Мои дорогие. Моя семья. Больше не сдерживая слез, я рухнула на пол, уткнулась лбом в колени и зарыдала. Сегодня от моего сердца отрезали еще восемь частей, а Мансур почему-то решил, что мне есть дело до наших глупых семейных склок! Да пусть хоть рвут меня на части, плевать! Мой отряд, мой оплот силы в мире, полном врагов, рушился прямо на глазах, жизни дорогих людей утекали туманом сквозь пальцы, а я осталась здесь… Зачем я здесь? Зачем, если так больно?! Почему Творец забрал к себе Беркута, а не меня?!

Я молю тебя, поменяй нас местами! Верни моего друга! Он не видел жизни, кроме глупой девчонки, одержимой желанием доказать целому миру свою значимость! Он бросил всего себя мне под ноги, только бы они не ступали по лезвиям человеческой подлости!

Я бы умерла… но не могу, пока жив Айдан. И пусть каждая слеза обжигает мои глаза и щеки, а пальцы бессильно скребут известняк, я клянусь, что возьму себя в руки и убью его! Малика пала от рук Мауры, вкусив всю ее ненависть, вскоре придет очередь Айдана вкусить мою. Нарам привык видеть во мне безумную байстрючку воеводы! Так я стану ею! Когда новый воевода, который, как оказалось, и не брат мне вовсе, взмолится о пощаде, я залью в его глотку раскаленный металл!

Только бы набраться сил и взять верх над своим горем.

Ладонь разжалась, и нагревшееся от тепла тела стекло призывно блеснуло в мягком свете. Мансур говорил, нужно выпить пять капель. Если эта дрянь поможет мне выбраться из безумства, я готова пить ее столько, сколько потребуется. Все сумасшествие оставлю для Айдана. Новый воевода считает смерть своей матери мучительной? Он ошибается.

Амаль

Сон без сновидений затянулся, но впервые за последние дни принес мне покой. Открыв глаза, я долго всматривалась в догорающую свечу и чувствовала блаженную пустоту внутри. Капли Мансура оказались спасением от горя и мглы безумия! Наставник матери по праву считался умелым травником и пользовался уважением у простого люда Даира.

Ослушавшись его, я проглотила семь капель вместо пяти и теперь казалась самой себе перышком на штормовом ветру. Одно дуновение, и меня унесет в далекие дали. Ни тревоги, ни дурные мысли, ни страхи не тревожили мою душу. Воспоминания о смерти Беркута и восьмерых солдат не исчезли, но под действием капель Мансура словно поблекли, утратили свою невыносимую горечь и зарубцевались. Я снова глубоко дышала, снова думала о чем-то, кроме своего безграничного горя.

Совершенно растерянная, я всунула ноги в башмаки и обнаружила, что так и заснула в одних шароварах, не потрудившись натянуть рубаху. На скамейке меня дожидался ворох вещей, принесенных Иглой. Я выудила из кучи широкую черную рубаху и пояс-кушак. Шаровары менять не стану…

Кое-как подпоясавшись и умывшись, я осушила две пиалы воды, показавшейся до странности вкусной, и выглянула из-за двери своего временного схрона. Ход пустовал, освещаемый блуждающими огоньками. Куда отправиться? Если пойти направо, скалистый коридор приведет меня в тронный зал, но его холодное величие казалось слишком пугающим. Выбора не осталось, пришлось отправиться налево.

Ход оказался не таким уж и длинным. Двери были по-прежнему закрыты и запечатаны мертвой тишиной, висевшей за ними. Пещера словно вымерла. Похоже, на дворе стояла глубокая ночь.

Вскоре ход расширился и соединился с еще одним. Шепотом ругнувшись, я продолжила путь по пещерным лабиринтам. В воздухе витала прохладная влажность, отчего по коже в тонкой рубахе бежали мурашки. Где-то мерно капала вода, отсчитывая мгновения и мои шаги. Над головой парили всего два блуждающих огонька. Правда, спасибо им, светлячки следовали за мной по пятам, освещая пугающую пустынную дорогу.

