— Ну не плачь… я всё сделаю. И сделаю быстро… И чтобы мама твоя знала, что мы бабулю никогда не забудем… чтобы видела, что мы ее помним и стараемся быть достойными ее памяти… А бабулю Марину мы всегда будем помнить такой, как ее Трофим изобразил: не старой, счастливой и полной сил…

— Трофим… — Катя улыбнулась сквозь слезы, — он мужчина… предусмотрительный. Ходят слухи, что он уже для всех нас статуи изготовил. Только никому их не показывает.

— И кто такие слухи распускает?

— Да много кто, но, думаю, все же врут. Бабуля ведь действительно очень старой уже была, а Люде он статую привез еще теплую… а ведь глиноземная керамика за два дня остывает, я знаю, ведь когда-то печки из нее строила. По крайней мере твоей и моей статуй у него точно нет. А когда ты сможешь такие мраморные блоки привезти?

— Если серьезно, то боюсь, не очень скоро. Машину-то, чтобы мрамор пилить, быстро сделаю. Телегу, на которой их в порт возить, тоже месяцев… за шесть, наверное. Но еще нужно кран в порту ставить, и не только у нас, в Луне тоже, хотя и это решаемо. А вот дорогу от карьеров со скульптурным мрамором до порта…

— Позвони в Русскую виллу Рима, скажи, что я буду ждать там обеих императоров через две недели. Твой самолет за день долетит до Симферополя?

— Двадцать тысяч сильных рабов — это очень много, — задумчиво произнес Гай Валент Гостилиан Мессий Квинт. — Это очень много, повторил он, голосом выделяя слово «очень».

— Уважаемый Марк Ливий Павел не просто умер самым богатым гражданином, — усмехнулся его собеседник, — каждый из трех его сыновей остался более богатым, чем любой другой человек в империи.

— Но двадцать тысяч…

— Чтобы выполнить заказ Катарины Магны, Марк купил пять тысяч рабов. А когда заказ был выполнен, он на выручку от других заказов купил еще семь тысяч и даже после этого остался в прибыли.

— Ты рассуждаешь как торговец, а не как император — с кислой улыбкой попытался возразить Гостилиан.

— Император должен уметь торговать лучше любого торговца, ведь империя и существует на доходы, которые обеспечиваются нами. Я тридцать пять лет служу Империи, причем благодаря богиням служба моя не прервалась тридцать лет назад. И у меня было время заметить, что все, что богини советуют, идет на пользу Империи. Думаю, и на пользу им самим… их стране, но пользу Риму я вижу каждый день — и не только я, все сенаторы тоже успели это заметить. Поэтому если богини чего-то просят… Ты был еще мальчиком, возможно не обращал внимания… сами богини только её называли Великой, очевидно считая себя рядом с ней даже недостойными титула богинь.

— Великая…, — скептически протянул Гостилиан, — а на греческом говорит так, что ее с трудом понять можно.

— Марк Ливий Павел, и пусть память о нем сохранится в веках, изучил язык богинь. По его словам, многое из того, что на их языке звучит совершенно понятно и просто, на греческий перевести почти невозможно, а кое-то — и вовсе нельзя потому что даже в греческом вообще нет нужных слов. Да и кто мы, чтобы судить богинь? Может быть она думает, что это мы на греческом говорим как необразованная деревенщина.

— Наверное ты прав, я не подумав сказал… вероятно, от испуга. Но я не понимаю, зачем… Ведь если в прошлый раз она сотворила целую гору из порфира…

— Как говорил Марк Ливий Павел, да будет его пребывание в мире мертвых безмятежным, смертным не дано понять замыслы богов. Она сотворила гору здесь чтобы выстлать драгоценным порфиром площадь в своем городе за тысячи миль отсюда, и это поначалу выглядело глупо. Но теперь, когда даже эти стены — Гордиан указал рукой на огромные и вырезанные из цельных глыб порфира панели, украшающие комнату — не говорят, а просто кричат о мощи и богатстве Империи, этот дар богинь воспринимается иначе. Может быть, мы поймем зачем ей это нужно, через год — когда она заберет то, что пожелала забрать, может быть — лет через двадцать, а может быть это поймут лишь наши внуки — какая разница?

— Ты прав. Но двадцать тысяч рабов… чтобы их там просто разместить, потребуется выстроить город!

