Да, я был зол, кое-как шагая вслед за наместницей по лесу. Страшно зол. Внезапная встреча с Маурой перевернула всю мою легенду с ног на голову. Я мысленно благодарил Владыку за мудрое решение командира вплести в вымысел частицу правды из-за моего смуглого нарамского лица. Как в воду глядел опытный навир! Я мог предположить любую накладку, даже встречу с кем-то из старых соседей, но и помыслить не мог, что сильнейшая ведьма Даира, которую уже шесть лет считали мертвой, окажется живее всех живых! Как не мог подумать и о том, что Амаль ходила в Нечистый лес к матери, а не собирала шабаш нечисти с кровавыми жертвоприношениями!

Наместница не должна была узнать, что мы уже встречались. Она не должна была копаться в моем истинном прошлом, но почему-то я сам позволил ей это, раскрыв правду о первых проявлениях дара лихомора. Правда, умолчал, как сильно отец избивал меня за каждое из них, но этого ей никогда не узнать, как и кому бы то ни было. Воспоминания о боли и унижении я навечно оставил при себе.

Пока Амаль не знала, что перебежчик из Миреи и мальчишка, приносивший им хлеб, – один и тот же человек, мой слезливый рассказ о жестокости родителей оставался туманным вымыслом. Она, сама того не подозревая, влезла туда, куда не было входа даже Лире. Впрочем, у наместницы сегодняшней ночью появилось право лезть в жизнь, которую она сама же и спасла.

Лежа в траве рядом с Амаль, я вдруг понял, что злость утекла, будто вода из треснувшего кувшина. «Не убивайте его! Прошу!» Ее слова проросли в душе неожиданным чувством благодарности. Мужество, с которым наместница бросилась между мной и Шурале, казалось выдумкой. Разве могла высокомерная ведьма, совсем недавно грозившая очередной огненной пыткой, защищать меня своим телом? Но она защищала…

А после тепло улыбалась, вспоминая детство, и, кажется, прониклась ко мне симпатией. Общие воспоминания неожиданно сблизили нас. По крайней мере, я самодовольно так решил…

Однако сегодня Амаль вновь превратилась в себя прежнюю – властную наместницу воеводы, пронзающую меня презрительным взглядом черных, будто сама преисподняя, глаз. Моя гордость слишком болезненно на него реагировала, а ущемленное самолюбие вторило ей. Почему-то я наивно решил, что сегодняшняя ночь подтолкнула Амаль ко мне.

Лишь письму Лиры оказалось под силу снять мою нервозность и напомнить о любви девушки, считающей дни нашей разлуки. Она тосковала и ждала встречи, будто нас разделяли годы, а не недели. И ее ласковые слова вновь вернули мне душевный покой.

Вскоре я вернусь домой, к Лире, и выброшу из памяти проведенные в Вароссе недели! Только бы Амаль согласилась на предложение Тира. Стоит ей сказать «да», я тут же покину Вароссу, ведь письмо о подноготной наместницы и ее семьи уже на пути к старшему Ак-Сарину. Больше мне нечего делать в городе роз, пропахшем трупной вонью.

Гости, которых на праздник собралось никак не меньше полусотни, с гомоном расселись за три длинных дубовых стола, составленных буквой «П». Их топот, отражавшийся от мраморного пола, сменился звоном приборов. Члены совета с семьями, городская знать, целитель Гаян с супругой и, конечно же, воевода с сыновьями, облачившимися в парадную военную форму Белоярской империи! Хороша компания! И среди этой пестрой толпы устрашающими истуканами застыли солдаты наместницы, все как один нацепившие маски. Они рассредоточились вдоль стен, расписанных красочными пейзажами.

Я впервые попал в парадный зал, обычно запертый на замок. Яркие расписные стены не вызывали ряби в глазах. Напротив, они поражали великолепием, как и тяжелые изумрудные портьеры на высоких окнах. Над массивным камином гордо висело алое полотно с символом рода Эркин – черным орлом.

Айдан и Арлан заняли почетные места по правую руку от отца, Амаль – по левую.

Она благосклонно принимала подарки и пожелания, вежливо, но отстраненно кивая каждому, кроме Гаяна и Арлана. Их речи Амаль выслушала внимательно, вынырнув из незримого омута собственных мыслей. Хотелось надеяться, что они связаны с предложением Тира.

