После этого он снова повернулся к полкам и принялся их осматривать. Его взгляд остановился на пулемете.

— Вот, я возьму вот это.

— Не надорвись, — скептически хмыкнул Снегирь. — Лично я буду из подствольника вот этой штучки гранатами нашего милашку забрасывать, — и он показал другу автомат с уже прикрепленным к нему подствольником.

— Я выше, ты что забыл? — Грубер прикинул вес, который решил на себе тащить, да еще и стрелять параллельно. — К тому же я не собираюсь долго бегать. Мое дело отвлечь эту тварь от возможных неприятностей в виде Занозы с ее маленьким другом. Этот друг способен пробить броню танка, думаю, что с рубером он справится.

— Я на это надеюсь, — вздохнул Снегирь. — Зачем ты вообще ей разрешил участвовать?

— Она рейдер, — Грубер неловко зарядил пулемет и взвалил его на плечо. — Когда ты уже поймешь, что она сама выбрала для себя эту стезю. Радистка вон в ляди подалась, и, заметь, я ее не осуждаю за это. Но стать рейдером — это выбор Занозы, поэтому она должна уметь в случае необходимости в рубере дыру проделать, да и разделать его по потребности. А теперь хватит уже разглагольствовать, я жрать хочу.

Снегирь только покачал головой. Не то чтобы он был полностью не согласен с Грубером, но что-то в нем все же возражало против подобной философии.

— Я вот только одного не пойму, почему Леха назвал оружие иностранным? Я лично ничего иностранного здесь не вижу, — Грубер еще раз внимательно посмотрел на полки.

— Другая реальность, — пожал плечами Снегирь. — Я вот тоже совсем недавно во всем этом начал разбираться. Для меня это все поначалу тоже «иностранным» было.

Оставив свои вещи на складе, рейдеры вышли на улицу. Как они и предполагали, рубер никуда не делся. Он уже не бесновался, а настороженно смотрел на приближающийся обед. Обед был неплохо вооружен, и рубер знал предназначение этих штуковин, которые рейдеры держали в руках. Но из этих штуковин ему делали больно, но это было не смертельно. К тому же боль была давно, слишком давно, чтобы он вспоминал о ней. Когда потенциальный обед подошел к границе чего-то, что не пускало его внутрь, рубер радостно заурчал в предвкушении.

Грубер остановился недалеко от рубера.

— Ты так и не сказал, что придумал со своим проектором, — негромко обратился он к Снегирю.

— Сейчас увидишь, — Снегирь сосредоточился и нажал на несколько кнопок на приборе.

Внезапно позади рубера возникла яркая вспышка, а затем из нее навстречу монстру шагнул… Снегирь. Грубер не удержался и протер глаза. Если бы он точно не видел, что друг стоит рядом, то подумал бы, что там находится именно Снегирь, а не его копия.

— Эй ты, чучело, я здесь! — громко крикнула голограмма, которая не была похожа на простую проекцию.

Рубер тоже не понял, почему стоящий за пределами барьера человек внезапно раздвоился. Но первый был пока что недосягаем, тогда как второй, вон он, стоит только дотянуться. И рубер повернулся к рейдерам спиной. Он как никто понимал, что никуда люди от него не денутся.

— Давай! — крикнул Грубер и первым выскочил за пределы защиты.

Когда у него возникло сразу три цели, рубер на секунду растерялся, он целую секунду соображал, кого же выбрать первым. А вот рейдеры эту секунду зря не теряли, сразу же открыв по твари плотный огонь.

Руберу было больно. И эта боль привела его в ярость. Почему он решил, что наибольшую боль причиняет ему именно Грубер, осталось непонятно, но он одним прыжком оказался около рейдера. Взмах мощной, оснащенной наростами лапой и искореженный пулемет отлетел в сторону, чудом не покалечив Грубера. От инерции удара Грубер упал на спину, но быстро принял сидячее положение и попробовал отползти, быстро перебирая руками ногами. Снегирь в это время продолжал стрелять, а его копия имитировала каждое его движение, но рубер выбрал жертву и на этот раз не намеривался отступать. Все действо от первого удара до того момента, когда рубер поднял вторую лапу, чтобы нанести решающий удар заняло меньше десяти секунд. За это время никто даже не заметил, что участников на этом поле боя прибавилось. Заноза выскочила за пределы барьера с уже взведенным гранатометом. Она не успевала толком прицелиться, но расстояние меньше двадцати метров до цели, просто не позволяло промахнуться. Она нажала на пусковой механизм и, хотя отдача была небольшой, завалилась на спину, упав на землю за барьером, прижимая к груди опустевшую установку.

