— Минимальный срок — сто лет. Максимальный тысяча. Скорее всего — больше пятисот, — девушка опустила голову, глядя на свои руки. Очень чисто обрубленные когти на левой, несколько тонких светлых шрамов, ободранные чешуйки на костяшках пальцев. Голос её звучал тихо. И странно. А в Силе почувствовалась её глубокая тоска. По тому, что было потеряно, даже если она и не знала ещё, что это было.

— И судя по вашему ответу — сама теория верна. Но если вы не хотите говорить… то я всё равно узнаю, — интонация изменилась. В голосе зазвучала твёрдая и спокойная решимость.

Шер кивнула. Она не сомневалась, что девушка узнает всё, что ей когда-либо захочется узнать.

Только лучше, если это произойдёт в её присутствии.

— Вы, конечно, вправе это знать, — вздохнула Шер. — Но иногда неизвестность всё-таки лучше, понимаете, о чем я?

Она сделала знак Скливу, чтобы он был готов купировать любую реакцию пациентки.

— Но главное — вы живы, мэм, — Шер подошла поближе. Кем бы ни была эта девушка, но сейчас ей станет больно и страшно… Она неосознанно поправила одеяло и коснулась чешуйчатой руки. Не надо было быть одарённым, чтобы понять, что фалиенка сейчас чувствует. — Вы поправитесь, вы будете жить, пусть и очень далеко от вашего мира. Очень далеко…

Пусть голос через вокодер и казался искусственным, но участие, звучавшее в нём, было неподдельным.

— Разумеется, — слегка искажённый вокодером голос не позволял распознать его обладателя. — Обязанность врача — в первую очередь позаботиться о том, чтобы не навредить. Вы уверены, что вам не станет плохо от того, что вы услышите? Даже если такая уверенность у вас есть, она не обязательно оправдана. Вы не вспомнили, как вас зовут?

— Нет, не вспомнила, — фалиенка качнула головой. Она обдумала то, что ей сказали.

— Честно говоря, я не знаю, чем неизвестность лучше. Особенно если между сотней лет и тысячью практически нет никакой разницы, а вернуться всё равно нельзя. Но врачу правильно доверять. Правда, боюсь я пока не могу сказать чего-то о своём состоянии, чего не скажет Склив.

— Тогда, может быть, не стоит форсировать события? — заметила Шер. — Вернуться нельзя, вы правы. А население Галактики… Оно во все времена хочет одного и того же. Меняются технологии, расцветают и уходят Империи, начинаются одни войны, кончаются другие, а суть вещей, цели и желания — они во все времена одинаковы, или меняются совсем не так радикально. Разница действительно невелика, пройди хоть тысяча, хоть сто лет… Вас больше должно занимать ваше выздоровление, мэм. Лучше будет, если вы поедите, Склив вас уколет, и вы поспите… А к разговору мы можем вернуться, когда вы будете вне опасности, — уверила Шер.

Фалиенка ещё раз кивнула. Она и сама думала о том же. Мир не меняется. Всё прочее можно выучить. А кого она потеряла — она не помнила. Так что по-настоящему плохо ей станет позже, когда она вспомнит.

— А как меня так угораздило? Надеюсь, это я не просто с лестницы упала?

На её лице появилась кривая, невесёлая усмешка.

— Нет, — ответил Ник. — И это одна из причин, по которой вам избегают говорить что-либо определённое.

— О? — девушка удивительно вскинула бровь. Мгновение она пыталась прикинуть почему так, но вариантов на выбор было слишком много.

— А каковы остальные причины?

— И это тоже может подождать, мэм, — напомнила Шер. — Мы вас подлечим, и я уверена, ваша память восстановится в полном объёме… Ну или почти в полном… — добавила она, подумав.

— Ник, — по закрытому каналу обратилась она к штурману. — Нужно ли ей сейчас говорить об этом?

— Не думаю, — отозвался штурман. — Но можно сказать о времени, это она, пожалуй, воспримет. Получит какую-то определённость, это может успокоить.

— Ну, потом так потом, — фалиенка медленно легла и закрыла глаза ладонью. Как же качалась эта комната… и как тяжело было заставить себя запоминать ответы. И хоть как-то понимать их. Постельный режим ей сейчас казался очень хорошей идеей. Особенно если при этом удастся ни о чём не думать. Например — просто спать.

