– Что ты делаешь с ним, мерзавка? Уйди, пока я не придушил тебя голыми руками, – рыкнул он, словно дикий зверь.

Несколько Беркутов во главе с Ансаром дернулись, чтобы защитить Иглу. Даже Реф завис над ее головой и угрожающе ощерился.

– Поосторожней, недовоевода. Игла лечит Дана. Без нее он бы истек кровью и умер прямо на этом диване. Ты все еще желаешь, чтобы она отошла? Неужели вылечишь сам силой своего гнева? – разнесся по гостиной равнодушный голос Эрдэнэ.

Сам он обнаружился в дальнем кресле, у окна, и выглядел так, будто вообще не понимал, как здесь оказался. Я невольно перевела взгляд на его губы, расплывшиеся в снисходительной ухмылке, и поспешно отвернулась. В темноте ночных улиц у меня получалось забыть о стыде, но сейчас, при свете множества ламп, его губы служили живым свидетельством моей глупости и слабости.

Иссур перевел глаза на руки Иглы, которыми та водила над Даном, на Рефа, что в тот же миг расплылся над телом его друга теневым пятном, и тяжело рухнул на колени. Эта сцена оказалась столь неожиданной для каждого, что в гостиной воцарилась пугающая, мертвая тишина. Иссур опустил голову и замолчал. Если бы я не знала, что у младшего Ак-Сарина нет ни сердца, ни совести, то решила бы, что он плачет.

Но вот его рука дернулась к щеке и быстро утерла ее, чтобы никто не заметил, но заметили все. Неужели Иссур и вправду умел плакать?

– Ты спасешь его? Как там тебя? – сдавленно пробормотал он.

– Меня зовут Дания. Спасу, если уберешься отсюда и перестанешь раздражать своим лицом, в которое я так мечтаю плюнуть, – не отвлекаясь, огрызнулась Игла.

И Иссур убрался подальше. Молча. Послушно, будто слуга. Замер поодаль, не обращая внимания ни на кого из нас, словно в гостиной остались лишь он, Дан и Игла. Я пораженно наблюдала за тварью, в которой, как оказалось, сохранились человеческие чувства. Все же в топком болоте его души Дану отводилась добрая половина, если не все ее беспроглядные топи.

– Амаль, принеси из нашей спальни мою сумку с настойками, – распорядилась Игла, не отрывая взгляда от тела Дана. Ее лицо посерело и в свете ламп казалось почти мертвым, но она упрямо держалась, отдавая остатки сил.

Я послушно вскочила с колен и бросилась выполнять просьбу, облаченную в приказ. У лестницы топтался Тир и, судя по всему, пребывал в отвратительном расположении духа. Завидев меня, он дернулся навстречу и поджал губы.

– Ничего не хочешь мне объяснить, Амаль?

Я мотнула головой и упрямо обогнула его, однако Тир властно схватил меня за локоть, не позволив уйти.

– Ты сбежала на всю ночь вместе со своим ручным демоном, зная, что где-то рядом бродит Амир, который непременно снова попытается тебя убить. Оказывается, только я так тебе противен, а Эрдэнэ – отличный кандидат на ночь с великой Амаль Кахир. Ради него ты готова пожертвовать даже собственной безопасностью.

Я дернулась из хватки, но Тир держал крепко.

– Отпусти меня сейчас же. Игла попросила настойки для Дана. Если я их не принесу, смерть навира останется на твоей совести, воевода. Без него мы не попадем к Златояру.

– Плевать мне на Златояра. На кой хрен нам сдалась эта встреча, если ты ведешь себя так, будто стремишься умереть? – На лице Тира появилось знакомое выражение властного правителя. Так он смотрел, прочтя в моих мыслях все, что искал. – Какой смысл мне ввязываться во все это, если ты играешь по своим правилам, ни с кем не считаясь?

– Даже если я умру, цесаревич от тебя не отстанет. Ты запятнал себя союзом со мной, Тир. Не забывай об этом. А теперь отпусти. Мне больно. – Я произнесла последние слова с таким нажимом, что воевода смущенно отшатнулся.

Тир остался позади, а я взбежала по лестнице, шагая через ступеньку, только бы убраться подальше. Мне бы и самой хотелось забыть пережитое в трактире унижение, но теперь и Тир искренне считал, что мы с Эрдэнэ – любовники.

