– Ты в такой величественной позе сидишь в кресле. Голый. Мне не верится, – честно призналась я и уселась на кровать, ничуть не стесняясь своей наготы. Разве осталось что-то, чего мы могли стесняться?

Амир поспешно плюхнулся на кровать, сгреб меня в охапку и уткнулся носом мне в макушку.

– Ты пахнешь так же, как в нашу первую ночь. Пока меня не лишили сознания и памяти, я вспоминал твой запах. Он особенный для меня, как и ты вся, целиком, – признался он.

– Признание за признание, – сказала я, погладив его поросшую жесткой щетиной щеку, и откинула свою подушку. Под ней чернильным пятном на белоснежной простыне выделялась потрепанная перчатка.

Амир несмело покрутил ее в руках и пораженно уставился на меня.

– Это моя?

– Твоя. Я украла ее, когда ты торопливо одевался после нашей первой ночи. Мне нужно было оставить что-то на память о тебе, и я не придумала ничего лучше. Благодаря этой перчатке я нашла тебя и убедилась, что ты жив. Она привела меня к тебе.

– Теперь тебе не нужна моя перчатка, потому что у тебя есть я сам, – соблазнительно прошептал мне на ухо Амир и прикусил мочку зубами.

По телу вновь пробежали мурашки желания. Мы нисколько не насытились друг другом, и об этом явственно кричало знакомое томление в животе. Рука Амира скользнула к моей груди, и тени, взметнувшиеся вокруг постели, вновь укрыли нас от всего мира.

Меня разбудила давящая тяжесть в груди. Распахнув глаза, я с облегчением поняла, что та самая тяжесть – это рука Амира. Он спал, закинув на меня и руку, и ногу, и все свое туловище, будто боялся, что я сбегу посреди ночи. Его сопение щекотало ухо, отчего я мягко улыбнулась и коснулась его губ невесомым поцелуем.

В горле пересохло, а губы от долгих поцелуев горели огнем. Нестерпимо хотелось пить. Кое-как я выпуталась из объятий Амира и поежилась от холода. Камин потух, а вся одежда осталась валяться у кресла. Делать нечего, пришлось, поджимая пальцы, семенить по каменному полу к комоду, чтобы в темноте, которую лишь слегка рассеял рассвет, отыскать ночную рубашку.

Впрочем, зачем мне шататься в темноте? Я зажгла на ладони небольшой огонек, и он мягко осветил кресло, где всего несколько часов назад мы с Амиром занимались любовью. Мечтательная улыбка молнией исчезла с моего лица. Я едва подавила изумленный вскрик, когда поняла, что в кресле расслабленно сидит… Лира.

Ее равнодушный взгляд скользнул по моему обнаженному телу, а после метнулся к Амиру. Даже глядя на возлюбленного, она не испытывала никакого интереса.

– Не кричи и не буди его, – прошептала Лира, и ее повелительный шепот разнесся по комнате громче крика.

– Как ты сюда попала? Дверь была закрыта, – изумленно выпалила я.

– Открыла замок, – ответила Лира так снисходительно, будто разговаривала с дурочкой. – Сейчас ты оденешься и пойдешь со мной. Не смей говорить кому бы то ни было, куда мы направляемся.

– Ты с ума сошла? – рыкнула я, повысив голос.

– Молчи и будь послушной девочкой, мин киен. – Я замерла в ужасе. – Кажется, так зовет тебя Мансур. Он ждет тебя, а в случае, если навестить отца ты не захочешь, он убьет Мауру и твоего дружка-полудемона. Неужели ты думала, что их набеги на Даир останутся незамеченными? Кадары знают демонов друг друга.

Я таращилась на Лиру, медленно понимая, что это не Лира. В ней поселился низший демон. Кто-то из кадаров остался жив. Творец, как же мы просчитались, доверившись яду Илмара!

– Вижу, ты надеялась, что примкнувший к вам кадар остался единственным. Спешу тебя расстроить, Амаль. Ваш план провалился. Хватит стоять передо мной истуканом. Твое тощее тело привлекательно только для любовничка-кудрета[25]. Даю тебе минуту, чтобы одеться, или ухожу без тебя. Тогда уж пеняй на себя.

