— Он же всё-то кричит! — Кирилл показал на дверь. — Нам надо…

— Сам разберусь! — сказал я, сжимая кулаки. — Убейте любого, кто сюда войдёт. Без предупреждения.

Я долго старался забыть об этом месте, но никак не получалось даже за столько циклов. А сейчас воспоминания становились ещё сильнее. Всё-таки хорошо, что я сюда прибыл, хотя и это было необязательно.

Тогда я попался им в плен. Потом я научился этого избегать. А сегодня я оторвусь на них по полной.

В ночь всегда работал один инквизитор и его помощник. Сегодня своей жертвой они выбрали кого-то, кто находился в моей старой камере. Если бы я опять попался им в начале цикла, этой ночью пытали бы меня.

Я вошёл внутрь. К стене был прикован какой-то парень, который тихо стонал от боли. Помощник инквизитора стоял у жаровни, где держал клещами кусочки железа.

А сам инквизитор стоял над парнем и кричал на итальянском. Я эти слова выучил. Покайся, грешник, безбожник и маг. Он каялся, но это никогда не помогало остановить пытки.

А в углу стояла та самая клетка, в которой я торчал целых три года. В похожей теперь жил Шувалов, но эта ещё меньше.

На столике были разложены жутковатые инструменты палачей. Я схватил острый штырь и вогнал его помощнику в позвоночник. Тот застонал и упал, опрокидывая жаровню. Раскалённая сталь зазвенела по полу.

Инквизитор повернулся. Да я его знаю, это же отец Ренце! Покайся, грешник, говорил он мне ночами. Огонь и сталь очистят твою душу.

В этом цикле он меня не знал, но всё равно испугался. Я в два прыжка настиг его и повалил на пол. Прикованный к стене парень замолчал, глядя на схватку.

Я несколько раз саданул инквизитора по морде, а потом двумя руками начал давить на челюсть, пока она не хрустнула. Он захрипел, а изо рта высунулся язык, слишком длинный.

— Вот мы и встретились, — сказал я. — Как я тебе и обещал. Я пришёл устроить тебе ад. Жаль, что это последний цикл, но ты его запомнишь.

Хрипящий инквизитор пытался отползти. Я огляделся и увидел клещи.

— Время очищающего огня, верно, отец Ренце? — спросил я.

Я подобрал клещами кусок раскалённого железа и вернулся к своей жертве. Инквизитор застонал и выпучил глаза. Он пытался сопротивляться, но я не успокоился, пока не засунул этот кусок ему в горло.

Завоняло жжёным мясом ещё хуже, чем раньше.

— Тебя освободят, — сказал я прикованной жертве. — Больше никаких пыток.

Вряд ли он меня поняла, но это и неважно.

Я вышел обратно, не закрывая за собой дверь. Появилась пара новых трупов, у одного была разбита голова, у другого она была гладко отрезана.

— Найдите ключи и выпустите всех, — сказал я. — Только осторожнее, некоторые уже свихнулись.

— Так их же схватят опять, — произнёс Кирилл.

— Больше нет. Я иду наверх. Пора с этим покончить.

Тут был лифт, который вёл прямо в покои Верховного Инквизитора. Когда у него была бессонница, он всегда спускался сюда в поисках жертвы.

Но сегодня жертвой будет он.

Наверху в его комнате, достаточно скромной, как у обычного священника, было пусто. Никого. Ублюдок куда-то ушёл. А за окном уже начинало светать. Время на исходе.

Я вышел в коридор. Сильно воняло чем-то восковым. Где-то рядом пел хор мужских голосов, это идёт служба. Инквизитор наверняка на ней. Тогда его достать будет сложнее, вокруг него всегда куча охраны.

Я достал Камень. Ну, заглянем на ближайшие пару минут.

Выход из положения нашёлся сразу. Причём такой, который устраивал меня на все сто процентов и даже больше. И далеко идти не надо.

В соседней комнате находилась спаренная кабинка для исповедей. На диванчике рядом с ней сидел смуглый парень в красном бархатном мундире. Такие сейчас в моде среди местной аристократии.

Парень листал журнал, но при виде меня вскочил на ноги и разразился целой речью на итальянском.

— Я всё равно ничего не понимаю! — отмахнулся я.

— Я жду отца Северино, — сказал парень на ломаном русском и показал на кабинку. — Он назначил мне исповедь на утро. Но ещё не пришёл. Это очень важно. Я граф Мауро Сантини.

