– Амаль Кахир, кажется, вам пора спать, – процедил Беркут, не глядя на нее. Его взгляд был прикован исключительно ко мне. Я отвечал ему тем же.

– Михель… – выдавила наместница, всеми силами удерживая возмущенный вид.

– Спать, – повторил Беркут, не отрывая взгляда от моего лица.

Что ж, наметился неприятный разговор. Отлично. Поговорим.

Мгновенно вернув себе гордый вид, будто минуту назад с задранной юбкой и зацелованными губами застукали не ее, а какую-то неудачливую деваху, совершенно позабывшую о приличиях, Амаль соскользнула со стола. Она окинула нас с Беркутом взглядом, полным подозрения, но перечить командиру своего отряда не стала. Не удостоив меня и кивка головы, наместница просто сбежала… Вернее, горделиво удалилась, но я-то прекрасно понимал, что это – не что иное, как побег.

Беркут закрыл за ней дверь и повернулся ко мне. Его сжатые в ниточку губы и сурово сведенные на переносице брови явно были призваны вселить в меня страх… Но я не чувствовал ничего, кроме бешеного стука крови в виске и… не только в виске. Мои мысли ускользнули из кабинета вместе с Амаль, но Беркут вернул их обратно полной яда фразой:

– Решил соблазнить наместницу и выторговать себе право остаться в отряде, перебежчик? Как я погляжу, ты не гнушаешься грязными методами. Может, невеста все же сбежала с тобой не по доброй воле?

Я скрипнул зубами, но заставил себя сохранить хладнокровие.

– А ты кто такой, чтобы читать мне нотации?

– Тот, кто действительно любит наместницу. И я не позволю какому-то выродку вроде тебя испортить ее репутацию. Амаль Кахир скоро выходит замуж, и интрижка с безродным солдатом не делает ей чести.

– Сколько любезностей! Запишу-ка их, чтобы перечитывать перед сном, – мой голос сочился ядом. Беркут виделся мне сторожевым псом, путающимся под ногами и тявкающим на всех без разбора. Он считал выродком меня, а я – его. Идеальный тандем.

– Не дерзи мне, перебежчик, – Беркут угрожающе шагнул ко мне и обхватил рукоятку кинжала, покоящегося в ножнах.

Я вспыльчив и импульсивен? О да…

– А то что? Позовешь собак? Или, может, крыс? Кто ты без своей хвостатой армии?

– Я тебя уничтожу, ублюдок! – оскорбленно рявкнул Беркут и выхватил кинжал.

Вчерашний вечер будто и не заканчивался! Не будь я так зол, то даже придумал бы шутку по этому поводу. Уже дважды за два дня мне угрожали кинжалом, и дважды послушные тени выбили его из рук врага.

Оставшись безоружным, Беркут бросился на меня с кулаками. Я не отставал. Подошло к концу время, когда приходилось поддаваться командиру, только бы не навлечь на себя ненужные подозрения.

Я увернулся от кулака, летящего мне в челюсть, и меткой подсечкой сбил Беркута с ног. Тот вскочил, выплюнув парочку ругательств, и бросился ко мне с удвоенной яростью. Пришлось уклониться от ударов, уходя в защиту. Командир был вне себя от гнева, и мне это сыграло на руку. Достаточно было подпустить его ближе, обманчиво открывшись. Кулак Беркута устремился к моему виску, но я проворно поднырнул под него и что есть силы ударил верного пса наместницы в солнечное сплетение. Детский прием. Не будь командир взбешен до скрипа зубов, он никогда не открылся бы так глупо… Самоуверенность подвела его, как подводила многих.

Беркут сложился пополам в попытке отдышаться. Я же отошел на пару шагов и ухмыльнулся.

– Командир, вы деретесь, как ребенок.

Оскорбление заставило Беркута разогнуться и зарычать от ярости. Он угрожающе приближался, но я не отступал, дразня командира надменной ухмылкой и продумывая, как поставить его на колени…

Дверь кабинета распахнулась, и наше блаженное уединение нарушили четверо солдат во главе с Ансаром. Они ворвались в помещение с топотом и руганью, мгновенно оттеснив нас с Беркутом друг от друга. Неужели их прислала Амаль?

– Твое место на рудниках Фадаята, выродок! – рявкнул командир, пожирая меня яростным взглядом.

