Тир провел меня в центр бального зала, и вокруг нас образовалась пустота. Краем глаза я видела, как Лира едва сдерживается, чтобы не повиснуть на предателе, и кокетливо улыбается, сжимая его руку. Он же не сводил с меня глаз, следя за каждым движением. Хрустальная девочка что-то шептала своему ненаглядному, прикрыв рот ладошкой в белоснежной перчатке, на что тот лишь рассеянно кивал и криво улыбался. Предатель пытался быть с Лирой вежливым и любящим, но все еще таращился на меня.

Наблюдая за парочкой, вызывавшей чувство дурноты, я и позабыла, с каким вниманием рассматривает нас почтенная публика. Тир танцевал божественно, как будто родился для коротания вечеров на балах и приемах. Я же в детстве обучаться танцам не желала и доводила учителей непослушанием до нервной чесотки, за что, конечно же, получала нагоняи от Мауры. В отличие от бесполезных наставников, Михель научил меня ездить верхом, владеть ножом и даже немного саблей. Научил быть хитрой и властной. Научил быть сильнее советников, мечтавших о моей скорой кончине. Увы, танцы были не столь ценной наукой, как живучесть.

Я пыхтела и краснела, стараясь угнаться за Тиром, который почти парил над землей. Он едва касался моей руки, чтобы не причинять боль, зато почти неприлично прижимал к себе за талию. Будь я не так занята счетом шагов, непременно съязвила бы что-нибудь, припомнив явную брезгливость на его лице при нашей первой встрече.

На втором танце гости присоединились к нам, и я больше не чувствовала себя голой под десятками чужих взглядов. Тир чуть снисходительно, но все же очаровательно улыбался, замечая мою неуклюжесть, и благородно молчал, когда я в очередной раз наступала ему на ногу.

Бал тянулся целую бесову вечность! Я успела выпить два бокала игристого вина, которое разносили служанки на красивейших золоченых подносах. Тир хвастался, что напиток привезен специально для него из Приморской провинции, славящейся на всю империю виноградниками.

– Вы не пробовали нарамского вина, воевода, – отозвалась я, спрятав за улыбкой напряжение от очередного неуклюжего выпада. – Поверьте, виноградники Нарама дадут фору Приморской провинции. Там вы не найдете игристого, но красное вино «Каани́ Аши́»[15] превзойдет все ожидания.

– Я хотел бы однажды побывать с вами в Нараме и попробовать это вино. – В голосе Тира растекся мед, когда он склонился к моему уху.

– Только когда моего брата уже не будет в живых, – так же томно ответила я, с мрачным весельем заметив, как изменилось лицо Тира.

– Тогда, думаю, мы просто пошлем кого-нибудь в Нарам за этим вином.

И губы воеводы вновь расползлись в очаровательной улыбке.

– Дамы и господа, я предлагаю всем нам выйти за рамки бальных устоев Миреи и полюбоваться на традиционный танец Нарама, родины нашей дражайшей Амаль Кахир! – вдруг объявил распорядитель. За разговором мы и не заметили, как стихла музыка. – Неподражаемая воинка – дань многовековой истории и отваге воинов! Сегодня его увидим и мы! Я прошу вас, Амаль Кахир!

Я уставилась на Тира, собираясь шепотом отругать за неуместную неожиданность, но в нерешительности замерла. Воевода готов был метать гром и молнии. Это точно было не его рук дело. Иссур!

Я отыскала взглядом младшего Ак-Сарина – тот с невозмутимым видом и дерзкой ухмылкой возвышался прямо перед сценой. Иссур отсалютовал мне бокалом игристого и даже слегла поклонился.

– Я разорву его голыми руками, – прорычал Тир и вновь, забывшись, сжал мою обожженную руку.

Иссур оглянулся на сцену, где невозмутимо усаживались четверо музыкантов с традиционными нарамскими инструментами в руках, и приблизился к нам, не забыв захватить у ближайшей служанки новый бокал игристого.

– Я же обещал, что вы станете самой обсуждаемой персоной этого вечера. Танцуйте, Амаль, на потеху новым подданным.

Иссур решил сделать из меня посмешище! Надеялся, что народ Миреи воспримет невесту воеводы как дрессированного зверька, скачущего на радость публике.