— Можно и город выстроить, это — слава богиням — теперь несложно сделать, — Гордиан усмехнулся. — Я думаю, что государственные лесопилки и после этого неплохо послужат для пополнения казны. Пусть кто-нибудь узнает на Русской вилле, когда они смогут нам продать нужное количество пил. А пока… пусть римские сенаторы пошлют на стройку по сотне рабов.

— Они согласятся?

— Птицу Катарины Магны они видели почти все, но о чем мы с ней говорили, знаем только мы. Пусть теперь и сенаторы узнают… частично.

После этих слов оба императора рассмеялись: все же уже довольно давно они научились думать одинаково. Почти одинаково…

Виталик, причем вместе с Сашей Лобановым, сначала принялся уговаривать Катю лететь в Рим на реактивном самолете, потому что он летит вдвое быстрее. Но с появлением в комнате Володи их мнение как-то резко поменялось: все же «реактивный мотор» — в котором нагнетающая турбина вращалась дизельным мотором — обычно до очередного ремонта работал часов по десять-двенадцать. К тому же опытный самолет, на котором было два таких мотора, мог даже теоретически пролететь «от заправки до заправки» километров восемьсот, а идею «быстренько всунуть внутрь еще один бак с керосином» понимания у Володи не нашла.

Тем более не нашла, что уже «почти серийный» четырехмоторный самолет совершенно спокойно летал из Москвы до аэродрома, уже с год как выстроенного в Симферополе. То есть даже чуть дальше, чем расстояние от Симферополя до Лебинтоса (где тоже была подходящая взлетная полоса сделана) и совсем чуть-чуть меньше, чем был маршрут от Лебинтоса до Рима. Вообще-то то, что предполагалось использовать в качестве «взлетной полосы» на Русской вилле неподалеку от Рима, строили совсем для других целей: на этой площади обычно проходили аукционы по продаже русских товаров местным купцам. Но забетонированная полоса длиной в шестьсот пятьдесят метров очень даже годилась и для взлета и посадки Виталиного четырехмоторника.

Ну а пока обдумывались детали предстоящего полета, «Винджаммеры» срочно везли на «аэродромы подскока» тяжелый «авиационный» керосин: все же Катя имела ввиду не только триумфально прилететь в Рим, но и столь же триумфально (или, по крайней мере, без особых проблем) вернуться обратно. Впрочем, времени на доставку топлива гарантированно хватало.

Пригласить императоров на встречу с богиней — дело нехитрое, а вот обеспечить проведение этой встречи дело, напротив, непростое и хлопотное. Потому что римские императоры обычно не сидят у себя во дворцах, поплевывая в потолок, а постоянно носятся по империи, решая какие-то важные императорские задачи. Как в свое время ехидно прокомментировала этот порядок Лера, «занимались управлением империей в ручном режиме». Но так как Гордиан «управлял» в общем-то европейской частью империи, то он оказался именно в Риме. Однако Гостилиана, заведующего африканской и азиатской частью, пришлось отлавливать в Александрии и срочно везти через море в столицу.

Хотя и это было не самым сложным: императоры уже успели привыкнуть к тому, что виллы богинь в разных городах как-то связаны между собою… хитро связаны, так, что сообщение из одной в другую доходит за несколько часов, а иногда и за несколько минут — и довольно часто пользовались такой связью. Вдобавок и сами они старались далеко от таких вилл не отлучаться («дежурные врачи» богинь виллы обычно не покидали), к тому же чаще всего сообщали обитателям этих вилл где их следует искать в случае какого-то срочного сообщения.

Самым же сложным в организации встречи было недопущение целой толпы сенаторов и прочей «высокопоставленной шушеры» на виллу. Обычно-то на виллу вход никак не ограничивался, а уж в торговые дни туда просто толпы валили, причем больше поглазеть, чем поторговать. Так что центурии преторианцев, выставленной Гордианом у ворот, казалось недостаточно для сдерживания напора желающих поглядеть на Великую богиню (а преторианцы Гостилиана остались, понятное дело, в Александрии). И только появление взвода охраны виллы, командир которого громовым голосом сообщил, что «сегодня любой, кто войдет на виллу без приглашения, будет убит на месте — будь он сенатор, патриций, гражданин или раб, малый ребенок или дряхлый старик — ибо такова воля богинь». Охране все верили, так как «все знали», что служат в ней потомки этих богинь — ибо простой смертный не может так громко говорить. Аккумулятора в мегафоне хватало минут на пять, но — очень даже хватало…