Через неделю к ним присоединилась вторая такая же команда. Через неделю – потому что выстроенные Маркусом два небольших кораблика не могли быстрее переправить ребят к месту стройки. Хотя у него кораблики вышли весьма бойкими: с двухсотсильными моторами они вверх по Тверце добирались до канала в Мсту меньше чем за десять часов, а по Мсте до места, где был запланирован городок гидростроителей (с очевидным названием «Гидрострой») – вообще часов за пять. Но небольшие эти кораблики были, там и полусотне пассажиров было несколько тесновато – а кораблики по рекам плавали только при дневном свете, так что рейс в обе стороны все равно длился трое суток.

По поводу Гидростроя (то есть городка) больше всех психовала Катя, ведь это был на самом деле первый город, в проектировании которого она не принимала ни малейшего участия. Ну, если не считать того, что застраивался он домами все той же двести четвертой серии, а школа там должна была подняться опять-таки по двести двадцать второму проекту. Но ведь город – это вовсе не совокупность домов, город из домов скорее в меньшей степени состоит, а в основном он состоит из коммуникаций. Из водопровода, канализации, электрических сетей, дорог – и очень непростого хозяйства, все эти коммуникации обслуживающего и обеспечивающего их работоспособность.

Вообще-то Катя все планы города тщательно проверила и никаких серьезных изъянов в них не нашла. Проверила хотя бы потому, что проект Гидростроя был «дипломным» для первого выпуска «Архитектурно-строительного института». Так себе «институт», в нем на всех четырех курсах училось чуть меньше двух десятков человек, но уж какой есть. В смысле «по размеру», качество подготовки выпускников сама Катя считала вполне достойным. Однако одно дело – проект на бумаге, а совсем другое – его воплощение «на местности и в камне». И то, что она не поедет даже «издали посмотреть на стройку» до ее завершения (а мать ей категорически запретила это делать), Катю очень нервировало: ведь по результатам строительства люди будут оценивать уровень подготовки молодежи в институте, которым она руководила (хотя и в числе очень многого чего прочего)…

Когда Катя в очередной раз разнылась по поводу «невозможности контроля», Лиза ее очень резко осадила:

– Даже и не думай туда соваться. Во-первых, своим визитом ты заставишь ребят сомневаться в собственной квалификации, что уже паршиво. К тому же снизишь их чувство личной ответственности за работу, что вообще недопустимо. А во вторых… Ты, надеюсь, помнишь, что мы себе поставили целью достижения уровня цивилизации середины пятидесятых двадцатого века?

– Ну помню.

– Ну так вот, спустя всего пятнадцать лет мы, хотя и на ограниченном пространстве, из общества рабовладельческого, перешагнув феодализм, добрались примерно до середины двадцатых годов. С некоторым перевыполнением в отдельных направлениях, но в целом – и я имею в виду нынешний менталитет нашего населения – это где-то начало коллективизации…

– Ага, начало – с тракторами в каждой деревне и…

– Трактор – это как раз по части технологического перевыполнения. Как, кстати, и лампочка электрическая почти в каждом доме. А мозги у народа – в среднем, конечно – это как раз эпоха колхозного строительства. Нам проще чем тогдашним руководителям СССР, тутошний народ просто не дорос даже до римского восприятия частной собственности и общинный коллективизм оказался на нашей стороне.

– Поняла: народ дремуч еще…

– Нет, не поняла. Народ начинает осознавать, что можно жизнь сделать заметно лучше, и сделать это довольно быстро. Но в рамках этого – причем очень неторопливого в массе своей – осознания определенная часть населения пришла к логичному выводу о том, что улучшение жизни идет через получение новых знаний и этих знаний непосредственного использования.

