Тир прожег брата пылающим взглядом и, казалось, едва сдержался, чтобы не броситься на него с кулаками.

– С каким удовольствием я обрядил бы тебя в одежду Амаль и отправил прямо в руки Амира.

– Не выйдет – я слишком красив, чтобы выдавать себя за нее. Ваш навир хоть и туп, но не настолько, чтобы спутать меня с этим заморышем, который выдает себя за женщину.

На моей ладони вспыхнуло пламя, готовое оставить от лица мерзавца дымящуюся головешку. И лишь напоминание самой себе о встрече со Златояром, которая все еще не назначена, заставило просто подбросить его вверх. Пламя замерло над головой Иссура, однако совсем его не обеспокоило. Тот хмыкнул и отвернулся, будто это не над ним нависла опасность остаться без скальпа. Ублюдок знал, что Дан имел рычаг давления на нас, а значит, его острый язык получил столько свободы, сколько не видывал никогда.

– Выманим его сегодня ночью. Игла и Ратнар должны отдохнуть, но времени мало, – подытожила я. – Завтра похороны императора, а значит, нам предстоит знакомство Ювхи и цесаревича. За эти жалкие сутки мы провернем и то и другое.

Жаль, что мое сердце не чувствовало той уверенности, что звучала в голосе.

Время уже перевалило за полночь, когда я на дрожащих ногах покинула имение Тира. Ворота закрыли за спиной с таким грохотом, будто гильотиной отсекли мою прошлую жизнь. Сердце грохотало даже громче, чем мог бы бить колокол на дворцовой площади. Наш план был таким шатким и дерзким, что мог и сработать… а мог и не сработать. Амир не глуп даже под действием дурмана, но я искренне надеялась, что он клюнет на приманку. Если у него внутри тлела ненависть, которую не сумел подавить даже отвар мучителя Арива, значит, она подстегнет его выдать себя. По крайней мере, девочки Эрдэнэ поведали ему, что Амир то и дело мелькает поблизости, прячась в тени. Ему было невдомек, что полуживые монстры видят сквозь морок.

Если Тир до самого вечера стоял на своем и запрещал мне участвовать в «извращенном самоубийстве», то Эрдэнэ молча кивнул, понимая, что я не откажусь от задуманного даже под страхом смерти. Я была слишком виновата перед своей первой любовью, чтобы малодушно остаться в стороне.

Где-то неподалеку держались Игла и Ратнар с кандалами наготове. Дан рвался с нами, но Иссур коротким «Если ты пойдешь, я сам тебя убью» убедил его остаться и набираться сил. Под прикрытием Иглы ждали Ансар и Туган – паренек-заклинатель, который нам уж точно не помешает. Сразу за воротами караулил десяток Беркутов. Все замерли в мучительном ожидании, кроме меня, безмятежно шагавшей по дорожке.

Он близко. Я почувствовала это раньше, чем заметила едва видимое шевеление за одним из деревьев.

– Амир ждет тебя впереди. Поверни голову чуть вправо, – раздался над ухом шепот Рефа, но старик опоздал. Мое чутье его опередило.

Еще миг, и меня сбил с ног порыв ураганного ветра. Я кувыркнулась в воздухе и приземлилась в мягкий сугроб, но не почувствовала ни удара, ни холода. Только бешеный пульс в ушах.

Высокая фигура отделилась от дерева и вальяжно приблизилась. Амир недоверчиво оглядывался по сторонам, будто не веря, что я настолько глупа, раз вышла прогуляться ночью в одиночестве.

– Ты и вправду ищешь смерти, – хмыкнул он, и на руке его возник сгусток черной тени, разросшийся до копья.

– Я ищу тебя, – только и успела произнести я, прежде чем передо мной выросла фигура исполинского медведя.

Реф оглушил ревом всю округу, заставив Амира замереть от неожиданности. В следующее мгновенье он схватился за горло, задыхаясь, а Туган сотворил из сгустка пламени, брошенного мною, огненную веревку. Она обвила Амира юркой змейкой, удерживая на месте. Чтобы не обжечься, он должен был замереть.

