Лира протянула руки, чтобы заботливо застегнуть его мундир, но ее драгоценный жених отстранился. Хрустальная девочка поджала губы, но вновь улыбнулась, поймав мягкую улыбку ненаглядного. А после его пронзительный взгляд вновь вернулся ко мне.

Предатель смотрел на меня не так, как на Лиру. Даже глядя ей в глаза, он на нее не смотрел. Он не видел ее, даже стоя почти вплотную. За мной же следил цепко, словно сокол, и в груди у меня бился жар его взгляда. Разве Лира не замечала этого? Или не желала замечать?

Насилу отвернувшись от предателя, я обвела взглядом публику в поисках Иссура, но не обнаружила его среди толпы. Неужели сбежал, обиженный провалом своей глупой детской пакости?

Пока музыканты, приведенные младшим Ак-Сари-ном, поспешно собирали инструменты, место за роялем занял худощавый мужчина лет сорока в алом фраке, зеленом жилете под ним и белоснежных брюках, заправленных в начищенные сапоги. Его темно-русые волосы пребывали в беспорядке, который выглядел беспорядком лишь на первый взгляд. Наверняка последнее веяние белоярской моды.

Заприметив музыканта в алом фраке, публика зашепталась.

– Сейчас выйдет Аталия. Ее выступление задержалось из-за выходки Иссура. Думаю, она разозлилась, – прошептал мне Тир. – Надеюсь, она не устроит сцену.

– Аталия настолько взбалмошна, что посмеет оскорбить воеводу? – фыркнула я.

– Эта женщина известна своим дурным нравом. Пожалуй, она даст фору даже вам. – Тир усмехнулся, довольный своей шуткой. Или не шуткой. – Впрочем, Аталии благоволит императорская семья и сам император. Почему бы ей не чувствовать себя вольготно и не пренебрегать даже воеводами?

– Вы с ней знакомы?

– Довелось пару раз встречаться на приемах в Белоярове, – буркнул Тир.

– Дайте-ка угадаю: у вас не получилось ее соблазнить.

– Я и не пытался! – чересчур быстро отрезал воевода, и я не сдержала улыбки.

Мгновение спустя в дверях бального зала появилась Аталия Дамиан. Гости почтительно расступились, образовав живой коридор. Кто-то шептался, кто-то взволнованно причитал. Совсем юная девушка, что стояла напротив нас, едва не лишилась чувств при виде знаменитости. Мать вовремя подхватила ее под локоть.

Певица прошествовала к нам и грациозно поклонилась, выражая почтение, коего не отразилось на ее высокомерном лице. Если издали Аталия Дамиан выглядела окутанной облаком белокурой богиней, то вблизи оказалась такой же женщиной из плоти и крови, как и я. Певица уступала мне в росте, но обладала фигурой, достойной полотен художников. Ее красивую грудь, тонкую талию и округлые бедра подчеркивало тончайшее платье из белого муслина. Ткань невесомыми волнами струилась к полу, открывая хрупкие плечи Аталии и ее тонкую шею.

Аталия протянула Тиру руку в белой кружевной перчатке, и тот сию же секунду припал к ней поцелуем. Я же вдруг ехидно подумала, как же зябко певице, должно быть, в тончайшем платье. Почему эта беспощадная белоярская мода не дошла прошлым летом до Нарама?

– Приветствую вас, достопочтенный воевода и госпожа Эркин. Сегодня я исполню для вас три свои лучшие песни, и начнем мы, пожалуй, с моей любимой.

С этими словами Аталия еще раз коротко поклонилась и, словно лебедь, вплыла на сцену. Наш ответ на приветствие ее явно не интересовал. Волосы Аталии, не стесненные прической, закрывали хрупкую спину и спадали до самых бедер, что наверняка вызвало нервный скрежет зубов у каждой местной модницы. В Мирее было не принято появляться на людях простоволосыми и уж тем более посещать в таком виде балы и приемы.

Нежные звуки рояля проникли мне под кожу и промчались по телу стайкой мурашек. Клавиши пели под пальцами музыканта в алом фраке, как и моя душа.

– Достопочтенный воевода, могу я пригласить Амаль Кахир на танец?

Я вздрогнула, едва услышав голос, который узнала бы из тысяч других, но не посмела поверить своим ушам. Тир изумленно обернулся на своего дружка.

