…Мы вышли из ратуши, сдав служащим связанных разбойников. Впечатление, нужно сказать, это заведение оставило у меня не самые приятные — не люблю общаться с чиновниками. Хотя, справедливости ради нужно признать, что и среди них попадаются нормальные, с моей точки зрения люди. Но все же у большинства — поведение мелкой дворняжки — погавкать на всех, кого можно, и засунуть хвост между ног перед теми, кто сильней их. А еще мне нравился мой статус здесь — статус одаренного, который подсуден только Совету Орденов империи. Он позволял пользоваться кодексом чести и правил благородных, накладывая, впрочем, свои ограничения. Но это был уже совсем другой расклад — все общество здесь делилось на несколько каст — чернь (крестьяне, ремесленники, купцы), воины, благородные и одаренные. У касты черни были свои, небольшие права. У воинов — немного больше. Но вся власть принадлежала благородным и одаренным. В итоге, если какой-нибудь крестьянин убьет благородного, к примеру — его казнят. А вот если наоборот — то всего лишь штраф. Штраф назначает либо господин погибшего, либо суд. А вот каста воинов стояла где-то между чернью и благородными-одаренными, обладая приблизительно промежуточными правами. Причем это были ненаследственные права, которые, однако, распространялись на ближайших родственников воина — его жену и детей (до семнадцати лет).

…- А зачем ты вообще пошел в ратушу докладывать? — спросил я у Пирита. Меня внезапно заинтересовал этот вопрос.

— Я состою в гильдии наемников, и заключал с покойным купцом контракт, пусть вода ему будет пухом. Так что, если бы я ничего не рассказал, то меня могли бы посчитать и виновником гибели каравана — ведь выжил я один, да еще и помогал продать остатки имущества купца. А так — все по закону. И в случае запроса гильдии ей предоставят мои показания, и результаты расследования Наказующего отдела.

Я покивал — можно было и самому догадаться. Империя — это не просто большая страна — это еще и целый свод тщательно проработанных законов, помогающий удерживать внутреннюю стабильность. Тут находится место и судам, и Наказующему отделу (полиция), и Совету Орденов (суд и полиция для одаренных).

— Так ты сейчас в свою гильдию? Ну, тогда прощай.

— Удачи — в свою очередь попрощался со мной Пирит — и помни — за мной долг — и если я смогу как-то его тебе отдать — обращайся.

Я пожал плечами, и проводил его удаляющуюся фигуру взглядом. Добродушный и открытый здоровяк еще тогда, с первого взгляда, мне понравился. Есть такие люди — как их жизнь не бьет — они всегда полны оптимизма, и никогда не унывают. Они легки в общении, и с первых же слов с ними рядом чувствуешь себя, как со старыми знакомыми. Вот к таким людям относился Пирит, так что я искренне пожелал ему удачи. И поехал заселятся в постоялый двор — я планировал прожить пару-тройку дней в этом городе. Нужно было прикупить немного провизии, и некоторые вещи. А еще я хотел наведаться к цирюльнику, и подстричься. Дело в том, что мои волосы имели одно неприятное свойство — как только они перерастали определенную длину — они начинали хаотично торчать. И утро нужно было начинать с приведения прически в порядок, чтобы не выглядеть огородным пугалом. А мне было лень это делать. Так что я обычно просто максимально коротко стригся, и вновь забывал про это на пару месяцев. Так размышляя, я ехал в постоялый двор. Прохожие испуганно расступались перед моей Муркой, а вот детвора восторженно глазела на нее. В общем, и тех и тех можно было понять — даже в городах всадники на химерах встречались достаточно редко. А уж на ездовых кошках — и подавно. Обычно для создания химер использовали лошадей — это было проще всего. Были и более экзотические варианты — к примеру, пару раз я видел ездовых ящеров, и один раз — ездового паука. Но вот кошек я пока не встречал, так что в этом плане я достаточно оригинален.

После получаса блуждания по узеньким улочкам я нашел постоялый двор — назывался он «Расти пузо». Мне понравилось название — на мой взгляд, оно ненавязчиво намекало про отличную кухню в этой забегаловке. Проверим, проверим.

Когда я заехал во двор, ко мне направился какой-то мужик. С недовольным видом оглядел мою Мурку:

— Свою зверюгу будете заводить сами. У нас есть стойло и для химер, обойдется в шесть медяков в день. Пошли, покажу, куда ставить. Да, кстати, чем кормить ее?

— Мясо, рыба.

— Ну, это можно. Но это еще по три медяка в день.

Мы зашли в конюшню. Длинный ряд стойл для коней заканчивался большой, трехметровой клеткой. Клетка была стальная, из прутьев в два пальца толщиной.