— В любом случае всё, что случилось, это уже далёкое прошлое, — голос женщины, даже искажённый, звучал очень мягко, — как ступеньки, которые исчезают после каждого шага вперёд. Его уже нет. И никогда не будет. Важно только то, что в настоящем. И будущее. Выздоравливайте. Отдыхайте. Я буду следить за вашим состоянием, — закончила Шер.

— Надеюсь я смогу найти утешение в ваших словах, — девушка слабо улыбнулась. Пока она ещё не чувствовала, что вся её прошлая жизнь закончилась. Потому что прошлой жизни не было. Но она не сомневалась, что память вернётся. И по-настоящему плохо станет тогда. Если она не успеет найти то, за что можно зацепиться. Цель или человека… или что-нибудь ещё.

Когда она только проснулась, фалиенка чувствовала себя лучше. Наверное, не стоило сейчас столько сидеть. И уж точно не стоило столько думать.

— Я буду ждать вашего следующего прихода.

Каким-то то уже машинальным движением Шер поправила подушку под головой зеленокожей девушки.

— Не забудьте поесть, обед исключительно высшего качества, — улыбнулась она, забывая, что улыбку никто не видит. В конце концов, сказала себе Шер, у неё самой тоже есть на совести и пиратский корабль, и боевики с Бакраны, да и на войне… Может быть, их подопечная тоже была в такой ситуации…

— Обязательно, но чуть позже, — фалиенка благодарно улыбнулась. Она каким-то образом чувствовала отношение к себе этой женщины. Профессиональная мягкость, сочувствие. Недоверие. И что-то ещё. Анализировать смесь чужих эмоций было очень тяжело. Вопроса, почему она их ощущала, не было. Это было очень естественно и привычно.

— Передайте мою благодарность повару. Пахнет очень вкусно.

— Если будут беспокоить боли, головокружение, или почувствует себя хуже, сразу обратитесь к Скливу, — Шер бросила взгляд на дроида, стоявшего рядом наизготовку. — Он мне передаст информацию. Я буду вас навещать, — при этих словах она с беспокойством взглянула на человека в броне, словно ждала возражения с его стороны, и потянула его за собой. — Набирайтесь сил, не будем вас утомлять.

Склив навытяжку, с опущенными манипуляторами, как заправский солдат, проводил врача и его спутника оптическими сенсорами.

Фалиенка несколько минут просто лежала, закрыв глаза, стараясь ни о чем не думать. А потом заговорила.

— Ну что, Склив, какие рекомендации? Есть, спать, капельницы или всё сразу?

Лёгкая насмешка в её голосе была. Но — это было так, для собственного тонуса.

— Всё по назначению, мэм, — мультивизорные сенсоры на его неблагообразной голове мигнули на лежащую, — коррелианский красный суп — отдельно, насекомые — отдельно.

— Разумные слова, Склив, насекомые совершенно не подходят к супу, — фалиенка ухмыльнулась, устраиваясь так что бы можно было есть лёжа.

— А как зовут ту женщину, врача?

— Органического врача зовут "Мэм", — доли секунды пораскинув своими процессорами сообщил Склив. — " Малыш", "Солнце". И никак не зовут. Чаще она сама приходит.

— Очаровательно, — ящерица почти смеялась, расправляясь с доставшимся ей обедом. И правда вкусно. Нет, всё-таки дроида с таким оригинальным мышлением можно только любить. Пытаться его изменить — преступление.

— Хотела бы я услышать имена всего экипажа в твоём исполнении. Уверена, там будет парочка "Эй ты, как тебя там, иди сюда"

— Имена, мэм? Таких имён в экипаже нет, но информация не точна — экипаж не дроиды, они не называют свои номера и позывные. Мэм говорит — "укушенный", "спящая красавица", "с ушибом лёгкого". И мне этого достаточно, мэм. Я очень высокотехнологичный меддроид, — с достоинством добавил он.

— О да, я заметила. Я искренне восхищена твоими способностями, — фалиенка попробовала и суп. Порядок блюд был, конечно, неправильный, но какая разница? И ей от этой еды тоже стало немного лучше. Хладнокровная ящерица могла не есть гораздо дольше человека, но сейчас её организм очень явно намекал на то, что так издеваться над ним не надо. Его вообще надо было любить и не обижать.