— И что же это было? — уточнил Ник, садясь обратно и поднимая бокал с тонко звякнувшими льдинками. — Мне вот помнится — подали как-то сладкую кашу, а сверху — кусок ржавой солёной рыбы… Интересно, чем тренировали на выносливость докторские желудки?

— Нет, наша кормёжка не была столь экзотична, — усмехнулась Шер, мотнув льняной косой, — всего лишь макароны… Правда, холодные, слипшиеся и склизкие, с заветрившимся сыром. После практики на кафедре хирургии это напоминало… Нет, я не буду упоминать это за столом, — одёрнула она себя со смущённой улыбкой и попросила подошедшего официанта: — Мне такой же коктейль, только льда побольше…

— Пить почему- то хочется, — заметила она, непроизвольно облизнув сухие губы.

— Мне то же самое, — добавил Ник, покосившись на выход из ресторана. Дверь только что закрылась, выпустив Леса из зала.

— Ещё бы! — с жаром подхватил Доминик. Разговор перешёл на привычные ему рельсы, это было смешно и приятно — просто вспомнить их студенческие годы. Как ни крути — а это было потрясающе. Ник тоже принял участие в разговоре, становясь понятным и простым. Это тоже не могло не радовать. — Однажды я наткнулся на суп, который в меню был обозначен как "мясной суп из свежей тушёнки". Неправда ли, звучит уже многообещающе?

— Ну, судя по тому, что после обеда в столовой некоторые спешно уходили с лекции — им попался суп просто из тушёнки, — оживилась Шер, отрываясь от ледяного бокала коктейля. — А пирожки? С фаршем из непоймикого? По вкусу это, должно быть, напоминало хвост хатта! С таким ланчем не нужны никакие диверсанты, — улыбнулась она. Сейчас, разговаривая с Домиником, она почему-то перестала бояться своих воспоминаний.

В разгар беседы над столом приподнялись два глаза, с интересом обозрели тарелку Доминика… Четыре клыка тихо щёлкнули, на тарелке стало на кусок курицы меньше.

— Я ни разу не рискнул его заказать — хмыкнул Доминик. — А вспомни компот из кислых ягод — просто напиток богов! Однажды я рискнул его выпить и потом неделю пролежал дома. С тех пор подозрительно отношусь к ягодам, если честно, — он усмехнулся. В это время что-то клацнуло, и Гринвуд с удивлением обнаружил, что его ограбили. Чай, как оказалось, не страдал лишней скромностью. Врач усмехнулся и протянул под стол ещё один кусок курицы. Спросил туда же: — Может, тебе заказать чего?

— Мясо! — обрадовались под столом. Судя по энтузиазму, это были одновременно констатация факта, благодарность и ответ на вопрос. Ник вздохнул и сделал заказ, спустя минуту официант принёс блюдечко с мелко нарезанным мясом и поставил на свободный стул. Лампроид азартно заработал клешнями.

— Кто бы мог подумать, что это самый опасный хищник в обозримой части Галактики, — хмыкнул штурман. — Кстати о ягодах… Надо заказать заморозку…

— Не для компота, — улыбаясь, пояснила Шер, переводя взгляд на Доминика. Что Чай особенно и не нуждается в таком мелком измельчении мяса, было понятно после молниеносной резекции курицы.

— У нас питомец появился, радужный фрилл со сломанным крылышком, — продолжила она, прижимая холодный бокал к щеке. — А он питается ягодами и фруктами… Придётся озаботиться их запасом.

— О как! — озадаченно произнёс Дом. О фриллах, он, конечно, слышал краем уха, но всё-таки был по части людей и гуманоидов, врачевание питомцев в его интересы не входило. Он признавал эту науку довольно занимательной, и послушать, конечно же, любил. — А как его зовут и, если не секрет, где подобрали? — улыбаясь, он смотрел на то, как Чай хищно пожирал заказанное для него мясо. Неизвестно почему, но этот малыш радовал его своей непосредственностью.

— Понимаешь, а имени-то у него пока нет… — пожала плечами Шерги и взглянула на штурмана. — Как-то не было времени придумать, правда? Всего дня два и прошло, как он нам в лесу под руку подвернулся… Летучая ралла осталась без завтрака, а мы с фриллом, — лучистые глаза девушки улыбались Доминику. — Он нас ослепил просто… А может быть, ты предложишь ему имя?