Еще пара минут, и впереди замаячил колышущийся свет. Я прислушалась к своим ощущениям и почувствовала лишь слабый укол любопытства. Капли Мансура сковали не только дурные мысли, но и мои человеческие эмоции. Идеально. Другого мне сейчас и не нужно. Они вернули мне трезвую голову. Пожалуй, самую трезвую за всю мою жизнь.

Источник света приблизился, оказавшись выходом из пещеры. Совсем скоро я ступила на небольшую прогалину, окруженную скалами. Слева, в свете огня, пляшущего в металлических жаровнях, высился деревянный навес, под которым теснились два обеденных стола со скамьями и один, неказистый и чуть покосившийся, заваленный кухонной утварью. На открытом пространстве покоились два больших казана и гордо стоял большой тандыр. А местные обитатели неплохо устроились!

Я сделала несколько шагов по вытоптанной дорожке и вздрогнула от неожиданности. В свете жаровен явно проступил мужской силуэт, который до этого мгновенья был совершенно неразличим! Я опасливо присмотрелась и узнала шаньюнца. Без своих внушительных одеяний повелитель «девочек» оказался худощавым и изящным, а его рост совсем немного превосходил мой. Сейчас на мужчине красовался только шелковый черный халат, который, хвала Творцу, тот хотя бы запахнул. Судя по всему, этого человека нисколько не смутил вид, в котором я его застала.

Мокрые черные волосы змеями разметались по его острым плечам и груди, несколько коротких прядей налипли на лицо. Губы незнакомца изогнулись в приторной улыбке.

– Не ожидал, что наша следующая встреча состоится так скоро. Неужто вы следите за мной? Так предупредили бы, и я бы не одевался.

Я фыркнула и скрестила руки на груди, не ощутив ни раздражения, ни гнева. За спиной мужчины мне удалось разглядеть купальню, над которой поднимался едва заметный в свете жаровен пар.

– Мне казалось, что вас больше привлекают ваши «девочки», нежели живые женщины. Так с чего бы мне надеяться застать вас голым?

Мужчина покосился на меня с ухмылкой и, не выдержав, хохотнул.

– Мне нравится ваше красноречие.

– А мне ваше – нет, – отрезала я, глядя на бесстыдника с горделиво поднятым подбородком.

– В таком случае придется вам потерпеть. Кстати, забыл представиться. Меня зовут Эрдэнэ.

С этими словами мужчина склонил голову, отчего я невольно замерла. Почему этот человек поклонился? Весь его вид полыхал величием и самоуверенностью! А тут вдруг я – как оказалось, даже неродная дочь воеводы! Зачем эти церемонии?

– Если позволите, я проведу вас к Мансуру. Он ждал вашего пробуждения и места себе не находил.

Я хмыкнула, но промолчала. Семейные дрязги под действием капель волновали меня не больше, чем без них.

– Но сперва мне придется переодеться. Иначе ваш отец воспримет нашу встречу совсем не так, как нам бы того хотелось.

– Неужели приличным девушкам опасно находиться рядом с вами?

– Только когда на мне не надето ничего, кроме халата, – без доли смущения съязвил Эрдэнэ, отчего мне немедленно захотелось отвернуться и никогда больше не сталкиваться с ним взглядами.

Его вид и вправду вызвал бы во мне смущение и робость, если бы внутри осталось место для чувств. Несмотря на то, что целых шесть лет меня окружал отряд из пятидесяти солдат, я никогда не видела их в неподобающем виде. И уж точно ни разу не сталкивалась с мужчинами, тела которых скрывал лишь шелковый халат…

Так некстати вспыхнувшее воспоминание о губах Инг… предателя заставило устало прикрыть глаза. В его руках я наивно превратилась в мягкую глину, а он разбил меня, будто старый глиняный горшок. Где он сейчас? Наверняка уже на полпути в Мирею. А я здесь… глазею на бесстыдника в халате.

Эрдэнэ любезно протянул мне руку, но я отвергла ее уничижительным взглядом. Не хватало еще, чтобы меня касался повелитель трупов!

Он усмехнулся уголками губ и произнес медово-ласковым голосом:

– Не шарахайтесь так от жестов вежливости, иначе люди перестанут их проявлять.

– Вежливость – последнее, что люди желают проявлять ко мне, – фыркнула я.

– Конечно же, ваш огненный нрав в этом нисколечко не виновен.