Что именно сделает со мной богиня охоты, я не знал, но надо думать, что ничего хорошего.

— А кто-то недавно заявлял, что он меня не ревнует и никогда ревновать не станет, — упрекнул я жену. — А ты еще и к жрицам любви меня посылала.

— Так мало ли я чего в своей жизни говорила, — хмыкнула супруга. — Характер женщины — горная река, такая же переменчивая.

— Река, в которую никто не входит дважды, — зачем-то сказал я, хотя это не имело отношения к теме. Но Артемида меня поняла по-своему:

— В реку, как и в женщину, можно войти не только дважды, но много раз.

Ближе к ночи, когда сумерки уже сгустились до черноты, а со всех сторон верещали шальные цикады, в нашу опочивальню явилась-таки старшая родственница супруги. Бодрая и, абсолютно трезвая. Глянув на нас, хмыкнула:

— Неужели до сих пор не устали?

— А что сама-то? — ехидно поинтересовалась Артемида. — Я думала, что ты беседуешь с молодыми мужчинами, наставляешь их на путь познания и так до утра.

— Нет нынче достойных мужчин, все напились, — грустно сказала Гера. — Эх, разучилась пить молодежь. — Махнув рукой, супруга громовержца, уселась на наше ложе и вздохнула. — Так напились, что служанкам ванакта пришлось звать на помощь рабов и разносить героев по опочивальням. Бедные девушки. А ведь они ждали весь день и весь вечер.

М-да, вчера еще куда ни шло, а сегодня, на «старые дрожжи», народ развезло. Ничего, ребята заслужили небольшой отдых после многотрудного плавания. А огорчились, похоже, не только юные девушки, но и кто-то постарше, но вслух ее имя называть не станем.

— Даже Геракл пьян? — удивилась богиня охоты.

— Геракл, после десятой, а то двадцатой чаши — точно не знаю, я его чаши не считала, взял с собой своего мальчика и ушел воевать с киммерийцами. Ясон с Тесеем пытались его отговорить, но сын Зевса никого не послушал и даже за оружием не пошел. Сказал, что какую-нибудь дубину он по дороге выломает, а больше ему ничего и не надо. Фоант тоже пытался остановить — дескать, с киммерийскими племенами у него мир заключен, в ближайшие пять лет не воюем. Но кто сумеет остановить Геракла, если тот пьян?

Мне припомнился исторический анекдот. Эпоха другая, но ситуация очень похожа[156]. Как говорится — и смех, и грех. Но с другой стороны, Геракл способен в одиночку победить если не всех киммерийцев, то хотя бы одно племя.

Но нет, одного его отпускать нельзя. Геракл, особенно пьяный — тот еще свин, но это наш свин, а заодно друг и товарищ. Знаю, что он еще не все подвиги совершил, но вдруг с моим появлением в этом мире все пойдет по-другому?

— Ты куда собрался? — в один голос спросили Артемида и ее тетушка, когда я встал с ложа и взял хитон. Накинул его достаточно ловко, зашпилил (надо бы что-то получше кости найти) и потянулся за плащом. Больше у меня ничего нет, а оружие и доспехи остались на корабле, как у всех прочих.

— Пойду команду поднимать, — угрюмо сообщил я. — «Арго» в море выведем, пока Геракл по суше идет, через горы перебирается, в пропасти ныряет, мы, тем временем, полуостров обогнем и ему с другой стороны на помощь придем.

— Какое «Арго»? Какая команда? — вытаращилась Гера. — Ночь на дворе, команда пьяная. А коли проснется, так вы на скалы напоретесь. Вообще-то, — в раздумье вымолвила богиня, — Геракл сейчас должен быть совсем в другом месте. Не иначе, Зевс помог вернуться на «Арго» так быстро.

— Завтра с утра выйдем, и все успеем, — утешила меня Артемида.

М-да, женщины правы. И впрямь, ночью мы в море не выйдем, а из аргонавтов сейчас моряки никакие. Ужрались, сволочи.

— Боишься, что Геракл подвиг в одиночку совершит, а тебе славы не хватит? — насмешливо поинтересовалась Гера.

Хотел ответить, мол, со своей славой, тетенька, как-нибудь сам разберусь, но сказал более дипломатично:

— Геракл меня из плена вызволял, а долг платежом красен…

— Саймон, ну ты хоть тут-то не ври, — фыркнула верховная богиня. — Не из какого плена тебя не вызволяли. Вон, даже Артемида знает, что Геракл тебя из другого мира вытащил. — Посмотрев на встрепенувшуюся племянницу, Гера пояснила. — Мойры пожаловались — дескать, зачастили к ним всякие вестники, что про человека, еще не родившегося, спрашивают. И боги прилетают, и призраки, и непонятно кто. Ты кого посылала-то?

