— Арма! — проскрипел Кай, и она выпустила стрелу, сбивая клекочущего над ним пустотника. Уже легче натянула лук и выпустила вторую стрелу и сразила следующего пустотника. И следующего. И еще одного, и уже выцеливая одного за другим, вдруг поняла, что лица всех двенадцати, что продолжают сидеть на престолах, искажает боль, и что за каждым начинает клубиться что-то страшное, и один за другим раздаются страшные имена: Суппариджа, Ваппиджа, Хантежиджа, Хаппараиджа, Пангариджа, Анниджази, Хартага, Истарк, Илалиджа, Вериджа, Тиджа, Ариджа!

— Ариджа! — повторил раздраженный голос, и из отверстия в крыше, проламывая и расширяя его, начала протискиваться костяная жаба, разжиревшая от сожранного противника, и лук в руках Армы переломился. И вокруг побледневшего Кая закружилась, звеня голоском, Ишхамай. И Сиват, огромный как гора Сиват склонился к крыше Храма с самого неба, чтобы взглянуть огромным глазом на крохотную синеглазую девчонку и поторопить обожравшегося Ариджу. И где-то в глубине Салпы зашевелилось страшное чудовище, на спине которого пылал тот же самый рисунок, что и на крыше Храма, и Кай спросил у Армы в последний раз:

— Что ты должна была сказать мне?

— Убей себя, — вымолвила она.

И он ударил себя в сердце.

Небо над головой было неправильным. Арма открыла глаза и сразу поняла, что небо над головой неправильное. И солнце было неправильным. Правильное небо должно было быть желтого или глиняного оттенка. А солнце мутным пятном. И облака, которые по небу иногда плывут, должны быть желтого оттенка. Или серого. Или черного. Или красного, если Пагуба. Но это небо было голубым. Голубым и невозможно высоким. Далеким. И облака, которые плыли по нему, напоминали перья птиц. Или клочья белого тумана. Такого же белого, как снежные вершины на горизонте. И солнце пылало ярко и напоминало то солнце, что было выжжено на груди зеленоглазого. И ветер был необычным. Он нес какую-то странную свежесть, и хотя дул не очень сильно, но как будто прилетел издалека.

Арма подняла голову, не увидела вокруг престолов и поняла, что Храма больше нет, потому что расчерченная плита расколота, переломана посередине, а колонны, удивительные колонны раскатились по площади мертвого города. Развалились на куски, осыпались щебнем.

Тело Кая лежало на самом сломе. Арма побежала к нему, споткнулась о собственный меч, едва не упала, ободрала колени, подскочила и, перевернув, почти задохнулась. В его груди торчал каменный нож. И чувствуя, что мертвый город начинает вращаться вокруг нее, она ухватилась за холодную рукоять, потащила, дернула, выдернула и с ужасом увидела, что нож рассыпается в ее ладони пылью.

И тут Кай вздрогнул. Зеленые нити проступили на его теле. Оплели грудь и руки. Шею и лицо. Стянули раны, отшелушили пятна серой кожи. Заполнили отверстие в груди, налились соком, побледнели и слились цветом с кожей. И Кай-Весельчак, Кир Харти, Лук, урожденный Луккай, белый циркач, бывший Меченый, зеленоглазый затрясся и вдохнул так, словно вынырнул с огромной глубины. И еще не открыв глаза, нащупал и сжал ладонь Армы.

— Как же? — только и спросила она.

— А ты не рада? — удивился он, обнял ее, прижал к себе. — Я и сам не знал. Правда не знал. Если бы знал, не получилось бы. И если бы ты раньше сказала, не получилось бы. А это… это подарок от Киклы. Помнишь, я говорил тебе, что мы с нею почти в родстве? Видела на престоле черноглазую девчонку в листьях? Так вот это — она. Оказывается, она всегда сохла по моему батюшке, а он западал на тех, кто постарше и поярче. А она сохла. Совсем как ты по мне. Ну ладно, ладно. Как я по тебе. Иди сюда…

…

— Как твоя боль?

— Ее больше нет. Знаешь, но я бы спустился и забрал наши мешки. Хотя боюсь, и вода и еда рассеялись вместе с мороком.

— Ну без воды я нас не оставлю.

