Несмотря на ободряющие слова Эрдэнэ, я все равно припустила быстрей, опасаясь погони. Маура доложит Мансуру о том, что мы не только сбежали, но и напали на нее. Он придет в ярость. Благо, что кадары к тому времени будут мертвы, а Аждарха прилетит ко мне.

Я беспокоилась, как бы Мансур и его приспешники не развязали кровавую бойню в Нараме. Вряд ли у них хватит на это сил без кадаров и Аждархи, но взбешенный революционер-неудачник может доставить немало проблем. Однако сейчас перед внутренним взором остался только образ матери и ее разочарованное лицо. Я так и не сумела смириться с тем, что она выбрала не меня, и не смирюсь, наверное, никогда. Всю жизнь, все бесовы двадцать лет, я стремилась заслужить ее любовь, хотела немного тепла и ласки, но не получила даже одобрения.

Сидя у костра в Нечистом лесу, Маура красиво лгала, что мы с Мансуром – главная ценность в ее жизни, но на деле он оказался куда важнее меня. Врали те, кто говорили, что женщина всегда выбирает своего ребенка. Я оказалась ребенком, которого не пожелали выбрать. Осталось лишь глотать горькую желчь и убеждать себя, что чья-либо любовь мне не нужна. Достаточно и уважения. Сойдет даже страх.

За дурными мыслями я не заметила, как пролетел путь по коридору огня. Топка камина возникла слишком неожиданно, и дорога оборвалась. Оступившись, я вывалилась на каменный пол и больно ушибла бок. Следом выбралась Игла, Реф завис над ее плечом, с ворчанием отряхиваясь и отплевываясь. На меня неожиданно рухнула Диша, а на нее – Геула. Эрдэнэ ехидно хмыкнул, окинув нас насмешливым взглядом, и кивнул Игле на огонь. Та мгновенно поняла, чего от нее хотели, и плотные тени тут же затушили камин.

– Я, конечно, ожидал, что ты рано или поздно появишься, ведьма, но на такое зрелище и не надеялся, – разнесся по гостиной знакомый мужской голос, отчего я едва подавила желание вытащить из ножен каму и метнуть в мерзавца.

Кое-как Диша с Геулой сползли с меня, и я наконец выпрямилась во весь рост, чтобы свысока взглянуть на развалившегося в кресле Иссура. На его исхудавшем лице, так похожем на лицо Тира, плясало злобное веселье. Глаза горели гневом, а губы искажал излом коварной ухмылки. Пальцы сжимали бокал с красным вином. Похоже, братец воеводы пьян. Вот уж не могла подумать, что так взбешусь, услышав от него всего одну колкость. Бесова встреча с Маурой! Она выбила меня из такого нужного сейчас равновесия.

– А я надеялась никогда не увидеть тебя живым, – буркнула я, отчего Иссур издевательски рассмеялся.

– Очень мило со стороны моего братца вытащить на волю того, кто хотел его убить. Да и тебя тоже. Ничему вас жизнь не учит. – Иссур неторопливо поднялся и хлебнул из бокала прямо перед моим лицом.

– Помнится, ты причитал, что не желал смерти Тира. Это было очень жалко. Ты и сам жалок.

Лицо Иссура дрогнуло, а на скулах заходили желваки. Я зацепила его за живое. Он вновь сделал глоток вина, и мой взгляд наконец зацепился за новую деталь – браслет тишины на запястье. Злобное веселье растянуло мои губы в кривой ухмылке. Однажды Иссур сказал, что с браслетом тишины я – никто. Пора ему ощутить себя на моем месте.

– Как лестно, что вы поверили в мою маленькую ложь. – Иссур справился с собой и даже нашел силы ухмыльнуться. Он кивнул в сторону Геулы и Диши: – Что это за сброд с тобой?

Иссур неосмотрительно задержал взгляд на Геуле и уже не сумел отвернуться. Она читала его, в то время как сам он не мог прочесть никого из нас.

Наконец Геула отвела глаза и жестоко протянула:

– Подумать только, нас называет сбродом мальчишка, искренне считающий сбродом себя самого. Недолюбленный младший сынок, которому с рождения ставили в пример старшего брата. Пес, преданно бегавший за лучшим другом, а после укусивший его руку, что протянулась с заботой и любовью. Завистник, оказавшийся слишком трусливым и неудачливым. Ты искренне веришь, что тебя не за что любить, и потому отталкиваешь тех, кто все-таки любит. Не веришь единственному человеку, который готов умереть за тебя, зато поверил какому-то сброду и потерял все. А еще ты боишься Амаль, но уж лучше отрежешь себе язык, чем покажешь свой страх.

