— Вот и поговорили, — Грубер повернулся к Снегирю, который в это время выруливал из тупика. — Да ладно тебе, мы-то точно жемчуг жрать не будем, а Зина и подавно. Зато сейчас будет интересно проследить, что будет происходить с кошкой, сожравшей жемчуг. Вдруг она станет супермегакошкой, которая начнет элиту направо-налево мочить, — он хмыкнул и схватился за голову. — Горох же она не стрескала?

— Вроде, нет, — Снегирь проводил взглядом попытавшегося их преследовать бегуна, который быстро отвлекся на что-то более интересное и отстал.

— А вот это хорошая новость. Будем надеяться, что в том магазинчике мы найдем все необходимое, чтобы горох набодяжить, а то мне что-то хреново.

— А ты чего так выложился-то? Все еще не умеешь этот дар контролировать? — Снегирь все никак не мог успокоиться из-за так с ними поступившей кошки, которая совершенно не чувствовала за собой никакой вины, но все же попыталась втереться к нему в доверие, потерев голову об его шею. Снегирь вздрогнул, и машина вильнула, благо улица, по которой они ехали, оказалась широкой и без дополнительных препятствий, в которые можно было въехать, расхлестав и машину, и их с Грубером до кучи. Грубер на их возню никакого внимания не обращал, а сидел с закрытыми глазами и потирал виски. Молчал он долго, и когда Снегирь не решил уже было, что Грубер ничего ему не скажет, тот открыл глаза и сел в полуоборот к другу.

— Вроде могу, просто, я постоянно боюсь, что что-то может пойти не так, и отдаю вообще все, что у меня есть. Я понимаю, что это серьезная проблема, но, Снегирь, я пока не могу перестроиться.

— Серьезная проблема — это то, что ты после одной единственной молнии потом по нескольку дней восстанавливаешься, все остальное терпимо. Что ты за человек-то такой? Да еще и кошку эту подобрал себе под стать.

— Чего… — у Грубера дар речи пропал, когда он услышал, в чем его Снегирь обвиняет. — Это я подобрал кошку?

— Ну не я же! Ты вообще под хвост это дряни заглядывал? Может быть, это кот, а мы все кошка да кошка.

— Вроде бы кошка, — Грубер неопределенно пожал плечами. — Во всяком случае, яйца не висят.

— Ну ладно тогда. — Машина затормозила возле магазина, и Снегирь заглушил мотор. — Нам сюда.

— Ты уверен? — Грубер смотрел на кошку, словно стараясь вот так на глазок определить ее половую принадлежность.

— Уверен, мы много раз мимо проносилось, я даже специально потом адрес уточнил, — Снегирь открыл дверь, поудобнее перехватил калаш Грубера и выпрыгнул на улицу.

— И зачем, спрашивается, нам предоставили выбрать стволы, если ты все равно хватаешь мой? — задал Грубер вопрос, адресовав его спине Снегиря. — Ясно, внятного ответа я на него вряд ли услышу. — Он выбрался из кабины и, прежде чем закрыть дверь, спросил у кошки, наблюдающей за ним серьезным, внимательным взглядом. — Ты с нами? Или пока определяешься? Учти, как только мы запрем входную дверь, тебе будет не так-то просто попасть к нам в магазин. — Кошка слегка наклонила голову набок, но даже не мяукнула в ответ. — Ну и хрен с тобой, — Грубер захлопнул дверь и направился, сильно качаясь, словно пьяный, вслед за Снегирем.

В магазинчике царил полумрак, но так происходило сейчас со всеми помещениями этого кластера, чье освещение было всегда больше искусственного происхождения, после того, как вырубился свет.

— Ну что? Все спокойно? — ему никто не ответил. Грубер невольно нахмурился и принялся осматриваться по сторонам, судорожно сжимая в руках пятизарядку Снегиря. — Снегирь, эй, ты живой вообще? Что проис…

Из-за прилавка к нему навстречу выскочил печально знакомый Груберу Онегин. Осклабившись, он захохотал громко и торжествующе, а последнее что увидел Грубер, после того, как попытался взять Онегина на мушку, был летящий прямо ему в лицо приклад автомата.

Темно. Темно так, что, когда открываешь глаза появляется ощущение, что ослеп. Воздуха мало, тех крох, что поступают к готовым разорваться легким явно не хватает. В голове стоит гул, и нет возможности пошевелить ни рукой, ни ногой.