— Не могу пообещать того же самого насчет еды, но сделаю все возможное.

…

— Почему они не остались? Почему никто из них не остался?

— А ты бы осталась?

Геостационарная станция класса А3.

Орбита планеты Перун, системы Хорс

День высадки.

— Аристократы! Вы признаны достойными, чтобы расширить границы Империи. Так будьте смелы, честны и благородны в своих делах! И пребудет с вами благословение Императора! — голос наместника, усиленный микрофонами, казалось, проникал во все закоулки огромного ангара и заглушал гул от тысяч механизмов и сотен людей.

Находясь в центре толпы облачённых, как и я, в боевые доспехи дворян, не смог сдержать улыбки. “Смелыми, честными и благородными…”. Да уж.

— И чего он лыбится? — донёсся до меня шёпот одного из мелких дворян, что каким-то способом умудрился вклиниться во вторую волну высадки. По крайне мере, лента у него на руке была двухцветной. Как и у его товарища рядом. — Он же из четвёртых. Смерти, что ли, радуется?

— Тихо ты! Ещё услышит! — шикнул на него второй. — Это же барон Исаев. Вообще не смотри в его сторону, он дурной и проблемный.

— А-а-а, так это тот из рода предателей, — похоже, дворянчик не из местных, ну или пробыл на Орбитале, как называли станцию в обиходе, слишком мало времени. Те, кто пробыл в моей компании довольно длительное время, быстро понимали, что может последовать за подобными высказываниями.

И да, я дурной и проблемный. Но лишь для моих врагов. А для друзей я душка и вообще ласковый, и пушистый. Как жаль, что у меня нет друзей…

Я медленно повернул голову в их сторону, но второй, тот, что явно был поумнее, уже схватил говорливого и потащил вглубь толпы. Молодец, но гербы их домов я запомнил. Голубь и Дерево. Хах, забавно. Голубь сидит на дереве и гадит, но именно дерево его спасает от проблем.

— Внимание всем! Первой волне приготовиться к десантированию, — раздался металлический голос ИИ станции. — Провожающим рекомендуется отойти от стыковочных шлюзов.

— Ну всё, понеслось, — вместе с остальными, молодыми и не очень, наследниками родов, я покинул площадку перед трибуной, где выступал наместник, полноправный представитель императора на этой планете.

До “Черепахи”, моего десантного модуля, был добрый километр, но, согласно традициям, по ангару будущим лендлордам позволялось передвигаться исключительно пешком. Но мне несложно, даже наоборот, очень забавно наблюдать за упитанными аристократами, что едва шевелят своими короткими ножками, лишь бы успеть к началу десантирования их волн.

Впрочем, времени до старта «у меня» ещё прилично, так что ещё и с семьёй попрощаться успею. Как-никак, пока имперцы не построят орбитальный лифт, вернутся на Орбитал будет невозможно.

— Первая волна, проверка систем. Готовность. Три…два…один! — слышался голос ИИ.

Я бы сказал, что ангар тряхнуло, когда добрая сотня модулей покинула станцию, но это было скорее психологическим самообманом. Несмотря на то, что размеры каждого десантного модуля или сокращённо ДМ, варьировались от двухсот метров до полукилометра, на фоне станции класса А3 они были не более песчинок.

Над каждым стыковочным шлюзом располагались огромные экраны, демонстрирующие картинку с внешних камер Орбитала. И толпы провожающих с восторгом комментировали запуск первой волны.

— Ну да, тут, кроме восторгов, ничего и не будет, — отметил я про себя, проходя мимо. — Первая волна, впрочем, как вторая, самые безопасные. Богатейшие кланы, самое лучшее оборудование и специалисты. Ну и, конечно, самые тихие территории с заранее изученным расположением воздушных аномалий. Именно они служили основной причиной гибели модулей на первом этапе высадки.

Проблемы могут случиться, только если кто-нибудь допустит идиота к пульту управления модулем. Ну или в случае какой интриги, но таких случаев за последние пару сотен лет не было. По крайней мере, официально. Просто даже идиоту было понятно, что препятствовать исполнению воли Императора чревато, да и строить козни на территории, контролируемой наместником, можно лишь в двух случаях. Либо человек идиот, либо имеет «определённую» поддержку…