Для Грубера время как будто замерло. Он видел, как очень медленно рубер поднимает лапу, занося ее для удара, а затем услышал свист, который быстро оборвался, а рубер замер с поднятой лапой. Пару секунд тело уже мертвого рубера с развороченной со спины грудной клеткой стояло, покачиваясь, а затем эта туша завались прямо на Грубера.

Один удар сердца, второй, в носу засвербело от отвратительного запаха, а от навалившейся на него туши стало трудно дышать. Время снова пошло в своем ритме, и Грубер просипел, увидев подбежавших к нему Снегиря и Занозу.

— Снимите с меня эту дрянь, пока он меня не раздавил, и пошлите кто-нибудь Леху за водкой.

Начать поиски Миртича решили с тех кластеров, которые находились ближе к входу в город и не ушли на перезагрузку в ближайшие сутки. Всего таких кластеров было три: один по виду вполне современный Груберу и Занозе, в нем им будет лучше ориентироваться; второй — словно сошел со страниц сказок тысячи и одной ночи, наполненный жаром сказочной Агробы великолепным дворцом в центре; и третий — тот самый, который произвел впечатление на Грубера и Снегиря тем, что над одним из зданий, расположенных в нем, завис дирижабль. Эти кластеры были по протяженности не слишком велики, и для того, чтобы их полностью обследовать, больше одного дня не должно потребоваться. Склады располагались очень удачно за этими кластерами, чуть в стороне как раз за кластером с дирижаблем. Рубер, кстати, пришел со стороны кластера в восточном стиле, а кластер в стиле середины восьмидесятых двадцатого столетия любого города России как раз вышел из перезагрузки, так что побывать там было довольно любопытно — рейдеры даже что-то вроде укола ностальгией ощутили.

А вот за складами начиналась серая зона. Леха признался, что дальше складов никто из их поселка ни разу не заходил — не было у них такой потребности, всем, что было необходимо для жизни самых взыскательных жителей поселка, их обеспечивали склады, а рисковать жизнью просто ради исследования? Нет, у них таких придурков сроду не водилось.

— Леха, — Снегирь сжал и разжал кулаки, когда услышал про то, что за складами начинается нечто, о чем никто им не может даже вскользь поведать, — объясни нам, убогим, почему ты не сказал об этом интригующем факте раньше?

— Вы не спрашивали, — парень насупился, и стал выглядеть еще моложе своего истинного возраста.

— А сам не мог догадаться? Подумай как следует, и скажи, нам это надо? Твой Митрич нас с Занозой в очень неприятную позитуру поставил, когда в сетках подвешал, и нам после этого жопу рвать и жизнью рисковать? Ради чего? Ради любви к искусству? Да идите вы… вместе с Митричем на прокорм любимой зверушки охамевшей нимфы. Я лично лучше к нашей машине вернусь и поеду отсюда куда подальше, возле Пекла хоть и опаснее, зато привычнее и понятнее, а здесь какая-то аномальная зона, в которой вообще непойми что творится.

— Но, — Леха заметно растерялся. — Вы не можете уйти.

— Правда? И кто нам запретит это сделать или остановит? И самое главное, нам никто слова не скажет, что мы кого-то где-то оставили. Вы к нам вообще никаким боком не относитесь, мы не обязаны ради вас головами рисковать!

— Снегирь, — Грубер сидел на диване полуголый и руководил Занозой, которая в это время обрабатывала его раны и накладывала тугую повязку на грудь. Все многочисленные ранки и ссадины Грубер получил в тот момент, когда окончательно мертвый рубер завалился прямо на него и все шипы и наросты вошли в незащищенную плоть человека, хорошо хоть не повредив при этом жизненно важные органы. Но Грубера больше беспокоили сломанные четыре ребра, которые не давали дышать полной грудью, отдавая прокалывающей острой болью, похожей на удар током.