Когда я вернулась с сумкой, в которой позвякивали пузырьки с настойками, любовно приготовленными Иглой, гостиная почти опустела. Остались лишь Иссур, все так же замерший безмолвной тенью, Дания, почти лишившаяся сознания, Реф в форме пятна, Эрдэнэ, спящий Ратнар и Ансар. Правда, прибавился еще и Тир. Он демонстративно восседал в кресле, которое несколькими минутами ранее занимал Эрдэнэ. Похоже, ревнивый воевода попросту согнал его с насиженного места.

Игла кое-как влила в рот Дана полпузырька настойки грязно-болотного цвета и наконец спокойно выдохнула, рухнув на пол без сил. Иссур тут же подскочил к другу и остервенело сжал его безвольную руку.

– Как он? – выдохнул он.

– Жив. Раны затянулись. Настойка придаст ему сил. Скоро очухается, а я, кажется, сейчас сдохну.

Глаза Иглы закатились и закрылись, голова безвольно упала на бок – она потеряла сознание. Эрдэнэ поспешил к ней с видом заботливого отца и осторожно поднял на руки. Будь он просто худощавым человеком, поднять рослую Иглу оказалось бы для него тем еще испытанием. Благо демоническая кровь дарила еще и блага, а не только лишения.

Стоило Эрдэнэ с Иглой на руках исчезнуть за дверью, как Иссур поднял на нас сверкающие гневом глаза и процедил:

– Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? Почему мой друг чуть не погиб?

– Хорош друг. Ты даже взглядом его не удостоил после суда, – фыркнул Тир, вальяжно закинув ногу на ногу. – А тут вдруг вспомнил о дружеских чувствах. Не поздновато ли?

– Наши ссоры – не твое дело, братец. Ты сам позвал меня, значит, знаешь, что этот человек мне куда дороже тебя.

– Если бы он умер, это было бы справедливо. Ты едва не сжег полгорода, пытался убить меня и Амаль. Думаю, смерть Дана стала бы достойной платой за все твои злодеяния. – Голос Тира сочился ядом, отчего с каждым словом я все больше чувствовала себя лишней.

– А что тогда – достойная плата за твои? Впрочем, если член отсохнет, для тебя это станет смертельным ударом, – злобно хохотнул Иссур.

– Я хотя бы умею им пользоваться, в отличие от тебя, неудачника.

– Достопочтенный воевода и недовоевода, прошу вас… заткнитесь, – прервал их перепалку сонный голос Ратнара. – От вашей ругани даже мертвый поднимется, не то что я. Мое тело не подохло… пока.

Иссур и Тир замерли, изумленно взглянув на бывшего сыскаря.

– Раз уж вы все равно не даете мне поспать, придется рассказать о злоключениях, которые нам с Амиром пришлось пережить из-за собственной глупости и слепого доверия братьям по оружию.

– Так, пошел вон. Твои уши здесь лишние, – тут же приказал Иссуру Тир, но тот лишь закатил глаза и ругнулся. Власть брата для него по-прежнему ничего не значила. Иссур не сдвинулся ни на шаг от Дана. Похоже, даже Ювхе в драконьем обличие не удалось бы оторвать его от спасенного друга.

– Пусть останется, – устало попросила я, присаживаясь на ковер перед креслом Ратнара.

Тир бросил на меня мимолетный нечитаемый взгляд, но, сдавшись, кивнул.

– С каких это пор он вообще на свободе? – спросил Ратнар, но устало махнул рукой, мигом растеряв весь интерес к Иссуру. – Впрочем, мне неинтересно. Наверняка вам всем любопытно услышать, что делали с нами в Первой страже.

– Пытали, – вырвалось у меня. Ратнар одобрительно кивнул и даже усмехнулся уголком губ.

– Пытали – это мягко сказано. Нас мучили и наблюдали, кто выживет. Кто оказались достаточно сильными, чтобы выкарабкаться, те получили милость отправиться на закалку для отряда смертников. Мы с Амиром этой милости удостоились.

Все мое тело покрылось гусиной кожей. Отряд смертников?

– Что это за дрянь? Что за отряд смертников? – выпалил Тир, опередив меня всего на мгновенье.

– Отряд, созданный Первой стражей для подготовки живого мяса – тех, кого не жалко послать в самое пекло. Каждый солдат Первой стражи на счету, а мы – расходный материал, не люди, а мусор. Каждый из нас – преступник, пойманный стражей. Следы каждого наверняка подтерли. Я понял это по урывкам разговоров наших надзирателей. Они думали, что видят перед собой безмозглых псов, из-за чудо-отваров неспособных соображать, но я уже давно слез с этой дури и вернул себе ясную голову.