Снегирь метнулся к выходу, прислушался, затем приоткрыл дверь и внимательно осмотрел двор. Вроде бы на первый взгляд никаких препятствий в виде зараженных всех мастей между ним и их машиной не стояло. Кивнув, он обернулся, чтобы махнуть рукой, показывая, что путь свободен и замер, потому что в этот момент одна из выживших женщин увидела лежащее на полу тело лысого без головы в луже собственной крови, все еще вытекающей тоненькой струйкой из остатков шеи. Замотав головой, женщина зажала рот рукой и принялась пятиться назад, тем самым нарушая строй, хотя Грубер настоятельно рекомендовал им так не делать, и честно рассказал, что произошло с лысым Санычем. Наткнувшись спиной сначала на одного собрата по несчастью, затем на другого, женщина сделал шаг в сторону и начала пятиться более интенсивно. Грубер уже пробирался к ней от конца колонны, которую он страховал, но он не успел. Под туфлей женщины оказалась разлитая здесь везде кровь. Взмахнув руками, она все же вскрикнул и начала падать на спину и все бы ничего, но на траектории ее падения стояла воткнувшаяся в пол арматурина, которую рубер сумел вырвать из своего тела. Раздался отвратительный звук пронзающейся металлической палкой плоти, и короткий вскрик перешел в страшный булькающий звук, ударивший по нервам не хуже кнута.

— Быстрее, сюда, не оглядывайтесь, — Снегирь едва удерживался, чтобы не плюнуть, не прыгнуть в машину, и не умчаться отсюда, пока новички не соберут вокруг себя всех измененных болтающихся поблизости.

И они побежали. Кто-то, выпучив глаза, но ничего не видя вокруг, кто-то наоборот преувеличено серьезно. Снегирь, как только к нему подбежал первый из спасенных, которых осталось десять, вместо двенадцати, а ведь они все еще не вышли за пределы больницы, быстро откинул задний борт и принялся помогать людям забраться в кузов.

— Как только залезешь, сразу же садись на пол, — напутствовал каждого из них Снегирь, даже не глядя, кому он это в очередной раз говорит. Когда же все десять полуживых от ужаса людей уже сидели в кузове, он поднял борт и оглянулся на Грубера, который тащил в этот момент из дверей приемного покоя моток тех самых трубок, которые смогли удержать рубера, и огромный кусок какой-то плотной ткани по виду напоминающей брезент. Снегирь кивнул на ткань. — Что это?

— Навесные перегородки между смотровыми, — коротко ответил Грубер. — Они ко всему прочему еще и свинцом начинены, чтобы уменьшить дозу на соседей, если кого-то снимать прямо в смотровой приходится. Давай по быстренькому как тент натянем, чтобы спрятать их, а то, сдается мне, мы отсюда еще долго не выберемся.

Натянуть тент было делом действительно не слишком долгим, тем более у этих перегородок, которые по сути были обычными занавесками, и от этого снабжены веревками-завязками.

Закрепив тент, под которым люди сжались, прижавшись друг к другу, рейдеры бросились к кабине.

— А где наша кошка? — запоздало вспомнил о пушистой спутнице Снегирь.

— Здесь она уже, не парься, — Грубер заглянул в кабину и увидел сидящую на сиденье кошку. Подхватив ее под шелковистое брюшко, Грубер сам запрыгнул на нагретое место, и опустил животное себе на колени.

Снегирь оказался рядом. Они выехали с территории больницы как раз в тот момент, когда во двор совершенно с другого выхода начали забегать измененные. Первым к приемному покою протопал топтун, а за ним начались забегать измененные рангом пониже. Оказавшись внутри, они радостно заурчали, увидев целую гору мяса и то, что тело рубера продолжающее висеть в вертикальном положение, было телом одного из них, никого не остановило. Подпрыгнувший к Руберу лотерейщик одним мощным рывком сорвал щиток с верхней лапы и впился в нее зубами. Вскоре к нему присоединились остальные и еще долго со двора больницы были слышны чавканье и урчание пирующих тварей.

Машина быстро неслась по пустым улицам, не встречая нигде препятствий. И лишь когда они выехали из кластера, Снегирь немного притормозил и повернувшись к Груберу с нервным смешком произнес:

— Кажется, вырвались.