– Пригласите на танец Лиру. Она будет счастлива, – добавил предатель и искренне улыбнулся воеводе. Тот принял красивые слова за чистую монету и вложил мою ладонь в ладонь навира.

– Только тебе я могу доверить свою невесту. Тем более после вашей невероятной воинки. Вот что значит земляки! – воскликнул Тир и поспешил к одиноко топчущейся поодаль сестре.

Я исподлобья посмотрела на предателя, но тот лишь мягко улыбнулся и притянул меня ближе, осторожно касаясь талии рукой в белоснежной перчатке.

Аталия запела чистым, бархатным голосом, но я не разбирала слов, ведь в теле бушевало пламя преисподней. Лицо предателя было так близко, как в посланном Шурале ночном кошмаре. На удивление, кровавое воспоминание поблекло, заполнившись глупым восторгом. Я смотрела на него и не могла насмотреться, не замечая ни зеленого мундира, ни красного ворота, ни кинжала в ножнах. Всего несколько минут мы побудем рядом, и я украду прикосновения, на которые не имею права. Погасла даже ненависть, усмиренная внимательным взглядом карих глаз.

– Это были вы? Сегодня ночью. – Шепот предателя собрался мелкой дрожью на кончиках пальцев. Он знал! Творец, он видел меня!

– О чем ты? – собравшись с духом, выпалила я. – Что за глупые вопросы?

– Это вы спасли меня от кинжала. – Он внимательно вглядывался мне в глаза, словно искал там любой намек на ложь.

– Похоже, ты помутился рассудком, навир.

Предатель совсем немного сжал мою руку, чем вызвал у меня болезненное шипение.

– У вас обожжены руки. Разве могли огоньки, что парили вокруг в танце, так повредить кожу?

– Да что ты можешь знать о моем огне? Понятия не имею, что за видение тебя посетило, раз уж ты примчался из дремучего леса прямо на бал, но я не имею к этому помешательству никакого отношения.

Предатель склонился к моему уху и опалил его не только дыханием, но и едким шепотом:

– Откуда вам известно, где я был?

Я на миг замешкалась, но быстро нашлась с ответом:

– Когда мы остаемся наедине, жених рассказывает мне даже о подобных мелочах.

Восторг неумолимо сменился глухим раздражением. Рука предателя дрогнула, сжав мою многострадальную ладонь, отчего я вновь шикнула от боли.

– Аккуратней со своими лапами, навир. Как хрустальная Лира еще не рассыпалась от твоей медвежьей хватки?

– Я рад, что вы с Тиром… нашли общий язык, – процедил предатель, все еще не сводя с меня внимательного взгляда, а после добавил: – Что бы вы ни говорили, я уверен в том, что видел. И знаю, что вы спасли меня. Пока мне неизвестно, что вы делали в лесу и что за люди находились рядом, но я обязательно это выясню. Как выяснил имя человека, к которому меня приводила Маура. Вы знакомы с Мансуром?

– Он – учитель моей матери. Об этом известно всему Даиру.

Предатель усмехнулся и поцокал языком, словно журил меня за ложь.

– Мне весьма любопытно, зачем он сжег свой дом? Ждал, что навиры наведаются к нему в гости? Или бежал от живых трупов и их хозяина, которые напали на нас неподалеку от этого пепелища? Что скажете, Амаль Кахир?

– Что ты хочешь от меня услышать, навир? Твои бредни слишком утомительны. У меня своя война, и ты об этом прекрасно знаешь. Мне нет дела до учителя моей матери.

– Однако рядом с вами крутится его приближенная. Она же спасла вас от кадара. Мансур воспользовался моими сведениями и послал эту девушку вам на помощь. Почему же он скрылся?

– Не лезь в дела нашей семьи, навир, – прорычала я. Он копал непозволительно близко. – Если желаешь гоняться за призрачными видениями, мешать не стану, но не впутывай в свои бредни меня.

Я ранила его, сама того не желая, но не могла удержать во рту яд, так долго разъедавший мне губы.

На лице предателя застыла недобрая усмешка. Он походил на охотничью собаку, готовую загнать дичь, отчего мое тело натянулось в струну. Не хватало еще попасться навирам!

Надрывная песня Аталии лилась по залу, но разбивалась о нас с предателем и наши взгляды друг на друга. Музыка оборвалась на высокой ноте, в последний раз протяжно всплакнув, и я отшатнулась, вырвавшись из рук навира.