Не обернувшись, я ступила в костер. Коридор огня встретил знакомым жаром, пробрался под кожу и выступил каплями пота. Обернувшись, я убедилась, что мои спутники шли следом. Маура, как всегда величественная и гордая, Игла, дерзкая и самоуверенная, и Данир, храбрящийся, но растерянный. И я, та, кому следовало быть сильнее всех.

Пылающий коридор тянулся и тянулся под нашими ногами. Он получился куда длиннее того, по которому мы с Маурой незамеченными сбежали на городское кладбище.

Наконец вдалеке показалась черная точка. Варосса! Я ускорила шаг и почти сорвалась на бег, только бы скорее вернуться к людям, чьи жизни сейчас зависели от меня и моей скорости.

Вскоре точка разрослась до топки камина. Я вывалилась на каменный пол, содрав кожу на ладонях, и зашипела от боли. На меня упал Данир, отчего мы оба вскрикнули. Маура с Иглой чинно шагнули из камина, даже не пошатнувшись.

Спящий Ансар вздрогнул от нашей возни и проснулся. Его темные глаза в обрамлении невероятно длинных ресниц расширились, словно вот-вот лопнут от изумления.

– Амаль Кахир! Вы на свободе?! – воскликнул он, окидывая взглядом нашу неожиданную компанию.

Глаза Ансара расширились еще сильнее, стоило ему увидеть Мауру.

– Что… как… а где остальные? – пробормотал он и даже потряс головой, словно отгоняя призрак моей давно умершей матери. Однако та никуда не делась и взирала на Ансара со снисходительной ухмылкой.

– Они… – Я запнулась, но собралась с силами, чтобы ответить: – Погибли.

– Их сожгли люди нового воеводы. Если продолжим пялиться друг на друга и болтать, то все вместе последуем за ними, – перебила меня Игла.

Мой гневный взгляд не произвел на нее впечатления. Как она посмела перебить меня?!

– Погибли? – опешил Ансар.

– Да. Мы с Даниром выжили лишь чудом. Айдан отправил в Вароссу солдат, чтобы убить вас, и они уже на полпути. Я пришла, чтобы увести вас за собой.

За окном стучал осенний дождь, выбивая из меня надежду и волю. Ансар удрученно молчал, теребя в руках бумагу, с которой и заснул.

– Когда пришла весть о смерти воеводы, поместье тут же окружила дружина. Комендант – еще одна продажная псина, надо было и его утопить – словно взбесился. Усилил патрули, увеличил число привратников, приставил надзирателей к поместью. Они караулят нас, а за прислугой, которая выходит в город, следуют коршунами. Нам так просто не уйти от них.

– Значит, уйдем с боем, – процедила Игла, и я впервые с ней согласилась.

Амаль

Сорок членов отряда собрались в обеденном зале, облачившись в полное обмундирование, и каждый слушал меня так внимательно, словно стремился запомнить слова наизусть. Ансар задумчиво прожигал взглядом свои ладони, но, судя по всему, не видел даже их. Я рассказала все: о нападении кадара и убийстве Беркута, о сожжении Арлана и заточении в подвале корпуса навиров, о зверстве псин Айдана и пещере волхатов, о новом Нараме, своем противоречивом отношении к плану Мансура и поспешном бегстве по коридору огня. Никогда прежде мне не приходилось так откровенничать с солдатами. Благо, Данир проводил Иглу с Маурой в мою спальню, и они в разговоре не участвовали.

Солдаты скорбели по жестоко убитым братьям, как и я. Новость о смерти командира прилетела к ним с беркутом Михеля еще четыре дня назад. Отряд сумел принять эту новость и выдвинуть Ансара на опустевшее место. Кому еще, если не ему, ближайшему соратнику и преданному помощнику, принять бразды правления? Я же принесла новость страшнее. Но сегодня мы не могли позволить себе раскиснуть и скулить побитыми псами.

– Я пойму и приму ваше решение уйти. Грядущая война моя, но не ваша. Я не буду принуждать оставаться со мной и следовать в Адрам. За воротами Вароссы каждый из вас волен покинуть меня и отправиться туда, куда зовет сердце, – закончила я, и мой взгляд помимо воли скользнул по лицам солдат в отчаянной попытке узреть их намерения в едва заметных изгибах губ или прищурах глаз.

