– Спешу вас огорчить: с нечистью невозможно договориться, – отрезал я, отчего в памяти всплыли слова кочевника: «Кто ее кормит, тот и хозяин». – Ни Амаль Эркин, которую вы так старательно возводите в ранг демона, ни воевода, ни сам император не могут подчинить себе нечисть. Это под силу только Шурале – хозяину Нечистого леса. Значит, ваши солдаты его разозлили, и разозлили так, что наказание не заставило себя ждать.

– Наместница наверняка знала, что ее ищут люди воеводы. Они прибыли за ней спустя два дня, но доставлять было уже некого, – не отступал комендант. – Девчонка сговорилась с Шурале, как пить дать!

– Не вам решать, с кем сговорилась Амаль Эркин. Это задача навиров.

Подполковник покраснел от едва сдерживаемой ярости, но учтиво кивнул. В чем заключалось преимущество службы в корпусе навиров? В том, что выше нашего войска стоит разве что Первая стража. Все дружинники, купцы, дворяне закрывают рты по нашему приказу.

Я покинул казарму в прекрасном расположении духа. Пока Айдан искал Амаль по Даиру и Вароссе, сестра неизменно оказывалась на несколько шагов впереди. Она не только сумела спрятаться, улизнув от ищеек нового воеводы, но и увела свой отряд из лап дружинников и алых псин брата. Ай да Амаль!

Пасмурный день вдруг заиграл для меня десятком красок. Я торопливо направился к рынку, чтобы пополнить запасы и выдвинуться в путь как можно скорее. Если отряд идет пешком, то я сумел бы его нагнать.

Когда мешок за моей спиной потяжелел, а в ушах зазвенело от громких выкриков рыночных торговцев, я вдруг заметил алые всполохи среди разноцветных нарядов горожан. За мной следили.

Заметив «хвост», я нырнул в толпу и проскочил между прилавками. Красные ублюдки ринулись следом, уже особо и не скрываясь. Я терялся в мешанине одежд, иногда нарочно показываясь, и наблюдал. Двое мужчин в алых плащах держались на расстоянии, но неизменно искали меня глазами. «Берегись людей в красном». Любопытно, им о моем визите доложил комендант или же прислужники Айдана караулили у казармы?

Я нырнул в ближайшую подворотню, отыскал безлюдный закуток и покрыл себя тенями. Вскоре оба выродка нырнули туда же и удивленно огляделись.

– Где навир? – злобно прорычал один из них, высокий и плечистый детина. Часть волос на его затылке и висках была выбрита, а оставшиеся собраны в пучок на макушке.

Второй, худощавый мужчина с коротким ежиком черных волос на голове, настороженно ответил:

– Если он тот, о ком мы думаем, то дар лихомора помог ему скрыться.

Я сглотнул, выравнивая дыхание. Они знали, кто я! Наверняка сложили в уме крупицы догадок, получив верный ответ.

– Он не должен уйти из города живым, – рявкнул первый, и внезапно бесплотный кнут из чистой магии, возникший в его руке, стеганул совсем рядом со мной.

– Если ты тут, лихомор, лучше выходи. Мы тебя найдем, – елейным голосом пригрозил второй.

Мне не хотелось оставлять следов, но без них, увы, никак. Я сосредоточился, и утоптанная земля размягчилась под подошвами выродков. Пока они отвлеклись на миг, я осознанно и хладнокровно пожелал лишь одного: чтобы эти двое задохнулись. Прислужники воеводы одновременно захрипели. Кнут в руке красного выродка заметался по подворотне, но я то и дело ускользал, не рискуя тратить силы на то, чтобы его потушить. Еще через несколько мгновений кнут погас и сам.

Я наблюдал за ублюдками спокойно, прислушиваясь, чтобы никто из случайных прохожих не вздумал приблизиться к подворотне. В детстве от моего неосторожного желания чуть не задохнулась Дания, сейчас же по моей осознанной воле умирали два пса Айдана. Они непременно убили бы меня самого, не добившись ни слова об Амаль. Я успел первый.