— Очень приятно, — буркнул я.

— На меня пришёл донос, что я маг. Но это не так. И сегодня исповедь это решит.

Скорее всего, юный граф окажется внизу в одной из камер, а состояние его семьи перейдёт к инквизитору, тому самому отцу Северино. Так здесь делают дела.

Я вытянул левую руку. На повязке набухла кровь.

— Отдай мне свою куртку, — попросил я. — А сам лезь в шкаф. И помалкивай. Потом мне спасибо скажешь.

В глазах графа загорелись два красных огонька. Он немедленно скинул мундир и полез в высокий шкаф, украшенный каким-то христианским орнаментом. Я не потратил на парня много крови, так что заклятье долго не продержится.

Но мне и не надо долго.

Я надел его мундир и сел в кабинку для исповедей. От пыльной красной занавески хотел чихать. Я почесал нос и едва сдержался, а то вежливый итальянец сразу скажет «Будь здоров» и всё провалится.

Через несколько секунд в комнату вошёл гвардеец и сразу заглянул ко мне, отдёрнув занавеску и подняв тучу пыли. В шкаф он смотреть не стал, а я едва сдержал чих в очередной раз.

Гвардеец что-то сказал на итальянском с сильным немецким акцентом. Я разобрал только «падре Северино» и кивнул. Скорее всего, он скоро будет здесь.

Да, долго ждать не пришлось. Прибыл сам Верховный Инквизитор. Старик злобного вида в простой чёрной рясе. Единственное украшение — пятиконечный крест мартиров из чёрной стали.

Он аскет и фанатик, хотя деньги любит. Тем хуже, и тем лучше для того, что я задумал.

Отец Северино прошёл в соседнюю кабинку и начал усаживаться на твёрдой скамейке. Потом он что-то сказал на латыни.

Пора.

— Простите меня, святой отец, — произнёс я издевательским тоном. — А то я вроде бы согрешил.

Он громко и испуганно вздохнул. Сетчатое окошко на перегородке между кабинками открылось, и Верховный Инквизитор уставился на меня выпученными глазами:

— Князь Воронцов? — воскликнул он на русском с сильным итальянским акцентом.

— Давно не виделись, инквизитор, — я схватил его за воротник и притянул к себе. — Время повеселиться, отец Северино.

Главный инквизитор пытался вырваться, но я держал крепко.

— Отпусти меня, облитератор! — хрипел он, но пережатый воротник мешал ему кричать громче.

Я достал нож и порезал ему ладонь. Он дёрнулся сильнее.

— Спокойнее, — сказал я. — А то хуже будет.

А теперь время для рукопожатия. Когда отец Северино догадался, что я хочу сделать, он обречённо взвыл.

Но поздно. Моя кровь смешалась с его. Теперь он мой навсегда. Это намного сильнее всего того, что я делал с марионетками раньше. Этот трюк мне подсказал сам Василий.

Дверь распахнулась, влетели два вооружённых гвардейца и что-то прокричали. Инквизитор убрал раненую руку под рясу и вышел к ним навстречу.

Не знаю, что он им сказал, но оба мгновенно вылетели назад, столкнувшись на выходе. Я снял чужой мундир и зевнул. Тяжёлая была ночка, но ещё не всё. Я подошёл к инквизитору и шёпотом отдал приказания.

— Тебе всё понятно? — спросил я.

— Да, — ответил он и продолжил с акцентом: — Я сделаю всё, как вы сказали… как вы сказали… как вы сказали.

— Успокойся, — я залепил ему по щеке, и он перестал повторять. — Не вздумай перед кем-нибудь так раскрыться. Всё в полной тайне. И начинай прямо сейчас.

— Да, — сказал инквизитор.

В его глазах блеснул красный огонёк.

У Василия в подчинении его отец, а у меня Верховный Инквизитор. Но надолго мы не подружимся. Главное, чтобы он успел сделать всё до того, как другие поймут, что с ним что-то не так.

Я вернулся вниз, к парням.

— Возвращаемся, — я пошёл к пролому. — Ещё очень много дел.

— Ты убил инквизитора? — спросил Кирилл. — Или что?

— Зачем? Он мне ещё пригодится.

Я мог говорить в полный голос. Ведь первым делом отец Северино должен снять охрану с этого места. Новая смена не придёт на место погибших.