Дверь лифта с шипением закрылась.

— …и запомни: ещё раз откроешь пасть и гавкнешь на женщину, которая за тебя заступилась — останешься без зубов. Понял?

— Понял, — буркнул Лес, выходя следом за штурманом из лифта. Выглядел он помято, мрачно, но решительно. Потирал живот, когда ему казалось, что Ник не видит, запоздало понимая, насколько легко отделался. Могли бы и челюсть сломать, например…

— Что мне нужно делать?

— Для начала — наведаться в шлюз. Будешь выводить их по одному и отправлять на станцию. Руки развязывать только перед выходом. Бластер держать наготове, стрелять оглушающим при малейшей попытке сопротивления.

— У меня нет бластера, — буркнул Лес.

— Бус выдаст. Этих двоих ты связывал?

— А ты откуда знаешь? — сквозь растрёпанные волосы сверкнули глаза.

— Узлы другие, — Ник открыл дверь в шлюз. — Смотри…

Спустя пять минут штурман уже сменил Лариус в кресле пилота, кивнув ей на свободное место — помогать при стыковке. Он справился бы и один… если бы не тот наёмник в трансе. Можно было доверить его Шер, но что, если из транса вышел бы опасный психопат или обезумевшее животное? Так рисковать он не мог…

Стыковка прошла без проблем. Оставив наёмницу в кокпите, договариваться о дозаправке корабля, штурман побежал к шлюзу. Он уже один раз ошибся, недооценив мальчишку. Как бы теперь не переоценить его…

Лес был уже там. Трое наёмников с завязанными глазами стояли перед дверью, дожидаясь, пока их выпустят. Райно держался сзади, с бластером наготове. Ник бросил взгляд на оружие — пистолет был в режиме стана. На лёгкий звук шагов Лес обернулся. Ник кивнул ему на люк, и парень скользнул мимо пленных к выходу.

Наёмники прислушивались, но снимать повязки с глаз не рисковали. Они уже поняли, что сопровождающий не один, и не испытывали особого желания проверять границы терпения агентов Империи.

Люк открылся с тихим шипением. Лес вернулся на свое место, стараясь не закрывать штурману сектор обстрела.

— Вперёд, — скомандовал он. — Повязки снимете, когда люк закроется.

Чуть помедлив, наёмники двинулись вперед.

— Стоило нарываться? — устало спросил Ник, когда люк был закрыт, и никто не мог ни увидеть их, ни услышать. — Сильно бы рисковала Дэй на твоем месте?

Лес дёрнул плечом и не ответил. Он уже понял, какого свалял дурака, но не видел необходимости повторять определение, данное ему штурманом.

— Свободен, — вздохнул Ник, и направился в рубку. Нужно было договориться насчет отправки Мухи на Ботавуи.

Лес зыркнул ему вслед сквозь длинные волосы, поставил бластер на предохранитель, убрал в кобуру.

И пошёл искать Шер.

Слова, брошенные Лесом Райно ей в спину, только добавили завершающий мазок в картину происходящего в душе, но уже не могли повлиять на неё, хоть сколько-нибудь ощутимо. Только не надо думать, не надо задаваться вопросами, не надо вспоминать. Этакая безмятежная водная гладь? Но лёгкая рябь — и обнажатся остовы кораблей, потерпевших крушение? Шер косо усмехнулась. Тихо, тихо…Никакого крушения. Малюсенькие рифы просто…

— Зачем нам медроид? — сказала Шер, почти нараспев, прислушиваясь к своему голосу, тоже какому-то странно-поверхностному, как на вдохе. — Не, медроид нам не нужен. Мы и сами как-нибудь, — вздохнула она, поднимая коробки, медленно, словно боялась расплескать в себе горечь, только-только опустившуюся на дно души. А ей нельзя этого, никак нельзя. Даже этого осадка. У неё — Ник. А Тьма стережет его каждое мгновение, даже когда он спит. Шер это чувствовала. А сейчас она чувствовала и нечто большее.

И тут — ещё и непонимание. Впервые — непонимание. Ничего, они разберутся и с этим. Только бы всё обошлось. Только бы никто не пострадал. Иначе… Об этом даже не хотелось думать. Шер вздохнула и стала собирать аптечку для тойдарианца.

Это занятие, а также разговор с Мухой, сплошь состоявший из рекомендаций и настоятельных просьб беречь себя, а, может быть, от привередливого тона мистера Карво, почти вернули ей равновесие. И не потребовалось ни блеклого неба Корусанта, ни бешеной гонки на спидере, о чём она изо все сил мечтала в первые минуты после того, как лифт унес Ника и Леса.