Я рвался из рук Ансара и вновь ощущал, будто вчерашний вечер так и не закончился. Если бы не союз Тира и Амаль, Беркут уполз бы отсюда с позором, подгоняемый тенями. Сейчас же они угрожающе клубились в углах, но не приближались, повинуясь искорке моего здравого смысла.

Беркут смачно сплюнул прямо к моим ногам и вылетел из кабинета, словно выпущенный из пушки. Солдаты косились на тени, которые постепенно растворялись в полумраке, но молчали. Ансар открыл было рот, но я бросил ему: «Заткнись, именем Владыки тебя прошу» и устремился прочь. Короткая и глупая мысль последовать за Амаль была остановлена громовым убеждением голоса разума: «Не усугубляй то, что и без того талантливо испоганил». И он был прав. В который раз.

Я поплелся к солдатскому корпусу, раздираемый злостью, азартом драки и заманчивой бархатной тьмой магии. Она соблазнительно нашептывала, что мне по силам уничтожить Беркута одним мимолетным желанием. Умоляла ослабить хватку и позволить ей ощутить свободу, совершить для меня великие и темные деяния… Я привычно сдержал внутреннего демона, сосредоточившись на размеренном дыхании и выбросив из головы мысли о Беркуте.

Но этот идиот лез на рожон с поразительным упорством…

Стоило приблизиться к солдатскому корпусу, как к моим ногам шлепнулся упакованный утром вещевой мешок. На крыльце победоносно возвышался командир отряда и улыбался слишком самоуверенно для человека, который рисковал мучительно сдохнуть на этом самом месте. Его счастье, что я никогда не ослаблял хватку на глотке собственной силы.

– Убирайся прямо сейчас и никогда больше не попадайся на глаза Амаль Кахир! – велел Беркут и исчез за дверью, которую тут же негостеприимно захлопнул.

В открытых окнах я разглядел очертания нескольких лиц и услышал ехидные смешки. Что ж, с отрядом наместницы у меня так и не сложилось.

Амаль

Вид живописных гор, вздымавшихся над головами, завораживал. Снежный покров сахарной глазурью покрывал далекие пики. Внизу бурлила горная река, торопливо переваливаясь через пороги. Клокочущую водную змею сдерживал каменистый берег, не позволяя накрыть своим бушующим телом живописный ковер кустарников и диких цветов.

С малых лет горы Даирской гряды казались мне величественными окаменевшими великанами. В красочных детских фантазиях они защищали своими грузными туловищами красивейший город на свете. Когда-то Даир виделся мне вершиной архитектурной мысли, сердцем мира, бьющимся в унисон с сердцами каменных исполинов. Я любила слушать сказки няни о грозных волхатах – древних колдунах, тысячелетие назад основавших Нарам, о горных духах-защитниках, о разбойниках и пиратах, об обитателях Нечистого леса и о древних каанах, ставивших на колени огромные армии неприятелей.

Сейчас же мне ничего не оставалось, кроме как с грустной улыбкой вспоминать мягкий голос няни, наблюдая за пляшущими в безумном танце языками пламени. Осенние вечера стали прохладнее, поэтому каждый привал солдаты разжигали два костра: для готовки и для обогрева. В ожидании, пока подоспеет походная пшеничная каша, наша немаленькая процессия усаживалась вокруг огня и блаженно расслаблялась в мягком тепле.

Подходил к концу третий день выматывающего пути. Десять навиров сопровождали нашу процессию, еще пятнадцать остались в Вароссе. Веис Элар, назначенный отцом временным правителем города, не выказал восторга от необходимости сотрудничать с хмурыми мужчинами в зеленых мундирах, к которым совершенно невозможно найти подход.

Все время, проведенное в дороге, я с тревогой поглядывала на тварей, гордо звавшихся особыми слугами императора, и призрачная боль десятилетней давности вновь подступала к горлу, выжигая саму человеческую сущность.

На бревно, которое я занимала в гордом одиночестве, несмело подсела Ида. Я мельком взглянула на замерзшую девушку и подвинулась, уступая ей место ближе к костру. Мор, блаженно жмуривший глаза от прикосновения моих пальцев к загривку, дернулся и неодобрительно покосился на Иду. Та с недоверием взглянула на пса, пробормотала слова благодарности и придвинулась.