— Того, кто под руку подвернулся, — пожала плечами богиня охоты. — Мы как раз на берег сошли, раненых много, в кустах сатир сидел, какую-то дриаду стерег. Я его за ухо поймала, пинка под шерстяную задницу поддала, да и послала. А кто еще к ним гонцов слал?

— Почитай, что и все. Мы с Зевсом Гермеса отправляли, хотя он и сам был готов сгонять, и Посейдон посылал, даже Аид. Всем любопытно, за кого последняя девственница замуж пойдет? Такая новость, что и про подвиги Геракла забыли, и про все остальное. Зевс, как узнал, что у избранника его дочери судьбы нет, так даже обрадовался. Сказал — мол, как хорошо, когда кто-то не знает своей судьбы. Меня сюда и отправил, чтобы вас проводила.

Пропустив мимо ушей последнюю фразу, я скинул плащ и потянулся снимать хитон.

— А ты что, спать собрался? — удивилась Гера.

— А что еще делать? — хмыкнул я. Кивнув на темное окно, сказал. — Если на дворе ночь, так спать и надо ложиться. Завтра поплывем Геракла выручать. — В опасении, чтобы богиня не решила устроиться вместе с нами, спросил: — Фоант тебе опочивальню выделил?

Сам же подумал, что Гера может и на Олимп отправляться, чтобы племянницу с мужем не напрягать. Но верховная богиня лишь отмахнулась. Резко встав с места, сказала:

— Ты что, меня совсем не слушал, или не понял? Мы сейчас пойдем секрет бессмертия для тебя получать. К великой матери ходят ночью. Идемте.

— Гера, а кто тебе сказал, что я хочу вашего бессмертия?

Брови богини Геры нахмурились, нижняя губа слегка оттопырилась, а у щек наметились брыли, показавшие, что она совсем не юница.

— Ты решил проявить строптивость, смертный? Не хочешь ли ты увидеть разгневанную богиню?

— Гневайся, — равнодушно разрешил я. — Устал я от вас, от богов-олимпийцев. Задолбали. Этот гневается, тот разгневался. Только и делаете, что пугаете. Гера, ты всерьез меня хочешь чем-то испугать? Чем, скажи на милость?

Верховная богиня, уперев руки в бока, стала похожа на базарную торговку, а не на высшее существо.

— Я могу сейчас превратить тебя в… мышь, в свинью, вздорный мальчишка! Или убить тебя!

— И всего-то? — усмехнулся я. — Если что-то не так — убить, превратить. Ты ведешь себя, как ребенок, словно капризная девочка, которой родители не хотят дать игрушку или выполнить ее прихоть, а она злится и бьет ножками. Почему я должен выполнять твои приказы? Славной богине чего-то восхотелось, а я должен снять штаны и бежать?

Возможно, сейчас я сам вел себя как капризный мальчишка, но все равно, рано или поздно бы прорвалось.

— Да я… — начала Гера, но была остановлена прикосновением Артемиды. Моя супруга взяла свою тетушку за руку и повела ее в сторону выхода.

— Гера, смири свой гнев. Саймон не тот человек, чтобы ты так просто ему приказывала. Оставь нас вдвоем.

Гера одарила нас испепеляющим взглядом, но все-таки вышла, сказав на прощание:

— К полуночи мы должны быть в храме Великой богини. Если твой Саймон станет упираться, я просто вернусь на Олимп — и, пусть сам Зевс решает, что делать дальше. А мой муж и повелитель шутить не станет.

Вот, теперь уже Зевсом пугает. Мне захотелось бросить чем-нибудь в богиню. Как же они не понимают, что одним только страхом делу не помочь?

Артемида, подсев ко мне, обняла и спросила:

— Милый, что на тебя нашло?

— Почему нашло? — удивился я. — Твоя тетушка пытается поставить меня перед фактом — дескать, дуй в храм, сейчас тебе бессмертие отвалят. А меня кто-нибудь спросил — хочу ли я?

— А разве тебе не хочется бессмертия?

— Не знаю, — честно отозвался я. — Наверное, любой человек хочет стать бессмертным, жить вечно, а на меня тут накатило — а что я со своим бессмертием стану делать? Гера права — смертный становится мужем богини, потом состарится, умрет, а ты остаешься юной и прекрасной. Возможно, это и хорошо? Пока я смертный, это еще можно пережить, а что потом? Остаться бессмертным мужем богини?