Он хмыкнул и услужливо повел меня наверх по притаившейся за стойкой скрипящей деревянной лестнице. Почти сразу мы попали во тьму, разрезаемую парой свечей в начале и конце узкого коридора. Туда выходили восемь дверей. Неужели почти все заняты?

– Белье уже постелено. Правда, мыться тут негде. Могу предложить ведро с теплой водой, – деловито сообщил хозяин.

– Спасибо. Обойдусь, – буркнул я. Двадцать серебряных легер…

Моей стала ближайшая к лестнице комната. Хозяин открыл дверь и гостеприимно посторонился. Внутри пахло отсыревшим деревом, а сквозь мутное окно не проступал лунный свет. Мужчина почти на ощупь чиркнул серником о трут и поджег свечу на глиняном блюдце. Я сделал несколько шагов под скрип половиц и тяжело вздохнул. Двадцать серебряных легер! За кровать с расползающимся от старости постельным бельем, маленький столик, две табуретки и ведро для малой нужды. Хоть бы шторки захудалые на окно повесили! Разве что кровать была, скорее, для двоих.

Хозяин откланялся, оставив меня в одиночестве. Я выругался сквозь зубы, откинул шерстяное покрывало и, не раздеваясь, забрался в постель. Сквозь щели в окне пробирался холодный ночной воздух, поэтому пришлось все же укрыться ветхим одеялом. Стоило смежить веки, как я устало провалился в глубокий сон… который был нагло нарушен настойчивыми женскими руками.

В первое мгновение воображение подбросило мне образ Амаль, заставив совесть умолкнуть. Нет, это не сон! Одним резким движением я схватил незваную гостью за горло, отчего та сдавленно запищала.

– Кто такая? – рявкнул я, ослабляя хватку и уставившись на увешанные звенящими браслетами руки женщины. В них не было оружия. Неважно, оно могло быть в ней самой.

– Я… я… – запиналась ночная гостья.

Она всхлипнула, стоило мне снова сжать пальцы, и замахала руками в немой мольбе.

– Хозяин сказал, что вы желаете развлечься, – пролепетала она.

– Откуда он это взял? Я просто снял комнату.

Едва договорив, я осекся. Вот за что двадцать легер! Бордель под вывеской трактира. Как в Даире. Это что, национальная традиция?

Женщина дрожала от страха, и ее огромные карие глаза лихорадочно скользили по моему лицу. На вид старше меня, но вполне миловидная. Густые черные волосы, кожа, в свете огарка свечи кажущаяся почти коричневой, привлекательные изгибы фигуры под тонким халатом из старенького шелка.

– Я очень обрадовалась, увидев вас. Нечасто сюда заходят такие мужчины, – бормотала она, не сводя с меня глаз. – Вы красивый, господин.

Я убрал руку с тонкой шеи и спрятал лицо в ладонях.

– Ну и напугала ты меня. Я же мог тебя убить.

Чужие пальцы невесомо пробежали по моему плечу и перебрались на спину.

– Давайте забудем это недоразумение. – В женском голосе проступили соблазнительные нотки. Быстро же она осмелела!

– Ты права. Давай забудем, – кивнул я.

Она придвинулась ближе, и ее вторая рука скользнула к моей груди, однако была остановлена. Никакого желания в теле, еще взбудораженном внезапным испугом, не возникло. Да и шлюхи меня никогда не привлекали.

– Ты меня не поняла, – процедил я. – Убирайся, и тогда я забуду об этом недоразумении.

– Вы же заплатили, господин. Я не могу не отработать плату.

Тяжело вздохнув, я поднялся с кровати, твердым шагом достиг двери и распахнул ее.

– Вон.

Женщина обиженно стрельнула в меня глазами и, покачивая бедрами, покинула комнату так грациозно, что не скрипнула ни одна половица.

– Ты лишился лучшей ночи в своей жизни, парень, – сказала она на прощание.

– Как-нибудь переживу и постараюсь не плакать, – фыркнул я и захлопнул дверь.

Лучшая ночь в жизни… почему при мысли об этом перед глазами вновь вспыхнул образ Амаль? Шурым, нечисть тебя задери! Это невыносимо. Лира, Лира, Лира! Амир, у тебя есть Лира!

