— А зачем нам там столько народу? Я в газете вроде читала, что на стройке БИК работает больше сотни роторных канавокопателей. А если нам Сашка не наврал, то один канавокопатель заменяет две с половиной сотни землекопов…
— Заменяет. Но там нужно выкопанную землю еще и оттащить подальше. Примерно сто двадцать тысяч… то есть миллионов кубов земли, двести пятьдесят миллионов тонн. Землю там перевозят поездами по узкоколейкам, но рельсы там приходится перекладывать с места на место практически каждый день. Каждый день перекладывать почти шестьдесят километров рельсовых путей, и вот для этого лишние рабочие руки становятся очень не лишними.
— Ну выкопают они этот канал, работа закончится — а они будут и дальше хотеть есть от пуза каждый день…
— Гриша собирается уже на Иртыше каскад ГЭС строить. А это еще лет на десять народу выгодной творческой работенки добавится. А когда эти ГЭС заработают, то уже дети этих огузов…
— Ладно, я поняла. Но куда мне девать все же тех ребят, которые все же на Дольний Восток не поедут? В смысле, что мне Велеху-то посоветовать?
— Оль, — внезапно поинтересовалась Катя-старшая, — а зачем тебе вообще что-то Велеху советовать? Он же министр образования, а ты сейчас всего лишь пенсионерка. Мы зачем всех этих детишек учили, чтобы до конца жизни им сопельки подтирать? Пусть сами решают что им делать.
— А мне может быть не хочется, чтобы они все полимеры утратили столь нетрадиционным способом!
— Способ-то как раз самый традиционный, но что-то мне подсказывает: если мы в дела детей и внуков вмешиваться не будем, то они и без нас все правильно сделают.
— Ты уверена?
— Более чем. Когда я перестала по каждому поводу шпынять Дон, дела в строительной отрасли хуже идти не стали. А в чем-то стали даже лучше идти, просто из-за того, что та же Дон перестала ко мне с каждым вопросом бегать и решения у нее стали приниматься гораздо быстрее. Некоторые, с моей сугубой точки зрения, не самые оптимальные — но в целом вполне приемлемые. Ну и главное тут то, что все нынешнее руководство Госстроя почувствовало уже личную ответственность за выполняемую работу…
— Так то Дон, ты ее с младенчества на работу натаскивала.
— С момента как она школу закончила. И не её одну, просто оказалось, что она — как, кстати, и Велех, и Гриша тоже — науку получше прочих впитывала и головой думать еще в школе правильно научилась. Отстань от них, сиди, отдыхай и наслаждайся жизнью. Хочешь, поспорим, что ребята и без нас проблему успешно разрулят?
— Нет, ты с детства так у меня конфеты выспаривала. Я лучше с тобой просто соглашусь…
Катина идея «не мешать детям делать свою работу» оказалась весьма плодотворной. «Молодежь», пересчитав железнодорожное расписание и немного сократив «пригородное сообщение», уже в июле смогла переправить к местам будущей работы больше пятидесяти тысяч вчерашних школьников. «Поезда дальнего следования» теперь перевозили людей только от Тюмени до Пятиречинска (что позволило увеличить число пассажирских рейсов вдвое тем же составом вагонов и локомотивов), а до Тюмени и от Пятиречинска народ ехал на совершенно не «спальных» пригородных поездах (останавливаясь на ночь на промежуточных станциях). И вместо десяти дней люди проводили в дороге две с лишним недели, зато «планы по перевозкам» уже к середине августа пошли в полном соответствии с первоначальными графиками.
Ну а то, что всё это влетело в немаленькую такую копеечку, было всеми (включая переселенцев) воспринято как «неизбежная, но временная неприятность». Правда Гриша еще довольно долго бухтел на тему, что «если бы было время все получше спланировать, то не пришлось бы сотни вагонов переделывать», хотя и переделки были, честно говоря, минимальными: в купейных вагонах были добавлены дополнительные «спальные места» путем установки деревянных этажерок, добавивших «третью спальную полку», а в вагонах поездов пригородных попросту вынесли все обычные скамейки, поставив вместо них трехэтажные нары. Ну да, пришлось на железную дорогу еще и матрацев кучу завезти с подушками, белья постельного — а на станциях резко увеличить число работающих в станционных столовых, но, как смеясь, говорила ему Катя-первая, «мы просто на пару лет предвосхитили будущие потребности».