— Солидно — пробормотал я себе под нос. Но мужик очевидно, услышал мои слова:

— А иначе нельзя. Был тут у нас один, когда клетка была еще деревянная. Так он поставил свою химеру — какое-то совсем непонятное чудище, и тоже наказал кормить мясом. А она, паскуда, ночью прогрызла себе проход, и сожрала одного коня, и передавила всех остальных. Шестерых отличных коней! — у мужика аж непроизвольно сжались кулаки, когда он это рассказывал — так мы тогда покупали новых нашим шестерым постояльцам. Этот гад отказался платить за коней — мол, я вам оставил — вы и виноваты. Ладно, сейчас я открою.

Подойдя к клетке, он с натугой начал отвинчивать запор, сильно напомнивший мне банковские сейфовые системы. Пол-минуты неприятного металлического скрипа — и замок поддался. Мужик потянул дверь на себя.

— Хух, открыл. Ну, заводите

Я скомандовал Мурке, и она послушно зашла в клетку, одарив меня грустным взглядом на прощанье. В клетках она сидеть очень не любила. Я не удержался, и погладил ее:

— Не волнуйся, это недолго.

Заселившись, что кстати, обошлось мне в пол серебряного в день, я сидел за столом, потягивая неплохое полусладкое вино из какой-то местной ягоды. Вино было чуть терпковато, напоминая земное терновое вино. Я потихоньку смаковал его, маленькими глотками, и рассматривал остальных людей в этом зале. У окна сидела парочка солидно одетых людей, и о чем-то ожесточенно спорили. Купцы — понял я, разглядев на их шеях широкие серебряные гильдейские кругляши. Такие кругляши означали, что купец исправно платит в свою гильдию, а значит, имеет право торговать по всей территории империи по сниженным налогам. Чуть левее, за большим сосновым столом отмечала что-то шумная компания из восьми наемников. Суровые лица этих ребят сейчас лучились радостью и довольством жизнью — видно, отмечали что-то хорошее. Недалеко от меня небольшой столик заняли двое благородных — молодой парень и уже практически старик (их я «опознал» по роскошной одежде и позолоте на оружии, а еще по надменным лицам, с которыми они косились на всех вокруг. Правда, у старика, похоже, это была просто привычная маска). Шумная компания наемников им очень не нравилась — молодой, похоже, даже собирался подойти к ним, привстав из-зи стола и развернувшись в их сторону. Но старик удержал его, парой фраз успокоив его. Я хмыкнул про себя, представив их диалог, что-то вроде:

"- Надо сказать этим свиньям, что бы они заткнулись.

— Не трогай их, их семеро, и они уже изрядно набрались. В таком состоянии и такой компании они могут и напасть. И не посмотрят, что ты благородный — сам знаешь, воины это могут себе позволить, особенно если потом скажут, что ты подошел и начал их оскорблять.

— Ну, значит, на несколько тварей станет меньше.

— Или на одного самоуверенного молодого человека. Сядь обратно, и сделай вид, что там пустое место."

…Вечная проблема, эти благородные. Часть из них — вполне вменяемые и адекватные люди, и немала часть. А вот остальные — самоуверенные болваны, или просто откровенные мерзавцы, которые пользуются всеми доступными им средствами. А способов осложнить жизнь окружающим у благородных имеется немало — им это позволяет их положение. Причем это положение они имеют с самого рождения, а не добились сами. Неудивительно, что часть из них считает всех вокруг быдлом, годным лишь на прислуживание им. Кстати, у немалой части одаренных дела обстоят точно таким же образом. Ну да ладно. Что-то я засиделся, наверное, вино сильно вкусным оказалось — даже удивительно, что такое здесь подают… Правда, когда мне сказали, сколько оно стоило, то я уже не удивлялся — оказывается, старое орлитское по золотому за бутылку продается (как за хорошего скакуна). Ну что же, в следующий раз не буду заявлять: «- Дайте мне самого лучшего здесь вина», а сначала поинтересуюсь, сколько оно стоит. Нет, не стоит думать, что я жмот. Просто я ценю деньги — ценю, как средство для достижения своих целей, без особого фанатизма. Но отдавать золотой за бутылочку вина — это немного чересчур, учитывая то, что на то же золотой я мог бы прожить в подобном заведении недели три, учитывая трехразовое питание (не студенческое — среда, четвер, пятница, а в нормальном смысле этих слов). Ну да ладно. Лучше лечь уже поспать, тем более что время приближается к полуночи. Я завалился в свою комнату, кинул обычное охранное заклинание на окна и двери и вырубился, не успев коснутся подушки.