Два прошедших дня многое показали мне и во многом убедили. Одно я с облегчением понял: Амаль и вправду лучше выйти замуж за Тира и уехать в Адрам. Там она окажется недосягаемой для старшего брата, горящего черной ненавистью. Тир был почти уверен, что наместница откажет, не пожелав срываться с насиженного места. Он и помыслить не мог, в каком болоте она увязла по самую шею и как нуждается в том, кто мог бы вытащить ее оттуда!

Я чуть заметно тряхнул головой, сосредоточившись на празднестве. Запах мяса и специй наполнял рот слюной, а в голове всплывало тоскливое воспоминание о наскоро проглоченной за завтраком каше.

Приемы в имении Тира разительно отличались от этого праздника, на котором рекой лилось вино, столы ломились от всех видов мяса, овощей и сладостей, а чарующая нарамская музыка оплетала тело шелковыми силками. Не говоря уж об обилии пышных нарядов всевозможных цветов, от которых рябило в глазах.

Чинная адрамская аристократия предпочитала ненавязчивые звуки рояля и пила слабое вино из невероятно дорогих хрустальных бокалов, которые так и норовили треснуть, стоило в порыве чувств сжать их чуть крепче. Впрочем, никакого порыва чувств и быть не могло, ведь все разговоры велись спокойно и чопорно, а изысканная вежливость, пусть иногда и граничащая со злорадным хамством, была верной спутницей любых приемов.

Все наряды как для мужчин, так и для женщин строго регламентировались, и не приведи Владыка кому-то явиться на светский вечер в чем-то неподобающем! Такую неслыханную новость еще неделю пережевывало бы все высшее общество Адрама!

Я откровенно отлынивал от любых сходок местной элиты, куда меня упрямо пытались затащить Тир и Лира, но иногда был вынужден сопровождать мою прелесть в логова светских хищников, только бы ее там не сожрали. Такова уж незавидная участь семьи воеводы. Хотелось бы мне посмотреть, как впишется в этот змеиный клубок Амаль, и в кого из надутых снобов в дорогущих фраках она швырнет кинжал в первую очередь.

Благодаря вину оживленные разговоры о политике, императоре и смутных новостях, долетающих с соседних материков, быстро наскучили варосской знати.

За окнами воцарилась тьма. Свечи в настенных подсвечниках и помпезной бронзовой люстре залили мягким светом весь зал, отчего ворон на гербе рода Эркин показался еще более угрожающим.

Я напрягся всем телом, заметив, как Айдан, осушив залпом бокал вина, уверенно обогнул воеводу и протянул руку Амаль. Не забыл он и о полупоклоне, принятом у офицеров, когда те приглашают даму на танец.

Взгляд наместницы лишь на миг скользнул по мне, но и этого мига хватило, чтобы понять, как жаждала она отказаться… И не смела этого сделать при всем честном народе. Находись мы в Мирее или Белоярове, Амаль могла бы с негодованием отвергнуть руку брата, потому что тот не надел перчатки – один из обязательных предметов бальной одежды. В Нараме же, считавшемся остальными провинциями диким и неотесанным, не было и намека на имперские условности.

Амаль нацепила на лицо холодную улыбку и приняла приглашение. Я стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как сильно старший брат сжал ее руку. На лице наместницы не дрогнул ни один мускул.

Беркут, дежуривший у самых дверей, походил на сжатую пружину, как и я сам. Что этот ублюдок собрался вытворить?

Следом за первой парой потянулись и другие, отчего музыканты заиграли невероятно пленительную мелодию.

Если бы не Амаль, за чьим каменным лицом я внимательно наблюдал, волшебная музыка одурманила бы меня, будто аромат шаманских благовоний. Я готов был слушать ее вечно, если бы не гримаса хищника на лице Айдана и гордо вздернутый подбородок наместницы. Он что-то шептал сестре на ухо, отчего ее ярко-алые губы сжимались все сильнее. На лице Айдана играла злорадством ухмылка, а рука властно обхватывала талию Амаль. После очередной его фразы наместница запнулась, отчего брат грубо прижал ее ближе, не позволяя отстраниться.