– Я бы сожгла, – буркнула я и усмехнулась.

– Никогда бы не подумал, что мы с вами близки по духу, – беззлобно фыркнул старый брюзга. Злиться на него я не стала.

Вскоре деревья поредели, и вдалеке показались огни на городских стенах. Шурале сдержал слово и позволил Ингару покинуть лес. Милость эта была воистину впечатляющей! Насколько же хозяин леса очарован моей матерью, раз позволил уйти живым убийце своих драгоценных названых детей? Еще пара минут, и мы вернулись на темную равнину, оставив за спиной живую зеленую стену.

– Амаль Кахир, дайте мне пару минут, – донесся из-за спины уставший голос Ингара.

Из него будто выпили последние силы, стоило нам покинуть владения Шурале. Миреец тяжело осел на землю и повалился на спину, закрыв глаза. Ощутив, как испуганной птицей екнуло сердце, я торопливо присела рядом и напряженно вгляделась в его умиротворенное лицо. Реф напряженно водил ушами, летая вокруг.

– Ингар, – опасливо позвала я.

Тот хмыкнул, показывая, что слышит. Из груди вырвался вздох облегчения, спрятать который мне оказалось не под силу.

– Встреча с Шурале плохо на мне сказалась. Еще и потасовка с нечистью много сил сожрала. Я отдохну пару минут, и пойдем дальше, – пробормотал Ингар, не открывая глаз.

Пару минут?! Смешно! Он не сможет и шага ступить, не говоря уж о мороке! Мысленно я вновь обругала и мирейца, и Рефа за глупость и наивность. Зачем они сунулись в лес? Неужели забыли о блудниках, единственным развлечением которых были смерти путников, заблудших по их вине в непролазной чаще? Как нам теперь вернуться в поместье незамеченными?! Нет, неправильный вопрос. Как нам вернуться в город, когда Ингар не в силах даже твердо идти?!

Делать нечего, пришлось улечься рядом. Тело напоминало переваренный кисель, а мысли метались, сражаясь друг с другом, отчего голова гудела, будто городской колокол. Если уж у нас появились несколько минут тишины, то не пропадать же им зря.

Я бездумно уставилась на небосклон, полный звезд. Смех, да и только! Амаль Кахир лежит в пожухлой за жаркое лето траве рядом с перебежчиком, знакомым ей с детства! За их спинами простирается Нечистый лес, а впереди – Варосса, откуда они сбежали под покровом колдовских теней. Неподобающее поведение для девушки на выданье. Впрочем, когда мое поведение можно было назвать подобающим?

– Ты помнишь меня? – тихонько спросила я, поддавшись глупой ностальгии.

– Помню. Вы были прелестной девчушкой в дорогих платьях и походили на черноволосый одуванчик, – сонно пробормотал Ингар, чем вызвал у меня искреннюю улыбку. – Особенно мне запомнилось ваше нежно-фиолетовое платье с огромным количеством оборок. Оно было таким смешным.

Сердце грустно защемило. Мое любимое платье. Помню, как с радостным визгом кружилась в нем по общей комнате нашего особняка и воображала себя знатной дамой на пышном балу. В меня, конечно же, влюблялся сам цесаревич и на том же балу представлял многочисленным знатным гостям своей будущей супругой. Откуда же глупой девчушке было знать, что мечты имеют обыкновение сбываться, но совсем не так радужно, как видятся в фантазиях?

В откровении Ингара я встретилась с призраком прошлых счастливых дней. В пять лет мое детство было беззаботным и радостным. Через пару лет светлая пора закончилась, и охранником ко мне приставили молодого парнишку Михеля – уроженца провинции Горан, совсем недавно отучившегося в кадетском корпусе. Тогда-то и пришло время бороться за собственную жизнь с каждым, кто считал меня недостойной зваться дочерью воеводы.

– Если я была прелестной, то почему же ты смотрел на меня с такой обидой? – спросила я, вспомнив наши дуэли взглядов исподлобья.

– Обычная детская зависть, – на лице Ингара скользнула грустная улыбка. – Я был ребенком, которому не перепадало даже лишнего куска хлеба, вас же Маура показывала людям, как свое величайшее сокровище. Кто угодно хотел бы быть ребенком воеводы.