После стыковки было тихо, и Шер почти успокоилась. Всё?

Когда она вышла из каюты Мухи, то увидела насупленного Леса, подпирающего переборку напротив. Райно переступил с ноги на ногу, вздохнул и, словно собираясь прыгать в холодную воду, выпалил:

— Мэм, простите… Я был неправ.

— Лес, — оживилась Шер, — всё хорошо? Они покинули корабль?

Теперь от сердца отлегло совсем. Почти всё.

— Мне не за что вас прощать, Лес, — мягко улыбнулась она. — Я не так далеко ушла по возрасту, чтобы не помнить, что мы тогда творили. Слишком хорошо это помню, Лес. Поэтому и боялась за вас.

Лес мотнул головой.

— Там вообще волноваться было не из-за чего, — буркнул он. — Всех дел — вывести с завязанными глазами через шлюз и люк закрыть. Там бы и ребенок справился. А я подумал хатт-те что…

— Неужели вы думали, что Ник мог кем-то рисковать? — изумлённо взглянула Шер на парнишку. — Тем более — Дэй? Что вам дало основание так думать, Лес? И… Давайте не будем здесь стоять, хорошо? Пойдемте, поговорим у меня, и я вас посмотрю заодно. Не возражаете против замороженной курицы на ушиб? — шутливо спросила она. — Пойдемте, я уже настоялась, пока с боевиками разговаривали.

— У меня всё в порядке, — Лес снова мотнул головой. — Он не сильно ударил, но очень неожиданно. Я думал, он обернётся… Понимаете, мэм, у него глаза такие… Как будто ему уже приходилось… Не раз.

— Я тоже думала, что он обернётся, поэтому и крикнула, — Шер виновато взглянула в фиолетовые глаза мальчика и открыла дверь каюты. — Простите, это я подставила вас под его удар… А штурман — замечательный человек, просто на нём безопасность людей и корабля. Это заставляет быть суровым и недоверчивым, понимаете?

Напряжение, державшее её, вдруг ослабло, словно разжались сведённые до боли пальцы кулака. Можно было сделать глубокий вздох, если бы… Если бы поговорить с Ником еще… Рассталась она с ним как-то нехорошо. Отчуждённо. И от этого было неспокойно.

— Садитесь, Лес, куда хотите. И у меня есть сладости и фрукты, никак не могу донести их до камбуза, — пожаловалась Шер. Нехитрое угощение было выставлено на стол, и она наконец-то присела. — Давайте-ка, подсластим нашу жизнь, Лес? На-ле-тай, — скомандовала она, смеясь, и первая цапнула цветную сосульку со стола.

В каюту Шер юноша заходил, как в логово опасного хищника — чуть ли не на цыпочках и с оглядкой. Сел так, чтобы видеть дверь, и поминутно стрелял взглядом в сторону входа. Но Ник не появлялся, и он понемногу расслабился, стащил со стола апельсин и начал чистить, то и дело отправляя в рот кусочки кожуры.

— Вы очень правильно едите цитрусовые, Лес, — с улыбкой заметила Шер, разгрызая кисло-сладкую ледяшку, — В кожуре больше витаминов, это я тебе, как док говорю. Ой… — смутилась она, — извините меня… Или лучше перейдем на "ты"?

— Я не взрослый, — пояснил Райно. — Так что ко мне можно на "ты". Правда, к женщинам на "ты" у нас только с их разрешения…

— И к ровесницам тоже? — удивилась Шер. — А к сестре?

— К ровесницам — нет, — Лес помотал головой. — В корпусе все на равных. Вот, правда, с сёстрами у меня не очень… Но у кого есть — это же семья, там все на ты.

— Корпус… Звучит, почти, как Академия. — усмехнулась Шер. — Вы там не курсанты, случайно?

— Мы там воспитанники, — серьёзно ответил Лес, аккуратно разбирая на дольки апельсин. — Это скорее интернат по вашим меркам. В восемь лет курсантов не бывает.

— Извини… а родители? — тихо спросила Шер. Слово «интернат» у нее вызывало стойкое ощущение какой-то неприкаянности и одиночества, среди целой толпы тебе подобных.

— Я уже рассказывал Дэй, — Лес положил перед ней половину долек. — У нас это традиция: до восьми лет дети в семьях, потом восемь лет в корпусе, дальше обучение специальности, работа… Потом статус взрослого. Если ты хороший специалист, конечно. По-моему, это её расстроило.