— Вы серьезно думаете, что через два года нам потребуется четыре пары поездов до Владивостока? — у некоторым удивлением спросил Гриша у Кати.
— Насчет «до Владивостока» я, конечно, не уверена, а вот в том, что пассажирские перевозки по всей Восточной дороге минимум удвоятся, я не сомневаюсь. Может быть, не через два года, но через пять — точно удвоятся. Во-первых, вокруг сибирских городов каждый год находят в земле что-то очень полезное, и для добычи этого полезного новые люди, безусловно, потребуются. Но главное заключается в том, что уже поселившиеся на Востоке люди практически наверняка захотят — хотя бы и на время своих отпусков — приехать в гости к родне. А после окончания отпуска им нужно будет вернуться уже к себе домой. По самым скромным прикидкам в год мы, и теперь уже действительно через пару лет, должны будем перевозить только отпускников до пары сотен тысяч человек туда и обратно. Так что…
— Я как-то упустил этот момент из виду. В смысле, про отпуска, ведь закон об обязательных отпусках всего год с небольшим назад приняли.
— Все упустили. И даже не просчитали возможную стоимость билетов. Но тут, мне кажется, тебе будет необходимо еще вот что во внимание принять: по закону отпуск у большинства рабочих составляет две недели, а на поезде из Владивостока в Москву десять дней добираться. То есть для тех, кто живет дальше двух-трех дней пути от родни, просто времени не будет в отпуск далеко ездить.
— То есть таких можно из расчетов выкинуть…
— Нет. Нужно будет отдельно продумать, как для дальние пассажирские перевозки обеспечить транспортом уже авиационным.
— Да, самолеты летают быстро, но ведь мы можем в год выпускать хорошо если три «Орла». Да и «Филинов» у нас не очень много.
— Пока немного. Вот ты и назначь кого-нибудь подумать о том, сколько народу захочет с Дальнего Востока в европейскую часть съездить, сколько для этого потребуется самолетов и как и где их производить. Сколько и где нужно будет аэропортов выстроить и что для этого потребуется. Причем пусть думают не «от достигнутого», а на перспективу: я слышала, что Виталик Поляков какой-то новый самолет строит.
— У него в КБ сразу три новых самолета делается. Но он обещает, что в следующем году только один в серию пойдет. На двадцать пассажиров, с дальностью до полутора тысяч километров — они вместо «Филинов» использоваться будут. Хотя, учитывая, что он летать будет уже со скоростью около пятисот километров в час… да, я, наверное, новый отдел создам, по планированию авиационного транспорта…
В сентябре вопросы авиатранспорта неожиданно всплыли дома у Никиты. Когда Оля спросила у мужа, чего он ужин поглощает с такой миной, будто ему в тарелку опилок из кошачьего лотка насыпали, он ответил:
— Неправда, ужин очень вкусный. Просто я про самолеты думаю…
— И что же ты про них думаешь?
— Иуван, чтоб ему, выдал Виталику Полякову сразу два новых мотора. То есть не то чтобы неожиданно так выдал… но Виталик под эти моторы и самолеты уже выстроить успел. Один — турбовинтовой, на шестнадцать пассажиров, летает со скоростью в триста пятьдесят километров. Второй — реактивный, на двадцать пассажиров и со скоростью около пятисот километров.
— И в чем проблема?
— Проблема в том, что в серию можно запустить только один самолет. Реактивный выглядит вроде как и получше во всех отношениях, за исключением того что ему нужна взлетная полоса длиной тысяча двести метров. А турборективному хватит и четырехсот метров, причем не бетонки, ему и ровной поляны, на которой трава скошена, достаточно.
— Да, не самый простой выбор. Хотя сделать километровую бетонку, наверное, не очень сложно?
— Одну — не сложно, и даже десять не сложно. Но если их потребуются сотни…