Грубер лежал и пытался понять, что произошло и где он оказался. Вспоминалось с трудом, из-за нехватки кислорода мозг отказывается работать на полную катушку, а перед глазами прыгают разноцветные круги, которые совершенно не помогают думать, только вносят сумятицу в итак переполненную разными, в основном паническими, мыслями голову. Грубер напрягся, вспоминая, что случилось с ними в ближайшее время.

Итак, они въехали в перезагрузившийся кластер. Там уже были измененные, скорее всего пришли за вкусным мясцом, местные не могли так раскачаться за прошедшее после перезагрузки время, даже если бы очень сильно захотели. Потом они увидели кошку, нет, кошка запрыгнула к ним в машину и спряталась у него Грубера за пазухой. За кошкой гнался рубер. Рубер матерый, ему как раз пары кошек не хватало, чтобы в элиту начать переходить. Грубер применил свой первый дар, потому что с тем оружием, что у них со Снегирем в наличие лезть на рубера… они пока не сошли с ума до такой степени. Кошка сожрала жемчужину — тварь, но умная, а они решили переждать, пока он Грубер хоть немного восстановится в том самом магазинчике, который они должны были обнести. Михалыч, кажется, что-то говорил про то, что застолбил это место. Вот только крысеныш по кличке Онегин поджидал их именно там. Видимо ему совсем крышу сорвало, или он по жизни больной — Грубер бы не рискнул связываться с квазом из-за каких-то мелких обидок, или же… Или его кто-то прикрывает. Кто-то, имеющий все ресурсы, чтобы покрыть художества этого урода. Так себя обычно ведут сыночки обеспеченных деньгами и властью родителей, чувствуют безнаказанность, мол, пап придет и все решит. Остается выяснить, кто такой папа. И что-то подсказывает, что папа каким-то образом связан с электростанцией «Подземного» и засевшим там Советом. Но ничего, ему бы только выбраться отсюда, и Онегин получит свое, а Стикс все спишет. Тут и элита недалеко ошивается. Висок пронзила тупая боль, заставившая поморщиться. А ведь действительно где-то в пределах действия его радара шатается элитник. Что удивительно не подходит ближе. На одном расстоянии болтается, почти на границе его груберовской чувствительности. И что со Снегирем? Если с ним что-нибудь… Онегин пожалеет, что с элитой не столкнулся.

Грубер старался дышать очень маленькими вдохами, чтобы не расходовать такой нужный ему кислород. Где-то в отдаление послышались скребущие звуки, а затем раздался удар. Еще один удар и истошный мявк. И тут в лицо Грубера ударил луч солнца, хлынул такой необходимый воздух, а еще сверху посыпались комья земли. Грубер инстинктивно прикрыл глаза и мог только чувствовать, как орущая кошка ломает крышку того ящика, в котором он, как оказалось, лежал.

Он ничем не мог помочь благодарному за спасение зверьку, но сожравшая жемчуг кошка в его помощи определенно не нуждалась. Наконец дыра расширилась и Грубер почувствовал, что может шевелить руками. Старательно извиваясь всем телом, он сумел вытащить сначала одну руку, до этого плотно прижатую к телу, затем вторую. Ухватившись за края ящика, Грубер, приложив к этому просто чудовищные усилия сел.

На улице вечерело, и тот солнечный луч, который ударил ему в глаза, на самом деле был закатным лучом. Стремительно темнело, но Грубер сумел разглядеть, что сидит во дворе дома, где располагался магазинчик, в гробу. Заживо его еще никогда не хоронили. Грубер почувствовал, что от злости у него глаза налились кровью. Выбравшись из гроба, и из неглубокой ямы, а копать полноценную могилу ради него никто не стал, Грубер осмотрелся оп сторонам и сжал кулаки. Его просто трясло от ярости, и тут он почувствовал, что вместе с выбросившимся в кровь огромным количеством адреналина, восстанавливается его дар. От удивления Грубер даже кулаки разжал.

— Это что же на коре надпочечников завязано? — пробормотал он. — Чудны дела твои, неизвестное божество Стикса. Ну адреналином-то разжиться не проблема, аптеки все мародеры почти не трогают, не нужны они здесь. В крайнем случае больничку найдем, уж там-то этого добра хватает, в каждой противошоковой аптечке.