Я бросилась к разбросанной одежде, стараясь одеваться как можно тише. Мысль разбудить Амира потухла, не успев вспыхнуть. Мансур силен, на его стороне волхаты и выживший кадар (или кадары). Кто-то из них контролирует демона внутри Лиры и непременно узнает о любой моей хитрости. Нам не победить. Разве могла я обречь любимого на гибель, едва сумев спасти из лап цесаревича и Первой стражи? Это мой бой и мое поражение. Моя мать и мой друг. Они в плену у чудовища из-за меня. Мне и разгребать последствия собственной глупости. В который раз.

Руки тряслись, но я сумела одеться быстро, и даже набросила на плечи дублет. Лира хмыкнула, но промолчала. Она тенью выскользнула за дверь, и я поспешила следом, лишь на мгновенье обернувшись на безмятежно спящего Амира. Прощай, любовь моя. Сердце незадачливой наместницы навеки с тобой.

Лира привела меня в малую гостиную и плеснула в камин кровь Мансура. Огонь привычно взметнулся, приглашая нас в свои объятия. Лира ткнула меня в спину, безмолвно приказывая идти первой. Я повиновалась. Отныне демону, а значит, и кадару известно, где мы прячемся и как нас найти. Шагая по огненному коридору, я молила Творца, чтобы с обитателями имения Тира ничего не случилось, пока рядом нет Ювхи. Только она сможет защитить дорогих мне людей. Но как дать ей знать, что они нуждаются в защите? Благо рядом с ними остались Амир и Игла. Два лихомора – грозное оружие.

Мы шли долго, очень долго, обливаясь потом.

– Куда мы идем? В пещеру Мансура? – спросила я, не выдержав жары и усталости.

– Меньше вопросов. Сама увидишь.

Лицо Лиры оставалось совершенно непроницаемым, в то время как меня сотрясала крупная дрожь. Оставит ли демон ее в живых? Хоть я и ненавидела хрустальную девочку, все же смерти ей не желала. Уж точно не так.

Наш путь продолжился в тишине. Я едва волочила ноги, мечтая наконец выбраться из обжигающего коридора. Казалось, будто даже магия Мансура злилась на меня, так и норовя испепелить. Сердце нервно трепетало в страхе за Мауру и Эрдэнэ. Почему я позволила ему уйти в разведку? Почему позволила матери остаться с чудовищем, которое она беззаветно любила? Каждую мою жилу скручивал страх перед тем, что я увижу в конце коридора, но ноги упрямо несли вперед.

Наконец впереди показалось черное пятно, которое увеличивалось с каждым шагом. Вскоре я поняла, что коридор выведет нас под открытое ночное небо. Лира вытолкнула меня из костра, и я позорно рухнула на землю, покрытую жухлой травой без намека на снег. Значит, мы в Нараме.

Я подняла голову и ожидаемо встретилась взглядом с Мансуром. Он смотрел сверху вниз с бесконечно властным выражением лица. Мансур казался воплощением спокойствия и разочарования. За его спиной трепетали на ветру факелы на длинных ножках, воткнутых прямо в землю.

Я мельком огляделась, но почти ничего не рассмотрела в окружающей тьме. Неподалеку, на пологом холме, проступали очертания вековых деревьев. Вокруг нас высились остатки каменного круга, походившие на ритуальное место. От них исходила едва уловимая сила, от которой будто бы даже легче дышалось. К одному из таких камней была привязана Маура. Она висела на веревках почти в забытье, осоловело хлопая глазами. На ее руках не было кандалов, лишь веревки, но почему-то мать не могла выбраться. Наверняка Мансур чем-то опоил ее, подавив волю и сознание. Но Маура была жива! Однако сердце ухнуло в пятки, стоило мне понять, что нигде поблизости нет Эрдэнэ, зато я рассмотрела волхатов, лидера революции в Фадаяте и еще десяток незнакомых людей.

– Здравствуй, Амаль. Уж прости, язык не поворачивается назвать тебя своей кровью, – процедил Мансур. – Помня твою любовь к Варосским землям, я решил устроить нашу встречу именно здесь. Необычное место.

Я неторопливо поднялась и демонстративно отряхнулась от пыли. Слова о Варосских землях заскрежетали по нервам. Что это за место? Никогда прежде мне не приходилось здесь бывать. От каменного круга исходила почти осязаемая сила. Сиир? Рядом с Нечистым лесом?