– Ты хочешь сказать…

– Дослушай. Так начинает думать все больше народу, даже, я бы сказала, большинство. Однако вот все бросить и начать учиться изо всех сил пока готовы очень немногие. Я это к чему: нужно сделать так, точнее мы должны сделать так, чтобы те, кто выучился стали примером личного успеха для тех, кто пока еще не готов учиться. Но одновременно мы должны сделать так, чтобы эти примеры стали, в том числе, и примерами личной ответственности за то, что они делают. Они – и только они – выстроят этот город. И – поскольку они сделают это хорошо – получат всю благодарность от жителей этого города.

– А если они сделают плохо?

– Тогда им будет стыдно, – улыбнулась Лиза. – Перед тобой в первую очередь, и перед жителями – но они уже знают это и приложат все силы чтобы плохо не получилось. Так что успокойся, и лучше с детьми занимайся чем по дальним стройкам мотаться. Дай людям проявить себя – и тебе не придется их за ручку водить все оставшееся время. В конце-то концов тебя в любом случае на все намеченное в планах не хватит…

Вероятно Катя напрасно так сильно переживала по поводу строящегося Гидростроя: практически за два месяца (ну, самую чуточку срок превысили) строители поставили в городке два дома-общежития в которых все строители и разместились на зиму, отдельную котельную (совмещенную с мобильной электростанцией) и даже успели поставить водонапорную башню. Впрочем, башню было нужно лишь собрать: каркас («шуховского» типа) вообще на болтах свинчивался из заводских заготовок, а в качестве бака использовалась «железнодорожная» цистерна, которую только поднять требовалось. Ну и, поскольку зимой бывает мороз, вокруг цистерны собрать из досок «павильон», внутри которого имелась чугунная печка.

С канализацией в городке пока было вообще никак, но, как неоднократно уже успела отметить Катя, «сталинские архитекторы предусмотрели отсутствие чего угодно» и временно общежития обошлись люфт-клозетами. Хотя Катю в свое время буквально до колик рассмешили расчеты емкостей этих клозетов («мам, смотри, они статистику собирали сколько нагадит человек в зависимости от возраста и веса»), сами ребята-проектировщики эти расчеты воспринимали очень серьезно и даже «проверили статданные собственными силами». Так что до постройки нормальной канализации емкостей должно было хватить…

Зато в городе заработала баня – очень нужное заведение если в домах нет ни ванн, ни даже душа. Впрочем, народ ее больше использовал не столько для мытья, сколько для сугрева после работы, так как и после того, как снег выпал, стройка не останавливалась. И вот эту баню ребята выстроили по собственному проекту – и потому, что у Кати нужных «проектов» не нашлось, и потому что здание было деревянное, а Катя вообще против деревянного строительства возражала. Так что ее отсутствие на стройке оказалось даже в некотором роде полезным.

В том числе и для самой Кати: ее мать посадила за проектирование еще одного нового города:

– Солнышко мое, я тебе уже жаловалась что у нас стали не хватает?

– В последнее время редко, не чаще трех-четырех раз в день, а что?

– Я тут случайно у Михалыча в книжке заметку нашла про нашего мальчика: оказывается в Липецке в советское уже время решением партии и правительства стал строиться металлургический комбинат, который должен был выдавать в год по триста пятьдесят тысяч тонн чугуна и стали. На местной руде выдавать – и если ты успеешь до весны сделать проект Липецка…

– Если ты в своих размышлениях о железном веке забыла, что я Москву сейчас строить должна…

– Не забыла. Но летний выпуск школ я собираюсь направить как раз на строительство Липецка и Липецкого металлургического завода. И если эти три тысячи человек в июне и в палатках перебьются, то уже в сентябре-октябре им в палатках будет очень грустно. А новые выпускники твоего Архитектурного, мне кажется, такой проект в качестве дипломного без тебя не осилят.

– Поняла, пусть у них Липецк в дипломах будет. Мам, а ты не знаешь, из Твери в Гидрострой зимняя дорога есть?

– До Торжка только проехать можно на машине. А дальше… не знаю, а тебе зачем? Чего тебе там делать-то?