— А вы оставите его себе? — спросил Доминик. Животные — это было интересно. В силу профессии врача он не мог себе позволить о ком-нибудь заботиться, но была у него мечта — обзавестись и семьёй, и домашним любимцем, может, даже не одним… Предложить? А почему бы и нет?

Шер кивнула:

— Да, оставим.

Она вспомнила Корусант и клинику Эсты Каррада. У её доброй мамы там всегда находили приют зверюшки, которых никак не оставишь за дверями — пропадут…

— Ему подойдёт имя летун? Или радужный летун? Или…ветерок? — последнее имя почему-то вызвало у самого же автора смущение. Правда, он не показал его.

— Доминик, — вдруг тихо сказала Шер, поднимая на него свои серьёзные и ясные глаза, — Если ты когда-нибудь услышишь о Поле… обо мне что-нибудь, что вызовет у тебя… — голос её дрогнул. — … ты не верь, пожалуйста… Это неправда, — выпрямилась она, и снова улыбка осветила её глаза. — А как летает фрилл, я даже и не видела. Но я видела, как летает ралла… Она ужалила наш котелок.

Доминик знай себе слушал, уплетая за обе щеки вкусный и сытный обед. И вдруг Шер-Пола сказала очень странную вещь. Целитель не стал расспрашивать. Он внимательно и очень серьёзно посмотрел на девушку:

— Плохое? Нет, этого не может быть. Говорить о тебе плохое могут только те, кто совсем тебя не знает. И вообще, — прибавил он, устыдившись перед женихом девушки своей горячности (может, подумает, что между ними что-то было, а это неправда!), — плохо о других говорят только те, кто сам не очень чист душой.

Шер секунду смотрела на него молча. Неужели и она когда-то была такой… Верящей в справедливость. В то, что если ты честно и самоотверженно выполняешь свой долг, если ты хороший друг и человек, то никакая клевета к тебе не пристанет…

— Звёзды… Ты такой хороший, Доминик… — произнесла она, грустно улыбнувшись. — Спасибо тебе. В их функции не входит обязанность знать меня, Домэ. Главное — ты не сомневайся…

Быть одарённым иногда ситски удобно, думал штурман, понемногу отпивая свой коктейль. Можно слышать не только слова, но и то, что за ними стоит. Будь он просто человеком, кое-кто хороший сейчас давился бы своей тарелкой… Просто потому, что каждый понимает то, что слышит, по-своему. Нику приходилось видеть, как слова выворачивали наизнанку, придавая им то значение, которое хотели придать. Следовать примеру этих людей он не собирался.

Хотя бы потому, что видел, как оттаивает Шер. Как жадно она тянется к тому прошлому, которое было до сих пор для неё запретным. Испортить ей эту радость… Он скорее сунул бы в огонь собственную руку.

Лёд тихо звякал гранями кубиков о стенки стакана.

— Хороший? — Доминику всегда было по-детски приятно, когда его хвалили. Но, естественно, с годами он старался этого не показывать, иначе смотрелось бы это странно. — Я никогда не сомневаюсь в тех, кто мне близок, — простодушно ответил Гринвуд, — тем более, если они не знают.

— Доминик, ты тоже не знаешь, какое на мне… пятно, — тихо сказала девушка. — И я тебе не стану рассказывать — не хочу навредить тебе никаким образом. Видишь, как всё непросто… — вздохнула Шер. Ей стоило усилий высказать Гринвуду даже это немногое. Но пока он в неведении, он защищён. Она взглянула на штурмана и мягко улыбнулась.

— Но, знаешь, Домэ, возможно, это покажется тебе странным… Но всё, что случилось — к лучшему.

Доминик удивлённо посмотрел на Шер. Она говорила вещи из разряда довольно странных. По крайней мере, для него. Что же это означало? Да всё было очень просто. Доминик, в хорошем смысле этих слов, относился к людям двойных стандартов. Он любил своих близких людей независимо от того, что они сделали. В то время как сами деяния не становились для него делом обычным. К примеру, он прекрасно знал, что его брат, Мэттью, будучи военным, участвовал во многих операциях и убил далеко не одного человека или представителя иной расы. Но стал ли Дом любить Мэтта меньше? Ничуть! Стал ли он считать убийство чем-то нормальным? Ни в коем случае.