше Ваня совершенно не понимал, как-то согласовать свои действия с товарищами возможности тоже не было.

Но руки сделали все сами.

Тихонько щелкнула чека гранаты, а через пару секунд сбоку от первого и второго немца полыхнула яркая вспышка.

Кто-то пронзительно взвизгнул, но тут же визг заглушил второй взрыв.

Иван машинально зажмурился, а когда открыл глаза увидел прямо перед собой массивную фигуру.

Басовито и коротко стрекотнул ППД, Ваня сам не понял, как успел нажать на спусковой крючок.

Протянувшиеся из ствола автомата огненные росчерки погасли в фигуре, она глухо хрюкнула и навалилась на Ивана.

– Бля!.. – Ваня с трудом сбросил омерзительно воняющее потом тело с себя, вырвал из ножен нож и принялся куда попало бить из немца.

Простучала еще одна короткая очередь, затем дважды бабахнула винтовка, а потом темноту пронзил радостный крик Мамеда.

– Дэржу, дэржу!!! Здэся! Ай, шайтан, лэжы смырно…

Иван рванул на крики и едва не споткнулся об барахтающихся в грязи на дне лощины и совершенно неразличимых друг от друга Аллахвердиева и немца.

Кто из них, кто, разбираться времени не было, поэтому Иван с налета саданул сапогом по башке нижнего.

– Ва-аай!!!

– Бля… – поняв, что попал по Мамеду, Ваня приложил верхнего кулаком по затылку, а потом еще от души дважды добавил по почкам.

Стащил обмякшее тело, оседлал его, завернул руки и сразу принялся вязать запястье припасенным ремешком.

– Хай тоби грець, падлюка, хай у тоби очи повылазют, курва твоя маты…

Ваня машинально ткнул в сторону приближающихся ругательств пистолетом-пулеметом, но потом сообразил, что немцы вряд ли будут материться по-украински и опустил его.

В темноте проявился комод, тащивший за собой что-то бесформенное и явно тяжелое.

– Вот… – хрипло ахнул тот и обессиленно шлепнулся на задницу прямо в грязь рядом с Иваном.

От него почему-то сильно пахло спиртным.

Следом за ним бесшумно возник словно привидение Петруха и сразу замахал руками.

– Уходить, быстло уходить дома, быстло…

Ваня скрипнул зубами и вздернул за шиворот Аллахвердиева на ноги.

– Цел?

– Мамэд целый, да, совсэм цэлый… – быстро забормотал «диневальный», шатаясь как неваляшка и размазывая грязь по лицу руками.

– Тогда помогай… – Иван ухватил за шиворот немца и потащил в сторону своих позиций. Назад не смотрел, но по матеркам комода и пыхтенью, было ясно что Петруха и Демьяненко тоже тянут своего фрица.

Немец оказался каким-то нереально тяжелым и уже через сотню метров пришлось сделать привал. Но не успел Ваня отдышаться, как начался ураганный обстрел. Причем, судя по всему, лупили как немцы, так и наши.

Пришлось залезть под наш подбитый легкий танк Т-26 и ждать.

Немец, которого тащили комод с якутом туда не поместился и его бросили рядом.

– Вот… – Демьяненко снял флягу с пояса и потряс ей. – Самое время.

– Бамм!!! – там, где лежал пленный вспух огненный клубок.

Ваня машинально закрылся локтем, а когда убрал его, увидел, что на месте взрыва осталась только дымящаяся воронка – от немца ничего не сталось.

– Вах… – восхитился Мамед.

Комод разразился отборными ругательствами, но не по поводу испарившегося фашиста, а потому, что оказывается флягу пробило пулей еще во время стычки и водка вся вытекла.

Ваня спохватился и полез проверять, жив ли второй язык? И облегченно вздохнул: немец сдавленно сипел и шипел ругательства.

Обстрел все никак не утихал, и Ваня решил не терять времени зря и обыскать пленного.

Документов при нем не оказалось, зато в кобуре нашелся новенький «Люгер», а в ножнах на поясе массивный кинжал.

Пистолет с кобурой Иван по-хозяйски прибрал себе в сидор, а кинжал сунул Аллахвердиеву.

– Держи, твое, заслужил.

– Вах, какой! – Мамед восхищенно поцокал языком. – Спасиб! Хороший кынджал! Хранить буду! Деду покажу, когда вэрнусь домой. Все будут говорить, Мамед герой!

– Спрячь, герой, отберут ведь, – посоветовал Ваня.

Азербайджанец тут же сунул трофей за пазуху.

– Ага, правильно. А мое геть пиздой накрылось… – грустно посетовал комод, глядя на воронку возле танка и сразу же принялся потрошить ранец пленного.

А через пару минут, вытащив флягу с каким-то спиртным, полностью примирился с судьбой.

Петруха в дележе добычи не участвовал, лежал неподвижно и тихо, Иван даже подумал, что тот заснул. Немного поразмыслив, Ваня снял с пленного наручные часы и протянул якуту.