Игла развеяла мираж, и только тогда Реф вновь принял свою привычную форму. Он подлетел к Амиру и запричитал над ним, пока тот надсадно кашлял и отплевывался. Ансар вальяжно повел рукой, позволяя своей жертве дышать. Амир замер, глядя на нас раненым зверем. Зверем, у которого не осталось выбора, кроме как сдаться на милость охотников. Я приказала себе оставаться на месте и не бросаться к нему на помощь. Сердце молило разорвать путы, которые обжигали Амира при любом неосторожном движении, но сейчас перед нами предстал не Амир.

Не теряя времени даром, Ратнар нацепил на него кандалы, и лишь в это мгновенье на расцарапанном лице Амира мелькнуло узнавание.

– Ветер? – прошептал он.

– Здравствуй, Лихомор. Ты помнишь, что тебя зовут Амир?

– Меня зовут Лихомор, – прорычал Амир и с воплем боли забился в огненных путах. Одежда на нем обугливалась, кожа пузырилась ожогами, но он будто специально мучил себя.

Я закричала в попытке погасить огонь, но он уже не принадлежал мне. Растерявшийся Туган не сразу догадался снять заклятие. Лишь тогда я сумела освободить Амира от огненных пут. Он безвольно упал на колени и с силой ударился лбом о промерзлую землю, отчего на коже проступила кровь, а в следующий миг – еще раз и еще. Игла бросилась на помощь, окутав брата плотным коконом из клубящихся теней. Он рычал и вопил, рвался на волю диким зверем, и вся округа наверняка слышала его рев.

– Умоляю вас, убейте меня! Или дайте умереть самому! Я не буду жить! Я не смогу жить! – кричал Амир, захлебываясь собственным хриплым дыханием.

Я оцепенела, не замечая ничего вокруг, кроме его окровавленного лица. Игла протянула руку к брату, но он едва не впился в нее зубами. Реф причитал, умоляя помочь его дорогому мальчику.

Ансар оказался расторопней нас всех. Не впечатлившись зрелищем, он сжал кулак и вновь лишил Амира возможности дышать. Тот хрипел, вертел головой и плакал, но не мог вырваться из хватки удушья. Наконец его глаза закатились, и обессиленное тело рухнуло на землю. Только тогда Ансар прекратил пытку.

Не в силах стоять в стороне, я бросилась к Амиру и нежно приложила белоснежный носовой платок к его кровоточащей ране. Он разбил лоб так сильно, что на кровавое месиво было страшно смотреть. Реф все еще сновал рядом, проклиная Первую стражу и меня, но вдруг вспомнил, что вообще-то должен облегчить страдания любимого воспитанника. Не теряя времени, лис расплылся теневым пятном над его лицом. Когда Реф вновь обрел привычные очертания, ссадина на лбу Амира выглядела порядком зажившей, а царапины от когтей Ювхи значительно побледнели.

Я бездумно разглядывала любимые черты измученного лица, будто видела их в последний раз. Никто не знал, сумеет ли Амир пережить отказ от дурмана, но оставить его марионеткой цесаревича мы не могли. Этот выбор стал одним из тяжелейших в моей жизни. Обречь любимого мужчину на страдания, которых он может и не вынести, сложнее, чем вытерпеть их самой. Будь Творец милостив, я бы забрала все муки Амира себе, но не могла, как бы ни молила.

Тело Амира мягко поднялось в воздух, ведомое магией Ратнара, и поплыло к воротам, уже заботливо распахнутым Беркутами. Мы поспешили следом, вымотанные и напуганные. Амир пытался убить себя, это понимал каждый из нас. И попытается вновь, пока дурман течет в его крови. Страдания придут, когда настанет время для следующей дозы, а ее не последует. Вот тогда мне и понадобится все мужество, какое только смогу наскрести, чтобы выдержать его муки.

Девочки Эрдэнэ с интересом наблюдали за нашей процессией, а сам он заботливо приобнял меня за плечи, едва мы вошли в ворота. Ювха тоже крутилась рядом, но касаться меня не осмелилась. Наверняка чувствовала, что я держусь на грани из последних сил.

– Я знал, что вы справитесь. Реф был бесподобен, – прошептал мне Эрдэнэ, но старик все равно услышал его своими длинными ушами.

– Катись в преисподнюю, демон! Пока мой ребенок страдал, ты жил припеваючи, – тут же ощетинился Реф.

– И жил бы себе дальше, если б не поддался на уговоры Амаль и не вернул в этот мир одного неблагодарного старикашку. Нужно было оставить тебя там, где ты был, и соврать, что не нашел.