Мое утро началось на рассвете. После нежданного ночного визита я смог забыться только поверхностным, беспокойным сном, то и дело прислушиваясь к тишине за дверью. Что, если следующим гостем будет один из красных ублюдков, а не местная шлюха?

День укорачивался, и заря наступала все позже. Свеча давно догорела, а сквозь мутное окно просачивались лишь зачатки утреннего света. Я почти на ощупь выудил из вещевого мешка плащ навира, затолкав обратно черный. Одежду менять не стал – ее и без того не видно под плащом, а влезать в вонючие тряпки, хоть и форменные, мне не хотелось.

Я вновь выскользнул в окно, не желая попадаться на глаза кому бы то ни было. В утренней серости верные защитники вели меня незамеченным по переулкам и подворотням, хоть и укрываться было не от кого. Улицы пустовали, и только редкие рабочие сметали опавшие листья, убирали клумбы и тушили фонари. Неприметного вида старик так ловко управлялся с водой из ближайшего колодца, поливая розы с помощью колдовства, что я на мгновение засмотрелся. Послушные ручьи текли в нужном направлении из низины на возвышенность и распылялись на розовые кусты. За ним следовали двое помощников, которым старик непрестанно что-то пояснял. Наверняка ученики.

Я отпустил тени и направился к солдатской казарме. Вскоре впереди показалось длинное двухэтажное строение, напоминавшее добротный кусок серого камня среди разномастных домиков, столь привычных для Нарама. Казарму же будто перенесли из Белоярова – такой она выглядела безликой, как и сотни других. Ее окружала высокая каменная ограда, у ворот дежурили зевающие солдаты, над их небольшим постом реял черный с золотом флаг Белоярской империи. Завидев меня, караульные напряглись и чинно выпрямились, приняв подобающую позу.

Я с легкостью убедил их, что прибыл в Вароссу для расследования дела об убийстве солдат. Меня проводили к коменданту, туда же явились и двое выживших. От них я узнал о некоем рабочем из поместья Амаль, который сообщил о побеге дружинникам, а также о погоне за ее отрядом и о коварных ловушках, подготовленных наместницей.

Уверен, Маура все это время находилась рядом с дочерью. Кто еще мог заставить землю обвалиться под копытами лошадей?

– А потом твари высыпали из леса так быстро, что мы и сообразить ничего не успели. Наших братьев рвали на куски, высасывали их жизнь, обгладывали и смеялись, – заламывая руки, бормотал один из выживших солдат. – Сам не знаю, как нам удалось выбраться. Все, что помню – звон колокольчиков. Дальше темнота. Очнулся только на полпути к городу.

Звон колокольчиков. Меня передернуло. Джанголос. Помнится, так называла это чудище Душечка.

– Конечно же, после такого побоища в лес никто не суется, – подытожил комендант – приземистый мужичонка с пышными усами, дозволенными старшему командованию, и плешью на макушке. Судя по светлой коже и зеленым глазам, он был выходцем с исторических земель Белоярской империи. – Я посылал солдат в сторону Нарамской гряды, подозревая, что беглецы могли пройти через лес к горам. Они доложили, что видели четырех всадников в коричневых плащах. Все сходится, ведь наместница увела с собой четырех лошадей. Правда, догнать их у моих бойцов не получилось. Одно могу сказать точно: беглецы двигались к гряде. Когда мне доложили, я послал два десятка солдат к границе Нарама и Миреи, но пока безрезультатно.

Сердце восторженно забилось. Неужто Амаль сбежала в Мирею через Нечистый лес? Всадников наверняка послали на разведку, ведь двигались они быстрее пешего отряда из четырех десятков человек.

– Поясните мне одну вещь, господин подполковник: почему вся дружина Вароссы охотится на Амаль Эркин? – спросил я, цепко вглядевшись в лицо коменданта.

Тот на пару секунд задумался и осторожно ответил:

– Приказ воеводы.

– Разве воевода уже вступил в должность и получил право отдавать подобные приказы? – делано изумился я.

– Вы не хуже меня знаете, подпоручик, что это чистая формальность. Айдан Кахир Эркин – уже воевода.

– Требующий схватить собственную сестру.

– Значит, за дело ищет. Если она сговорилась с нечистью и убила почти три десятка моих солдат, то поделом ей! – вспылил подполковник.