– На спину каждого из нас навсегда нанесен символ отряда. Пусть нас уже не пятьдесят, как на рисунке, но память об убитых братьях будет жить десятилетиями. Так и останется впредь, – заявил Ансар, не посмотрев ни на кого из солдат. Он был уверен во всех до единого, и не ошибся. Каждый из оставшихся тридцати девяти мужчин с готовностью кивнул, и обеденный зал наполнился ободряющими возгласами.

– Амаль Кахир, мы всегда за вас! Вы же знаете! Беркут собрал нас, чтобы защищать вас! После его смерти мы должны продолжить общее дело! – выкрикнул коренастый мужчина по имени Наим.

– Амаль Кахир – наш каан! Ну же, братцы, вы согласны?! – подхватил жилистый парнишка с голубыми глазами, сияющими на смуглой коже, словно две льдинки. Кажется, его звали Туган.

Солдаты одобрительно взревели, будто бы силясь своими возгласами отогнать горе, саваном опустившееся на обеденный зал. Они стремились к новой жизни, новому началу, в котором нет места смерти. И с моего сердца, опутанного негой капель Мансура, упали тяжелые цепи. Мои люди были со мной, а у других не останется выхода, кроме как покориться умалишенной байстрючке воеводы, за спиной которой раскинутся кожистые крылья Аждархи.

Спустя четверть часа я в сопровождении Данира ворвалась в свою спальню, которую уже по-хозяйски разворошили Игла и Маура. Остальные солдаты отправились набивать вещевые мешки, опустошать запасы кухни и седлать коней. Мы не могли позволить себе вывести всех лошадей, оттого решили взять четверых – для тех, кто помчится вперед, к горной гряде, отделяющей Нарам от Миреи. Остальные же схоронятся в Нечистом лесу, если позволит Шурале. Впрочем, благосклонность хозяина леса была задачей Мауры. Для этого Мансур и отправил ее с нами.

Дом мирно спал, в каждом уголке клубилась ночная мгла, разрываемая масляными лампами и подсвечниками. Нам с Даниром не встретилось ни единой живой души. У знакомых резных дверей я на миг замерла, охваченная тяжелыми воспоминаниями. Словно наяву передо мной возникла частица демона, пронзившая живот предателя, кровь, сочащаяся сквозь его пальцы, до носа долетела трупная вонь, а щеки, казалось, вновь намокли от слез. Я плакала над человеком, не заслуживающим ни прощения, ни снисхождения, гладила красивое лицо и хваталась за его окровавленную руку, словно за последний столп, на котором держался этот чудовищный мир. Наивная дура!

Данир остался за дверью, а я нарушила уединение Мауры и Иглы. Они как раз рассматривали баночки со снадобьями Гаяна, придирчиво отбирая нужные.

– Хватит воротить нос! Бери все. Вот простынет кто-нибудь под этим ледяным дождем, чем лечить будешь: травкой или ягодками? – бурчала Игла, запихивая в мешок отвергнутые Маурой склянки.

– А ты мне на кой бес тогда сдалась? – фыркнула мать. – Если б не твой целительский талант, не видать бы тебе места рядом с Амаль, как ни выслуживайся перед Мансуром.

Я нарочито громко кашлянула, заметив выпотрошенный комод. Чей-то любопытный нос уже побывал в моем белье! Маура хмыкнула и гордо направилась к потайной комнатке, где хранились мои наряды. Любопытный нос наверняка принадлежал именно ей.

– Нам нужны теплые вещи. Да и тебе не помешает взять несколько красивых нарядов. Ты же не нищенка, – пояснила мать и исчезла в недрах моей сокровищницы, откуда через пару мгновений донесся ее приказ: – Собери свои украшения. Все, до единого колечка. И все деньги, какие только есть, они понадобятся по пути в Адрам. Мясо крестьяне бесплатно не отдают, да и в трактирах бесплатно не кормят.

Я буркнула короткое «угу» и посмотрела на Иглу, все еще вертящую в руках баночки со снадобьями.

– Ты обладаешь даром целительства?

Ученица Мансура кивнула, не поднимая глаз.