Его искрящийся восхищением взгляд скользнул по моей груди, и у меня пропало желание прикрываться. Мне отчаянно хотелось, чтобы он любовался, чтобы так же, как и я, запоминал каждое касание и каждый поцелуй.

Почувствовав мою жажду, Амир прижал меня еще ближе, еще теснее. Наши тела словно слились в единое целое, ощущая желание друг друга. Из моего горла вырвался рваный стон, когда настойчивые губы скользнули по шее и подобрались к груди. Каждое прикосновение к чувствительной коже отдавалось томлением в теле. Я задыхалась от страсти, чувствуя напряжение каждой мышцы в теле. Живот сводило болезненным спазмом, и этому ощущению, которое Амир пробудил во мне одними лишь поцелуями, у меня не получилось отыскать названия.

Я завороженно гладила разгоряченную кожу его груди, натыкаясь на мелкие шрамы, которые жаждала зацеловать. Все в теле Амира виделось мне идеальным и восхитительным. На эту короткую ночь он стал венцом творения природы и моей безраздельной собственностью. На его щеках играл яркий румянец, а на лбу выступила испарина. Я сладко застонала от одного лишь созерцания тела, которое сегодня достанется мне.

Амир изучал меня пальцами и губами, а я могла лишь вжиматься в его бедра, молчаливо умоляя его о чем-то, чего еще сама до конца не понимала. Мое тело просило и стонало, оно рвалось к тому, для кого на самом деле было создано. Наконец Амир подхватил меня на руки и усадил на кровать, после чего торопливо стянул мои сапоги и потянул вниз штаны. Я на миг испуганно сжалась, но возбуждение отдавалось во всем теле слишком яростно, чтобы заботиться о каком-то глупом страхе первой ночи.

– Амаль, ты восхитительна, – выдохнул Амир мне в губы, и горло нещадно сдавило от нахлынувших эмоций. Так рушатся миры и спадают оковы. Слишком просто. Слишком быстро и слишком вовремя. Всего два слова и мое имя, произнесенное нараспев, так, как умел лишь выросший за пределами Нарама Амир.

Он вновь коснулся моих губ, нежно обведя их языком, по шее спустился к груди, отчего я задохнулась, стоило ощутить его влажный и горячий язык на невероятно чувствительной коже. Настойчивые руки стащили с меня штаны и нижнее белье, оставив обнаженной. Амир медлил, нарочно мучая и меня, и себя. Непослушными пальцами расстегивая пуговицы на форменных штанах, я почувствовала всю силу его желания. Наконец я сняла с Амира оставшуюся одежду и жадно воззрилась на его восхитительное поджарое тело, чувствуя, как щеки заливает жар. Этот мужчина был совершенно особенным. Причиненная им душевная боль испарилась, словно ночной кошмар с рассветом. Осталось только желание и томление внизу живота.

Амир мягко надавил мне на плечи, заставляя лечь на спину, и припал поцелуем к внутренней стороне бедра. Он покрывал поцелуями пылающую кожу, двигаясь выше. Ощутив прикосновение его языка в самом чувствительном месте, я попыталась свести ноги, но он настойчиво их раздвинул.

– Не закрывайся от меня и, прошу, не бойся, – прошептал Амир, отчего я тут же покрылась гусиной кожей – настолько чувственно звучал его низкий голос.

Я стонала, задыхалась и сжимала пальцами простыню. Амир ласкал меня руками и языком, и все связные мысли ускользнули из головы в далекие дали. Осталась лишь одна: это так упоительно всегда или только с мужчиной, которого отчаянно любишь? Но и она испарилась безвозвратно, когда низ живота затопила истома. Я застонала, наверное, непозволительно громко, и мое тело содрогнулось от волны удовольствия, которая настигла слишком быстро.

Амир поднялся на локтях и окинул меня похотливым и довольным взглядом, отчего я ощутила себя желанной настолько, насколько вообще возможно. Он прижал меня к кровати своим весом и настойчиво поцеловал. Мое расслабленное тело походило на кисель, но его желание никуда не делось. Я теснее придвинулась к бедрам Амира, без слов показывая, что готова, что мое тело создано для него.