Иссур открывал и закрывал рот, на его измученном лице проступил неподдельный ужас. Геула вывалила на свет все, что он прятал ото всех и, скорее всего, от себя самого. Сегодня Иссур проиграл окончательно.

– Пошли вон из моего дома! – рявкнул он, замахнувшись на Геулу, но бессильно опустил руку. В одно мгновенье его плечи поникли, а губы сжались в тонкую полоску. Иссур и сам понял, что не вправе выгонять нас, потому что дом принадлежал Тиру.

– Иди-ка ты спать, пока не унизил себя еще сильнее, – процедила я и, велев своим спутникам дождаться в гостиной, отправилась на поиски Тира.

За спиной хлопнула дверь, и послышалось эхо шагов – Иссур помчался прочь. Ощущая себя победителем, я постучала в дверь жениха и не удержалась от ухмылки. Вот смешно получится, если и в этот раз у него в постели нежится какая-то девица! Но Тир не подвел: в этот раз он спал в одиночестве и открыл мне с бесконечно сонным видом. Стоило воеводе осознать, кто стоял перед ним, он сдавленно охнул и широко улыбнулся.

– Амаль! Пора бы мне уже привыкнуть, что ты приходишь только по ночам и никогда не остаешься у меня до утра.

Я на миг прикрыла глаза и выдавила ответную улыбку. На плечи давил непомерный груз, но беззаботное лицо Тира облегчало мою ношу. Непонятно, как у него это получалось.

Выслушав мои сбивчивые объяснения, воевода разбудил Брая и велел привести Ансара, который сегодня как раз дежурил у ворот. Его и отправили на поиски Гарая и Илмара, которые, оказывается, все это время мирно пили чай с баранками на кухне в ожидании нас.

Брай кое-как разместил моих спутников на ночлег. Комнат в доме не хватало, поэтому пришлось Беркутам потесниться. Геуле с Дишей выделили небольшую комнатку, Эрдэнэ, Гарая и Илмара поселили вместе, поскольку мои солдаты наотрез отказались спать рядом с таинственным полудемоном и отвратительным для них кадаром. Игла, конечно же, заняла мою спальню.

Беркуты доложили, что непрестанно наблюдали за дворцом и по мере возможностей следили за Первой стражей. Ни Амира, ни Ратнара увидеть так и не удалось, но одно они узнали: каждые три дня от дворца отправлялась большая телега с припасами, иногда ее заполняли тела. Поскольку никто из Беркутов не умел скрываться в тени, они не смогли проследить за повозкой. Игла тут же вызвалась присоединиться к моим солдатам и помочь. Реф заявил, что сделает невозможное, чтобы найти своего мальчика. Ансар, как и Тир, едва не уронили челюсти на пол, увидев маленького лиса.

– Реф всегда держался рядом с Амиром, поэтому посвящен во все тайны, которые были известны ему, – сообщила я, с улыбкой наблюдая, как вытянулось от изумления лицо Тира. Бесплотный лис непозволительно много знал о его разгульной жизни.

Игла рвалась ко дворцу ночью, но я запретила ей выходить из дома до утра. Она скрипнула зубами от злости, но пообещала дождаться Беркутов, которые явятся к завтраку с докладом. Тогда мы и подумаем, что делать дальше.

Наконец все разбрелись по комнатам, и даже Эрдэнэ хватило такта уйти, позволив нам с Тиром поговорить с глазу на глаз. Едва за ним закрылась дверь, я рухнула в кресло и прикрыла глаза. Рядом с Тиром стало спокойней. Он – друг. Он поможет.

Воевода взял из шкафчика со стеклянными дверцами бутылку вина, два бокала и мягко произнес:

– Позволишь пригласить тебя к себе в покои? Не подумай ничего дурного, мы просто поговорим. Так у нашего разговора не будет невольных свидетелей, – он замолчал на пару мгновений и расплылся в соблазнительной улыбке: – Впрочем, если не хочешь разговаривать, в своих покоях я могу исполнить любое твое желание.

– Одного не пойму: неужели ваши девицы настолько глупы? Такие непристойности не возбуждают. Они смешат, – буркнула я.

Тир хохотнул и добавил:

– Рассмешить женщину значит преодолеть полпути до ее сердца. Будь осторожна, осталось совсем немного до того часа, когда ты безнадежно влюбишься в меня. Ради этого я готов смешить тебя дни и ночи напролет.