Оба уже давно потеряли сознание, но я не отпустил магию. Лишь когда их дыхание остановилось навечно, лица посинели, а штаны взмокли между ног, темная, напитавшаяся смертью мощь схлынула, довольно урча и благодаря за возможность повеселиться. Тьма внутри меня ежесекундно ждала разрешения, одного мимолетного кивка, чтобы вырваться и убить. Сегодня она получила эту милость.

Я осмотрел плащи, накинутые на плечи мертвых солдат, и раздраженно цокнул языком. Обычные красные тряпки. Что же это за тени, в которых они исчезали?

Совладав с дрожью в теле, я вновь призвал свою теневую свиту и устремился прочь. Меня ждала Мирея. Тетка Эриф была права: искать Меир-Каиль я передумал.

Амир

Адрам приближался, щерясь разномастными окраинами. Девять дней пути от Вароссы тяжело дались Заре, которая устала и капризничала с самого утра. Потому я спешился и вел лошадь под уздцы в надежде достигнуть имения воеводы к закату.

Все пять дней, что мы с Зарей мерили шагами дороги Миреи, в сердце все ярче расцветала надежда. Встреченные путники клялись, что видели большой пеший отряд странных людей, напоминающих бандитов. Ничего хорошего от оборванцев не ждали и потому обходили стороной. Я же был счастлив услышать о них – грязных, уставших, но живых.

Амаль вела отряд к Адраму. Неужто помолвка с Тиром все же состоится? Эта догадка бередила глупую ревность, на которую я не имел права. Как не имел права и вовсе думать об Амаль, но думал и ничего не мог с собой поделать.

Прохожие сторонились меня из-за зеленого плаща, кто-то даже уступал дорогу. Навиров боялись в Мирее, пожалуй, даже сильнее, чем в остальных провинциях империи. Еще бы! Магия здесь была не в чести, и целая рота могущественных колдунов не могла вызвать у местных жителей ничего, кроме страха.

Когда мост, соединявший берега Звонкой, остался позади, я ощутил, как встревоженно колотится сердце. После стольких ошибок и провалов мне предстояло явиться к Тиру, вновь вспомнить о любви к Лире и постараться не пасть от клинка Амаль.

Караульные у имения воеводы расторопно открыли ворота, пропуская меня в обитель двух змей, готовых откусить друг другу головы. Я не любил дом Тира и потому старался как можно чаще уводить оттуда Лиру. Мне хотелось уберечь свою прелесть от яда, струящегося по мраморным ступеням, стекающего с крыш и сочащегося из окон. Сыновья старого воеводы превратили монументальное имение в поле боя, готовое после любого неосторожного слова окропиться кровью.

Один из стражников отправился доложить обо мне воеводе, я же неторопливо повел Зарю к конюшне. Пусть местный конюх, души не чаявший в лошадях, залечит ее душевные раны от долгой дороги.

Солнце почти скатилось за горизонт, когда я вышел из конюшни и вдохнул свежий вечерний воздух. Запах лошади, которым за долгие дни путешествия пропиталась вся моя одежда и, казалось, даже внутренности, разил наповал. Я поморщился, вдруг засомневавшись. Идти ли к Лире в таком виде? Будет ли она рада видеть будущего жениха грязным и вонючим?

Пока я размышлял и топтался на месте, из оранжереи, где Лира с любовью и трепетом выращивала редкие сорта цветов, послышался визг. Все внутри встрепенулось, когда на меня обрушился вихрь, несущий водоворот цветочного аромата и счастливого смеха.

– Амир! Хвала Владыке и Владычице! Они услышали мои молитвы! Ты вернулся целым и невредимым! – Звонкий голосок Лиры хмелем разлился по телу. Она обнимала меня так крепко, что казалось, хрупкие руки того и гляди переломятся, как и затянутая в корсет тонкая талия.

Я позабыл и о неподобающем виде, и о чужих любопытных взглядах, наверняка привлеченных радостным визгом, прижал Лиру к себе и уткнулся носом в ее благоухающие волосы. Даже в закатном полумраке, еще не разорванном огнями фонарей, она лучилась красотой – все та же хрупкая фарфоровая куколка, которой хотелось любоваться, не отводя глаз. Такая знакомая и родная, такая беззащитная. И столько яркой надежды светилось в ее глазах. Столько радости и любви.

– Почему ты не возвращался так долго? Где бы ты ни был, почему ничего не писал?