– Нашел, чему завидовать. С семи лет я жила в страхе за свою жизнь и ни разу не выходила на улицу в одиночку… пока не научилась сбегать от Беркута.

– Ему вы корчили такие же смешные рожи? – ехидно поинтересовался Ингар.

– Это ты тоже помнишь? – я не выдержала и глупо хихикнула. – Его я еще и била.

Ингар коротко хохотнул и замолчал, погрузившись то ли в сон, то ли в воспоминания. Я скользнула взглядом по гордому профилю, по носу с небольшой горбинкой, по высоким скулам и остановилась на закрытых глазах. Рефа поблизости не оказалось. Старик исчез, оставив нас предаваться детским воспоминаниям наедине. В эти минуты здесь не было наместницы и ее солдата. Мы будто бы превратились в старых друзей, глупо поссорившихся в детстве и встретившихся вновь через добрых пятнадцать лет.

– Почему все считают ее мертвой? – спросил Ингар и приоткрыл глаза.

– На это были причины, – отозвалась я, поспешно отведя взгляд, будто вор, застуканный с рукой в кармане благочестивого горожанина. – Не вздумай кому-нибудь сболтнуть, что она жива.

Ингар кивнул и с любопытством в глазах воззрился на меня. Вся сонливость пропала с его лица, будто сброшенная личина.

– После визита посыльного на вас лица нет. Вы поэтому пошли к Мауре?

А он наблюдательный! Даже чересчур…

– Я ходила к ней посоветоваться, наивно забыв, что любимая мама дает только те советы, от которых хочется вздернуться на ближайшем дереве. Сегодняшняя встреча не стала исключением, – помолчав, ответила я. Откровенничать с кем-то, кроме Беркута, оказалось… странно.

Сегодня Ингар пошатнул надежную стену между мной и окружающим миром. Не зря Маура считала меня размазней. Она учила никому не доверять, а я так жаждала обрести близких людей…

– Тир Ак-Сарин передал вам подарок?

– Да, колье. Это… неожиданно.

– Наверное, он хотел поздравить вас с особенной датой. Теперь вы – взрослая девушка.

– И это сулит мне немало проблем. У меня попросту нет сил, чтобы бороться со всеми, кому что-то от меня нужно.

– Может, не стоит бороться со всеми в одиночку? – мудро изрек Ингар. – Союзники нужны даже ведьмам, которым под силу испепелить полчище змей.

Амир

В парадном зале дома наместницы играла чарующая музыка. Нежные звуки дудука, гуслей и диковинной нарамской скрипки медом разливались по залу, заглушая гомон разномастной толпы. Морок послушно скрывал меня, стоящего неподалеку от кресла Амаль. Прислуга предусмотрительно погасила свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике, оставив в полумраке место между двумя огромными вазонами.

Я вдыхал аромат свежесрезанных роз, внимательно осматривая гостей, но невольно возвращался взглядом к наместнице. Сегодня она была воистину… неотразима в традиционном нарамском наряде. Ее алое верхнее платье из атласа, надетое поверх длинной туники золотого цвета, не позволяло отвести глаз. Струящаяся ткань стекала на пол рекой крови и шлейфом стелилась у ног Амаль. Пояс, усыпанный драгоценными камнями, сверкал и переливался в свете многочисленных свечей. В кудрявых волосах, собранных в сложную прическу, будто звезды в ночи, мерцали бриллианты. Сегодня Амаль походила на мать, когда та впервые явилась в дом моих родителей, чтобы помочь. Походила и разительно от нее отличалась…

Вчера она закрывала меня грудью от Шурале, напуганная и самоотверженная, чтобы сегодня предстать перед гостями холодной мраморной статуей. И не только перед гостями. За целый день наместница бросила мне лишь пару вкрадчивых приказов, не подав и виду, что несколько часов назад под покровом ночи мы лежали в траве плечом к плечу, а после ковыляли к городу, будто два обессилевших путника.

Сегодняшняя ночь чуть не стоила мне жизни, обернулась полным провалом и нежданной победой.