– Пошел вон, мразь! Ты пришел на наш праздник как ни в чем не бывало и смеешь выставлять посмешищем мою невесту! – прошипел сквозь зубы Тир, на что Иссур лишь пожал плечами и очаровательно улыбнулся. Уверена, если бы не полный зал знати, воевода непременно впечатал бы в лицо брата подошву начищенного ботинка.

– Прошу вас, начинайте! – приказал музыкантам Иссур, едва ли обратив внимание на угрозы брата.

– Амаль Кахир не танцовщица, она не станет развлекать публику, – рыкнул Тир, выдвинувшись вперед и закрыв меня от коварного взгляда младшего брата.

– Что вы, достопочтенный воевода! Воинка – танец устрашения, а не увеселения. Я с удовольствием покажу нашим гостям силу традиций славного Нара-ма! – нарочито громко возвестила я и подала знак музыкантам.

Те не осмелились спорить и заиграли. Живая, струящаяся мелодия полилась по залу, отдаваясь от стен и потолка, прячась за колоннами и кружа вокруг гостей. Ударили барабаны, запели гармошка и нарамская скрипка, заиграла зурна, неизвестно откуда взявшаяся в Мирее, и меня прошибло воспоминаниями. В последний раз мы танцевали воинку с Беркутом. Он просил меня станцевать женскую партию. Михель, я опоздала.

Гости пораженно молчали, освободив центр бального зала. Сердце забилось, словно желая выскочить из груди и танцевать отдельно от меня. Я высвободилась из хватки Тира и сделала несколько шагов, оказавшись наедине с дворянами, купцами и высшими чиновниками Миреи. Они таращились на меня во все глаза, как и Тир, как и… предатель. Казалось, он совсем забыл о существовании Лиры.

Я стянула перчатки, легким движением заткнув их за пояс, и на моих обожженных ладонях вспыхнули два больших сгустка пламени. Каждый распался на десяток огоньков и окружил меня как в тот памятный вечер. Гости ахнули от страха и изумления.

Я взмахнула руками и мелкими шажками поплыла по залу, не в силах скрыть улыбку. Беркут гордился бы моим танцем! Пусть я была плохо знакома с бальным этикетом, но воинку танцевать научилась.

Внезапно мой мимолетный взгляд выхватил из толпы зеленое пятно. Я в изумлении обернулась и на миг застыла. Ко мне приближался предатель, и он танцевал. Навир вполне сносно исполнял мужскую партию. Он выхватил из ножен кинжал и ловко прокрутил его в руке, как делали мужчины Нарама Я едва не забыла, что должна двигать ногами, чтобы не свалиться на глазах у всего честного народа, невольно залюбовавшись его смелыми, четкими движениями.

Предатель чеканил каждый шаг, приближаясь ко мне, и выглядел таким непринужденным, будто всю жизнь танцевал традиционные танцы Нарама. Кинжал в его руке рассекал воздух, а я невольно следила за лезвием со страхом, жившим где-то под сердцем уже десять лет. Сегодня этот страх граничил с восхищением. Предатель расстегнул мундир, под которым показалась форменная белая рубашка, и я насилу отвела взгляд от его крепкой груди и плеч.

Навир приблизился и прокричал:

– Женщины не танцуют воинку в одиночестве! Составлю вам пару!

Я посмотрела в его раскрасневшееся лицо, в лучащиеся карие глаза и уже не смогла отвернуться. Творец, до чего же он красив! Каждая острая черточка этого лица была словно вырезана искусным скульптором и оттого идеальна. Танец дарил мне непередаваемое чувство легкости, позволял вдоволь налюбоваться на предателя и даже не ругать себя за это. Его губы озарила мягкая улыбка. Губы, которые со страстью целовали меня…

Огни, взволнованные моими чувствами, закружились быстрее и вспыхнули ярче. А потом музыка оборвалась, и над залом повисла гнетущая тишина, будто из этого дома вмиг пропала душа. Душа Нарама.

– Моя невеста! – восхищенный голос Тира разнесся по залу, а после грянули аплодисменты.

Знать Адрама рукоплескала мне. Пусть шушукаются, что невеста воеводы плясала на потеху публике, но танец огней, как доказательство моих мощи и ярости, не смогут позабыть. Этого стоила даже боль в обожженных ладонях. Я отдышалась, уговаривая себя не смотреть на предателя, но то и дело находила его глазами. И каждый раз он видел, что я смотрю, потому что смотрел на меня сам.