– Если ты не хочешь… – начал он, но я не позволила закончить глупую фразу, подавшись вперед и ощутив болезненное напряжение.

Рвано выдохнув, Амир продвинулся дальше, зацеловывая мои губы, и эти поцелуи заглушили ту боль, к которой я была готова.

Рассвет уже занимался на небосклоне, когда я вынырнула из отрывистого беспокойного сна. Амир не спал. Он легонько водил пальцем по моей спине, очерчивая узоры наколки. Я лениво наслаждалась его прикосновениями, не открывая глаз. Прошедшая ночь казалась сном, который вот-вот ускользнет и забудется, как и все остальные. Руки Амира замерзли, ведь камин давно потух.

Сколько же мы проспали, прижавшись друг к другу? Засыпая в его объятиях, я не думала ни об Айдане, ни об убитом наместнике Вароссы, ни об Аждархе и Мансуре. Я просто наслаждалась тишиной, которую никто из нас не нарушал, ведь слова были бы лишними. Между нами ничего не упростилось, никуда не делись ложь и предательство. Никуда не делось мое понимание, что вскоре мы вновь будем врагами. Но я не жалела, ведь эта ночь стала моим выбором. Слабостью, которая согреет мое сердце даже в зимнюю стужу.

– Ты ведь уже не спишь, – произнес Амир, и в его голосе послышалась улыбка.

Разоблаченная, я перевернулась на бок и взглянула на него из-под прикрытых век. При движении низ живота отозвался болью. Значит, наша ночь – не сон. Я хотела бы любоваться им вечно: острыми чертами лица, сонными карими глазами, зацелованными губами и волевым подбородком. Я мечтала касаться его день за днем, столько, сколько захочу, пока пальцы не сотрутся об его кожу. Если бы нам было можно… если бы у нас осталось время…

Амир пропустил сквозь пальцы мои спутанные пряди и поднял на меня глаза. В них читалась нежность, от которой заныло сердце.

– Ты можешь остаться в Адраме? – выпалила я, но он лишь помотал головой.

– Это приказ командира. Я у него сейчас не в чести. Наверное, надеется, что меня там убьют, и Адрамская рота избавится от обузы.

Я нервно сглотнула и отвела взгляд. Уже сегодня Амир выдвинется навстречу опасности. Дорога до Даира займет десять или одиннадцать дней. Я должна успеть! Должна прекратить убийства навиров, иначе мне не пережить, если Амир пострадает.

– Гилие́, – умиротворенно проговорил он, нежно прочертив дорожку по моей шее к ключице, а после коснулся губами обнаженного плеча.

Я знала значение этого слова. Роза.

– Такая же колючая и прекрасная, как роза. – Губы Амира коснулись ключицы. – Когда-то моя мать так называла сестру, когда та капризничала. Она была красивым, но вредным ребенком.

Что-то внутри дрогнуло так сильно, что причинило боль. Это слово имело сакральное значение для Амира, и он назвал так меня.

– Я прошу тебя, будь осторожен в Даире. Берегись пустынных мест. И не ходи по ночам, – почти шепотом попросила я и наткнулась на серьезный взгляд.

– Обещаю, что останусь жив и здоров. И буду помнить эту ночь всегда.

– Ты не вернешься? – Я не сумела скрыть горечи в голосе.

– Вас с Тиром ждет брак. Будь я уверен, что со мной тебе будет лучше, чем с ним, то забрал бы тебя отсюда сегодня же. Но твое место здесь, во главе провинции. А я всего лишь пес на службе императора.

Слезы бессильной злости защипали глаза, и я их закрыла, только бы не показать Амиру. Не будет никакого брака. Не встать мне во главе Миреи. Но я не могла сказать ему об этом. Пока не могла. Что, если однажды Амир встанет на мою сторону? Что, если наша ночь окажется для него важнее службы императору?

Ты дура, Амаль. Таких, как ты, в его жизни будет еще немало, а место в войске навиров дорого стоит.

– Поцелуй меня на прощание, – прошептала я.

Амир припал к моим губам с тем же отчаянием, что скреблось внутри меня самой. Мы, как два путника в пустыне, пытались напиться друг другом, запомнить и никогда не забыть. Прежде чем разойтись навсегда.

Амаль