К въезду в стаб видавший виды зилок подъехал, когда на улице день был в самом разгаре. Вернее, день солнечный, ясный и очень теплый сопровождал рейдеров до того момента, пока они не въехали в туннель, который вел их в поселок, расположенный глубоко под землей. Слова Снегиря о том, что они вырвались, оказались пророческими, и больше рейдеры никого до самого стаба не встретили: ни измененных, ни иммунных. Дорога, по которой они ехали, была абсолютно пуста, и это напомнило им о том моменте, когда они брели под обжигающим солнцем каких-то несколько дней назад по похожей дороге, никого не встречая на своем пути. Создавалось ощущение, что вся жизнь сосредоточена в этом районе Улья вокруг кластеров, и даже измененные не покидают те места, где прошли свои первые изменения.

Кошка всю дорогу проспала у Грубера на коленях, время от времени просыпаясь и начиная умываться, но ее поведение не выходило за рамки умиротворенного, что так же служило прекрасным индикатором спокойной дороги.

Туннель встретил их полумраком, нарушаемым только светом горящих фонарей, которые освещали лишь небольшую территорию вокруг, столба, на котором были установлены, не выходя за пределы четко очерченных границ. И предметы попадаемые в этот слишком уж ровный круг света, будь то машина, или человек, все так же не отбрасывали тени. Этот странный эффект, который Грубер обнаружил еще в тот раз, когда они только-только обнаружили этот стаб, был весьма любопытен, и рейдеры подозревали, что связан он с какой-то аномалией, исследовать, а то и ликвидировать, которую послал их Чинк, потому что пока ничего более конкретного они сказать про этот стаб не могли. То, что иммунные решили под землю залезть — ну так каждый сходит с ума по-своему. Наверное, можно было объяснить нежелание местных измененных кочевать, всяко бывает, а Стикс безграничен и многогранен. Но фонари — это был нонсенс, потому что основные законы физики здесь все-таки соблюдались, кроме света этих конкретных фонарей, которые просто не выходили у Грубера из головы. Фонари, и странная реакция его самого на стаб, точнее полнейшее ее отсутствие. Это пока все, что могли найти новоявленные стражи, что хоть немного приблизило их к выполнению задания.

— Ну как съездили? — в воротах стаба их встретил знакомый ментат. Этот момент был напряженным, потому что скрыть от ментата свою причастность к убийству группы Онегина, им вряд ли удалось бы, реши тот копнуть в этом направление.

— Нормально, — Снегирь остановил зилок и показал документы, на которые охранник лишь мельком взглянул, потому что его постоянно тянуло заглянуть под брезент, которым был накрыт кузов. Грубер только удивленно присвистнул, увидев, как спасенные ими из перезагрузившегося кластера новички замаскировались. Они вот, например, не обратили на этот брезент, который был аккуратно свернут и задвинут в самый дальний угол зилка, особого внимания. Ну лежит и лежит, в хозяйстве все пригодится. А вот лежавшие в кузове люди обратили на него внимания и умудрились так аккуратно развернуть и накрыться им, что ехавшие в кабине Снегирь и Грубер ничего не заметили. Точнее, они видели какое-то шевеление, но не придали ему особого значения. Ментат тем временем указал на кузов.

— Что здесь?

— Выпивка, в основном, заказ от хозяина грузовика, — Снегирь неохотно вылез из кабины и подошел к кузову. Грубер, подумав, и сгрузив снова засопевшую кошку на водительское сиденье, присоединился к другу. Кошка приоткрыла один глаз, широко зевнула, издав при этом забавный звук, и свернулась клубком, спрятав мордочку между лап. Снегирь ухватил край брезента, Грубер сделал то же самое с другой стороны, и они одновременно рванули брезент на себя. Раздались громкие вскрики и ничего не соображающие люди отпрянули, сбившись в кучу и испуганно глядя на незнакомого мужчину, который взглядом словно щуп им в головы вонзал. — И новички. Случайно нашли. Больничку искали, меня кусач чуть не порвал, и вот нашли выживших иммунных. Что с ними теперь делать, не знаем. Не подскажешь?